сейчас я почувствовал, как по моему лицу обильно течёт пот, а руки мелко дрожат. Тоже мне охотник! - укорил я себя. При виде двух, всего-то двух, волков, чуть не наделал в штаны, а если бы их оказалось четыре, пять? И тут же ответил - тебя бы, дорогой мой, уже не было в живых, а мелкие косточки твои растаскивали бы вороны и сороки… Бр-р! Не дай Бог такую смерть! – содрогнулся я и, не знаю почему – неумело перекрестился.
Сколько бы я ни стоял, расстояние от этого не уменьшится, подумал я и, закинув ружьё за спину, побежал дальше. Но теперь я был настороже и частенько оглядывался назад. В течение получаса за моей спиной никого не было, но… потом, они опять возникли. Возникли - из ниоткуда!
И чего привязались! - ругнулся я, идите зайцев ловите, они жирные, а я худой – кожа, да кости и три дня не умывался, и потом весь провонял...
Волки сопровождали меня до вечера, постоянно находясь на одном и том же расстоянии от меня. Мне приходилось часто оглядываться, на это уходили время и силы. За сегодняшний день я прошёл всего половину намеченного пути и устал я здорово. Сказались не только физическая усталость, но и психологическое напряжение. Каково это - идти в сопровождении голодных волков! Эх, если бы нас было двое, а лучше бы трое-пятеро! - размечтался я. Но, я был один! Один на просеке, один, вдали от жилья и людей, вообще один, не считая линии ЛЭП и волков.
Собравшись готовиться к ночёвке, я только сейчас спохватился (почему-то эта мысль до этого момента не приходила мне в голову), как я буду ночевать? Мои глаза тревожно забегали по сторонам, ища хоть какого-то укрытия, но его не было. Я не знал, что мне делать. Не мог же я всю ночь простоять на ногах с ружьём в руках, как оловянный солдатик из сказки. Выход… нужно искать выход из создавшегося положения. И я нашёл его! Честное слово – нашёл! Или… его подсказала мне опасность, или память подсознания.
Мне, кажется, помогли найти выход книги, прочитанные в детстве. Мне вдруг вспомнился цикл рассказов Майн Рида – «Зверобой», «Соколиный глаз», о возможности человека приспособиться к любой создавшейся ситуации.
Ещё раз, внимательно оглянувшись вокруг, я высмотрел огромную, высокую сосну с толстыми ветвями и стал карабкаться на неё. Без привычки к таким упражнениям, даже не успев достигнуть нижних веток, я пару раз сполз назад. После третьей попытки я кое-как взгромоздился на горизонтальной ветке, метрах в трёх-трёх с половиной от земли. Фу-у! – отдуваясь, словно после многокилометрового кросса, решился я на небольшой отдых, и осторожно бросить взгляд на волков.
Они подошли ближе и находились метрах в сорока от дерева. Вовремя я забрался, мелькнула у меня мысль. Волки осмелели и стали менее осторожными но, Слава Богу, всё ещё находились на расстоянии.
Осторожно, боясь сверзиться вниз, я отстегнул ремень от ружья и, вытащив свой из брюк, связал их вместе. Балансируя на ветке, как канатоходец на «тросу» в цирке «Шапито», я зарядил ружьё, воткнул его в развилку веток повыше головы, а сам, после нескольких неудачных попыток, всё же привязал себя к дереву.
Положение, конечно, не ахти как удобное, но оно всё же не идёт ни в какое сравнение с тем, что могло меня ожидать, останься я под деревом. Даже если я усну, то не упаду вниз, прямо в раскрытые пасти голодных волков, решил я, туго завязывая ременный узел.
Это меня несколько утешило и, показав зверюгам язык, громко сказал - Ну, что, съели, придурки? Фигу вы получите, а не меня!
Господи, лучше бы я этого не говорил и не делал. От неаккуратного движения мой мешок с припасами полетел вниз, и я остался без заготовленной зайчатины, вермишели «Роллтон»: не только без ужина, но и без завтрака, обеда - вообще без продуктов. Хорошо ещё, что я всё время держал в кармане пять-шесть патронов, так, на всякий случай, а то бы, не знаю, как бы я выкрутился.
