Взявши царицу Азвяковну”
(Там же)
Когда делят трон, конкуренты не нужны. История с женитьбой – давняя фольклорная традиция со времён матриархата, когда именно женщина символизировала и землю, и страну. Если вспомнить греческую мифологию, так Агамемнон, Менелай, Одиссей стали царями, удачно женившись. И в споре за прекрасную Елену суть заключалось не в её красоте, а в том, что только брак с ней давал права на престол. Неудачное сватовство князя Владимира и последующий захват им Полоцка из той же серии сказаний о сокрушении Индейского царства. Похожие истории можно найти не только в русском фольклоре.
Эпизод со щитом на воротах не вошёл в былину, но в фольклорных рассказах, несомненно, присутствовал, из них-то он и попал в летопись. На Руси бытовало выражение “взять на щит”, то есть город без боя сдавался на милость победителя, в отличие от “взять на копьё”, когда город штурмовали и брали силой. Щит на воротах означал, что теперь у города новый покровитель, который позаботится о его безопасности.
О распространённости былинного сюжета свидетельствуют случаи явного заимствования его со стороны других народов. Не побрезговал этим и Саксон Грамматик:
“Затем Фродо отправился дальше и напал на <правителя> народа рутенов <Трано>. Желая как можно больше разузнать о его флоте, он наделал из дерева большое количество затычек и погрузил их в свою лодку. Подойдя ночью к вражескому флоту, он буравом проделал отверстия в днищах их кораблей, после чего, дабы уберечь их от преждевременного притока воды, заткнул проделанные отверстия заранее заготовленными втулками, возместив таким образом этими кусками дерева ущерб, нанесенный кораблям при помощи бурава. Когда он посчитал, что просверленных отверстий достаточно, чтобы утопить [весь] вражеский флот, убрав затычки, он позволил воде беспрепятственно попадать внутрь и одновременно поспешил окружить вражеский флот своими кораблями <…> Пока кто-то из них отражал удары вражеских мечей, к нему тайком подкрадывалась вода и поглощала его”
(Саксон Грамматик “Деяния данов”, т. I, с. 61-62, М., 2017)
Несмотря на переделку, былинный эпизод с порчей вражеского оружия здесь легко узнаваем. В припадке неумеренного хвастовства автор изливает неправдоподобные россказни о выдуманных победах датчан над русами, которых на Западе называли на латинский манер – рутены. Конечно, в реальности войны с Русью датчане не вели, да и не пытались – слишком велика разница в силах, но мечтать не вредно. Описанные победы существовали только в воспалённом воображении рассказчика, а агрессивность выдаёт его с головой, ясно показывая, чьим фольклорным богатством он беззастенчиво воспользовался.
Ещё одно заимствование обнаруживается в “Старшей Эдде” – “Песнь о Хельги Убийце Хундинга”.
“В давние дни
орлы клекотали,
падали воды
со склонов Химинфьёлль;
Хельги тогда,
духом великий,
Боргхильд сын
родился в Бралюнде.
…………………….
Так нить судьбы
пряли усердно,
что содрогались
в Бралюнде стены
…………………….
Сигмунда сын
в кольчуге стоит:
день лишь ему,
но время приспело!
…………………….
Вождь недолго
с войною медлил,
пятнадцать зим
исполнилось князю,
когда убил он
Хундинга храброго,
властителя многих
земель и людей”
(“Первая песнь о Хельги Убийце Хундинга” // “Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях”, ЛП, с. 73-74, М., 1963)
Не так поэтично, как в русской былине, и от символики немногое осталось, но общее содержание узнать можно. И возраст главного героя, как и в былине, 15 лет. Эти два текста (русский и скандинавский) сопоставил ещё М.Г. Халанский и отметил их поразительное сходство (М.Г. Халанский “К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем” // Журнал Министерства народного просвещения, 1903, ноябрь, С.-Петербург, с. 15-17). Когда Хельги отправился разведать о дружине Хундинга, то оделся рабыней и стал молоть зерно. Пока люди Хундинга безуспешно искали Хельги, он вернулся на свой корабль. Потом в бою Хельги сразил Хундинга и с тех пор его называли Хельги Убийца Хундинга (“Вторая песнь о Хельги Убийце Хундинга” // “Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях”, ЛП, с. 85-86, М., 1963). Видно, что скандинавский вариант вторичный: повествование скомкано, волшебство исчезло и превращения заменены на переодевание. К тому же, скандинавское имя Хельги известно только с начала XII века, тогда как на Руси имя Олег использовалось уже в IX веке (Л. Грот “Мифические и реальные шведы на севере России: взгляд из шведской истории” // Сборник Русского исторического общества, т. VIII, с. 180, М., 2003).
Имеются и другие источники тоже связанные с русской былиной, только связь в них уже опосредованная. Они были составлены на основе немецких сказаний. Это немецкая поэма “Ортнит”, записанная в XIII веке, и “Сага о Тидреке Бернском”, которая складывалась на юге Германии в XI-XII веках и была записана в Норвегии в XIII веке.
Поэму “Ортнит” исследовал А.Н. Веселовский и отмечал её явное сходство с русской былиной (А.Н. Веселовский “Былины о Волхе Всеславьевиче и поэмы об Ортните” // “Русский фольклор. Межэтнические фольклорные связи”, XXVII, С.-Петербург, 1993). Король Ломбардии и Гартов Ортнит отправляется в поход на сирийского царя Махореля, чтобы получить в жёны его дочь (Там же, с. 284). Помогает Ортниту король эльфов Альберих. Чудесный помощник появляется, когда из образа главного героя уходит волшебная составляющая. Ну вот как в былине “Вольга и Микула” из чародея Вольга превратился в обычного предводителя дружины и тут его волшебный дар перешёл на чудесного помощника, которым и стал Микула. Образ князя-чародея раздвоился на князя и чародея.