Волки, казалось, только и ждали моего «подарка». Моментально бросившись к мешку, они за один прикус расправились с моими оставшимися зайцами, а на десерт принялись разрывать пачки с лапшой и, совершенно не жуя (врачи, постоянно пекущиеся о нашем драгоценном здоровье, советуют тщательно пережёвывать пищу), глотать их.
Ну, что я мог поделать? Только одно – смотреть, как они, урча от удовольствия, поедают мою пищу и кричать на них, пытаясь прогнать - Ах, вы ублюдки, чтоб вы подавились! Но они не подавились.
Заячьи косточки, которые я до них, с удовольствием обгладывал и обсасывал во время остановок на ночлег и отдых, только похрустывали на волчьих зубах.
После волчьей трапезы на снегу остался разорванный мешок и разлетевшиеся в разные стороны патроны. Их они, в своей великой жадности, почему-то проигнорировали. А, потом, облизываясь после моей зайчатины и вермишели, они сели возле дерева и стали ждать, когда я свалюсь им прямо в пасти. Зайцы с вермишелью были для них лишь лёгким перекусом, основная еда ещё сидела на дереве и они ждали, ждали терпеливо, спокойно, лишь изредка поглядывая на меня, словно говоря - сидишь, ну, посиди ещё, мы подождём, нам торопиться некуда…
В их, смотрящих на меня глазах, мне чудилась насмешка над моим упрямством и, так и казалось, что они про себя думают - «Никуда не денешься, всё равно ты будешь наш! Не сейчас, так попозже…»
- Не свалюсь, не ждите! Не придётся вам потрапезничать моим молодым телом, - глядя в их голодные, жадные глаза, возмутился я. - Оно мне ещё самому пригодится, - говорил я им сидя на ветке, и боясь сомкнуть глаза…
Место было, конечно, не очень «комфортным» для ночлега. К несчастью, мне ещё вспомнилась моя поездка в гости к товарищу по армии, в Узбекистан. Какие там растут шикарные пирамидальные тополя! Посмотришь на них – стройные, как молодые девушки, а ветви так ловко расположены и растут кверху… Его сынишка, Ибрагим, устроил в нижнем ярусе ветвей целые хоромы. Вместе с друзьями натаскал туда душистого сена – запах чудо! И спать можно почти как в кровати, обняв ствол, словно девушку.
Он меня как-то пригласил к себе в гости, я залез на тополь, в их шатёр - красота! А тут, сиди, привязавшись ремнём, да ещё на твёрдой, холодной деревяшке – врагу не пожелаешь!
Я, помню, читал в одной книжке, как её? Ааа, «Легенда об Уленшпигеле» – о герое Нидерландов - когда там во всю зверствовала испанская инквизиция… так, в этой книжке описывалась такая пытка: сажали человека на бревно, как на коня, а чтобы не сбежал, связывали ноги под бревном и оставляли его в таком положении на всю ночь. Так к утру, тот криком заходился от боли… - Господи, не дай, чтобы и со мной такое случилось! – взмолился я. Нет уж, лучше к волкам в зубы, чем такие мучения.
Небо стало совсем тёмным и на нём высыпали крупные звёзды. Я даже какое-то время полюбовался ими. Затем, взошла луна и осветила всё вокруг серебристым светом: меня, привязанного к дереву; и сидящих неподвижно, как истуканы, волков подо мной; и красавицы ели, опушённые чистым, белым снегом. Вокруг разлилась сонная тишина и, честное слово, если бы эту картину увидел иллюстратор сказок Бажова он, нисколько не раздумывая, запечатлел бы её на страницах книги, и придумывать-то ничего не надо было бы.
Всё вокруг мирно спало, не спали только волки, да я, старательно раздиравший глаза… но, по-видимому, и меня всё же вначале сморила дремота, а затем, незаметно подкравшись, как тать в ночи, пришёл сон.