Альберих имел вид 4-летнего мальчика, но зато обладавшего невероятной силой (Там же, с. 285). Тот же образ ребёнка-силача, что известен в русских былинах и южнославянских песнях. Действует Альберих в соответствии с былинным сюжетом: будучи невидимым, проникает в осаждённый город, выясняет всё, что требуется, даёт пощёчину Махорелю (в былине царь ударил по лицу царицу, впрочем, потом и Махорель тоже так поступил), портит вражеское оружие. А Ортнит, совсем, как Олег под Киевом, выдаёт себя за купца и воинов прячет в кораблях под палубой (Там же, с. 287-288, 291). И ещё один персонаж поэмы обнаруживает близость с былинным образом. Это Илья (Илиас), который называет Ортнита своим племянником и единственный, кроме Ортнита, знает о существовании Альбериха. В бою Илья несёт знамя, он, как и в былине, ногой выбивает дверь в башне, где заперлись последние защитники города и, тоже как в былине, принимается всех поголовно убивать (Там же, с. 289). Очевидно, он поначалу и был чудесным помощником, но король и рыцарь не должен заниматься чародейством, вот эти функции и перешли на Альбериха.
И в “Саге о Тидреке Бернском” тоже действует Илья. Вообще-то эта сага призвана прославлять любимого героя немецких сказаний Дитриха Бернского и липовые победы немецкого оружия. И какая разница, что его исторический прототип готский вождь Теодорих не имел никакого отношения к немцам, да и не обладал доблестями, которые ему приписывали? Какая разница, что “грандиозные” победы Дитриха никто из современников даже не заметил? Главное, что подобные байки душу греют, а насчёт нелепостей ещё Тертуллиан как-то сказал: “Верую, ибо это нелепо”. И всё же в той части, что связана со славянским миром, сага представляет определённый исторический интерес.
Ортниту в саге соответствует Гертнит (Hertnit), причём Гертнитов там трое. Старший из них правил Русью и восточными областями (Ruzcilande i Austrriki) совместно с братом по имени Гирдир (Hirdir). И опять аналогия: если верить летописи, в Киеве до Олега одновременно правили Аскольд и Дир, тоже братья, потому что пришли они “с родомъ своимъ”. Повторение – результат фольклорной традиции, конечно Аскольд княжил один, двух князей на одном престоле не бывает.
С Гертнитом враждовал Вилькин, повелитель народа вилькинов. Сначала он одержал победу в войне и подчинил государство Гертнита, при этом Гирдир пал в бою. Но после смерти Вилькина Гертнит собрал войска и сам завоевал страну вилькинов. Вопрос о происхождении вилькинов в настоящее время уже выяснен: это вильтины, велеты или лютичи – славянский народ, населявший в древности балтийское побережие от Вислы до Одера (А.Н. Веселовский “Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском” // Известия отд. русского языка и словесности Имп. Академии наук, т. XI, кн. 3, с. 11-27, С.-Петербург, 1906). Им приходилось вести упорную борьбу с агрессией саксов, которую сага прославляет. Но в саге сохранились сведения и о более ранних событиях – о противоборстве между славянскими объединениями, когда ещё не начался “Drang nach Osten”.
Гертнит разделил государство между своими сыновьями. Старший Озантрикс получил Вилькиналанд (землю вилькинов), младший Вальдемар получил Русь и Пулиналанд (Pulinaland), под которым можно понимать землю полян, то есть Киевщину (или Польшу, если составители саги путали Владимира с Болеславом), а побочный сын Илья стал править в Греции, как на Западе называли православную Русь. Смешение Руси и Византии из-за общей веры вызвало появление такого имени, как Озантрикс, то есть правитель Византии, который тем не менее считался русским конунгом, имя Вальдемар просто заимствовано из русского фольклора, а насчёт Ильи разговор будет особый.
Кроме того, Гертнитами звали сыновей Озантрикса и Ильи, первый из них, как отмечал А.Н Веселовский, тождественен Ортниту из поэмы, у него тоже имелся чудесный помощник – жена-чародейка. Упоминается в саге ещё Гертнит Бергарский (возможно, Гардский – из Гардов, Гардарики), рассказ о нём сходен с окончанием поэмы “Ортнит”, поэтому А.Н. Веселовский сближал его с сыном Озантрикса (А.Н. Веселовский “Былины о Волхе Всеславьевиче и поэмы об Ортните” // “Русский фольклор. Межэтнические фольклорные связи”, XXVI, с. 281, С.-Петербург, 1993). Ортнит погибает в поединке с огромным змеем, такая же смерть постигла и Гертнита Бергарского, потом за Гертнита мстит Дитрих Бернский (куда ж без него?). В сходной по сюжету поэме об Отните (XIII в.) мстителем назван Вольфдитрих (Wolf her Dietrich) из Греции (Там же, с. 282-283). “Волчья” приставка к имени позволяет вспомнить героя русской былины, а под Грецией в поэме понималась Русь. Заимствование из русского эпоса выдают подробности поэмы:
— Дитрих не может одолеть врага силой и побеждает его хитростью, как Алёша Попович побеждает Тугарина;
— Дитрих облачается в доспехи Гертнита и садится на его коня, поэтому в королевском замке его принимают за самого Гертнита в точности, как Алёша Попович забирает себе одежду и коня убитого Тугарина, а слуга Еким, увидев Алёшу, думает, что перед ним сам Тугарин;
— Дитрих сообщает жене Гертнита о гибели её мужа и немедленно женится на ней точь-в-точь, как Алёша Попович поступил с женой Добрыни Никитича.
И вот, что ещё интересно. Имя Ильи в разных списках поэмы
Успехов в этом благородном деле!