Один раз за ночь, а может быть, и два, я, с трудом разлепляя веки, увидел в ставшем теперь золотистым, свете луны, неподвижно лежавших под деревом, волков. Они не ушли, паразиты! – сквозь дрёму думал я., но как-то расслабленно, без особой злости. Они, заразы ненасытные, ждут! Мои веки вновь опускались и я, проваливался в сновидения…
* * *
Мне опять приснился мой первый заяц, но в окружении волков и, чтобы спасти его от их страшных клыков, я нажал на курок. Теперь ружьё не дало осечки, прогремел громкий выстрел, и я, вздрогнув, сразу же открыл глаза.
Наступил ранний рассвет и, первое, что бросилось мне в глаза – поспешно удирающие волки. Кто стрелял?! – возникла в голове испуганно-беспокойная мысль. Я быстро протянул руку за ружьём – его не было. Его не было! Место, куда я его приткнул было пусто! Не веря в случившееся, я поднял голову, чтобы окончательно убедиться – пусто!
Вконец обескураженный, посмотрел вниз – моё ружьё валялось под деревом, а из ствола курился лёгкий дымок. Недоумённо переводил я взгляд на ружьё, на удиравших в спешке волков, и тупо соображал, как так могло случиться, что моё ружьё оказалось внизу и само стало стрелять? Ответа не было, но инстинкт жизни заставил меня быстро развязать ремень и, несмотря на трёхметровую высоту, сигануть с дерева.
Схватив ружьё, я быстро зарядил его и, сторожко оглядываясь по сторонам, собрал рассыпанные патроны.
Рассовав их по карманам, подержал в руках изгрызенный мешок и, убедившись, что он совершенно не пригоден к эксплуатации, отбросил в сторону. И с лыжами было дрянь дело. Волки изгрызли весь камус и крепления. Пришлось ножом обрезать оставшиеся лохмотья на лыжах и приспособить бечёвки вместо креплений.
Больше здесь мне нечего было делать. По моей прикидке, до автотрассы оставалось пройти каких-нибудь двадцать пять, тридцать километров.
* * *
Привязав лыжи к валенкам и ещё раз, для успокоения оглянувшись, я пустился в дальнейший путь. Помимо воли я вновь и вновь возвращался к эпизоду с ружьём. Так, говорил я себе - ноги заняты, руки заняты – нужно занять чем-нибудь голову. И я занял её. Я решил включить в мыслительном аппарате, логику. – Что мы имеем? – задал я себе вопрос. И тут же, ответил - мы имеем упавшее ружьё и выстрел… далее… с далее, было несколько труднее. А, впрочем… и, я громко, до колик в животе, расхохотался, и чуть не упал от смеха. Да всё очень просто... Вот, что значит уметь логически мыслить, похвалил я себя:
…Вечером я зарядил ружьё и, на всякий случай, не поставил его на предохранитель. Оно, каким-то образом, может быть, снег упал с ветки, упало на волков, и от удара спусковой механизм сработал, грянул выстрел…
Я представил себя на месте ошарашенных выстрелом, полусонных зверюг, и вновь неудержимый смех затряс меня. Представляю, смеялся я, быстро скользя на спуске: лежу это, значит, я себе под деревом, подрёмываю в предвкушении свежего мясца, а тут, как снег наголову, бабах тебя по загривку! Только ты вскочил от страха, а тут, под самым ухом, опять - бабах выстрел… поневоле пустишься наутёк. Хорошо ещё, что волки не страдают «медвежьей болезнью», а то бы вообще – вышел бы сплошной конфуз для хищников. Их бы ни одна стая потом не приняла… - Шарахались бы от них, как от прокажённых.
Настроение моё улучшилось. В надежде, что волки, напуганные выстрелом, отстанут от меня, я больше не оборачивался. Но каково же было моё удивление, когда остановившись передохнуть, я вновь увидел их. Они всё также трусили в ста метрах от меня и, по-видимому, не собирались прекращать преследование, надеясь, что намеченная жертва обессилит и достается им. Вот настырные! – разозлился я окончательно и, обернувшись, погрозил им кулаком.
Ближе к вечеру в конце просеки, как в маленьком оконце, показалась автотрасса. По ней двигались игрушечные
