крепче смыкал руки на её талии, зарывался лицом в волосы, жадно вдыхая пряный, чуть горьковатый аромат духов, целовал плечи, шею, лицо – все открытые взгляду части тела, снова ставшего таким мягким, податливым и оттого – ещё более желанным, влекущим.
В тот раз я уже не сдерживался и позволил себе гораздо больше – осторожными движениями высвободил из чашечек бюстгальтера грудь девушки, довольно-таки пышную, с нежно-розовыми пестиками сосков, по форме напоминавшими виноград «дамские пальчики», который я так любил в детстве. Да они и на вкус оказались ничуть не хуже – такие же приторно-сладкие и вяжущие, моментально отвердевшие, когда, припав губами, я стал перекатывать их из стороны в сторону во рту, старательно помогая языком, в то время как Света крепко обнимала меня за шею, зарывшись пальцами в волосы, и, откинув назад голову, всё повторяла одну и ту же фразу: «Ох, что же ты делаешь?.. Что же ты со мной делаешь?»
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор – может, час, может, чуть больше. Где-то рядом раздавались шаги редких прохожих, по рельсам пролязгал трамвай – один, другой, третий, а мы всё ещё не могли разомкнуть объятия, не могли оторваться друг от друга. Наверно, этого бы вообще никогда не случилось, если бы не Светина мама, громко позвавшая её со двора. В этот миг волшебство закончилось…
Помню, как прощаясь с девушкой, я снова, торопясь, заговорил о том, что ни за что не откажусь от своей любви, что она должна, наконец, сделать выбор, а Света лишь кивала в ответ, и в уголках её глаз блестели две блестящие бусинки – или, может быть, мне это только казалось…
А потом… потом снова всё повторилось. Утром девушка сторонилась меня, избегала моего взгляда, а если вдруг изредка заговаривала, старалась вести себя как ни в чём не бывало. Когда же, выведенный из себя, я в довольно резких тонах напомнил ей о нашем вчерашнем свидании, Света вдруг побледнела и, опустив глаза, быстро проговорила:
- Замолчи! Немедленно замолчи! Или… или мы поссоримся!
И снова я ушёл в тот день, не солоно хлебавши, провожаемый сочувственным Мишкиным взглядом, который, конечно же, догадывался о моём состоянии и, видимо, смеялся в душе над моей незадачливостью. Наверно, именно поэтому в тот день я решил набраться мужества и не встречаться больше со Светой.
Однако выдержки моей хватило, как всегда, ненадолго. Едва наступили сумерки, ноги уже сами несли меня по направлению к трамвайной остановке. И опять я подыскивал по дороге слова, которые должны были убедить девушку в том, что она ведёт себя неправильно, что ей необходимо, наконец, определиться… Впрочем, все мои разумные доводы тут же забылись, когда, приблизившись к Светиной калитке, я не увидел её на прежнем месте. Сердце сжалось в страшном предчувствии – а вдруг она вообще не придёт, вдруг она сделала свой выбор, и этот выбор не в мою пользу…
Я не успел додумать до конца свою мысль. Рядом, в нескольких шагах от меня, вдруг послышался переливчатый женский смех, сменяемый то и дело мужским, слегка басовитым голосом. Да, это без сомнения была Света – на этот раз не одна, а вместе со своим женихом. Следовательно, мне предстояло ещё одно испытание – дожидаться, когда они попрощаются.
Шаги приближались… Вот я уже вижу их тени на стене противоположного дома. Света с Мишкой остановились на том же самом месте, в начале переулка. Спустя пару минут до меня явственно донеслись звуки поцелуев, шорох одежды, сдавленный шёпот. Возможно, сейчас там происходило то же самое, что вчера довелось испытать мне. Я вдруг почувствовал острый укол ревности и, чтобы унять сердцебиение, прислонился лбом к дереву, за которым прятался. Его холодный ствол ненадолго меня отрезвил. И тут другая, более страшная мысль молнией пронзила сознание: «Она больше не захочет меня видеть. Она навсегда останется с Мишкой».
В этот момент, словно сжалившись надо мной, из-за поворота, громко стуча колёсами, появился трамвай. Парочка, наконец, разомкнула объятия.
- Ну, всё, Светунь, я побежал! До завтра! – долетел до меня удаляющийся Мишкин голос.
Почти сразу после этого я услышал знакомый скрип гравия под каблучками. Он звучал как-то медленно, неуверенно, а потом вдруг замер возле самой калитки. Я с трудом различал в темноте Светину фигуру, но в эту минуту почему-то ясно представил себе, как она стоит сейчас там, у ворот, судорожно сжимая в пальцах ручку, и всё никак не решается на неё нажать. При этом чутко прислушивается к тишине за спиной, потому что знает, что я здесь, рядом, в нескольких шагах от неё.
- Лёша, подойди сюда, - голос девушки прозвучал как-то глухо и отрывисто. Это произошло настолько неожиданно, что я невольно вздрогнул. Потом, ни слова не говоря, вышел из-за дерева, быстро пересёк разделявшее нас расстояние и – замер в шаге от неё, не решаясь приблизиться.
- Ну, что же ты остановился? Или ты уже не любишь меня? – на этот раз мне почудилась в её голосе чуть заметная ирония.
В первую секунду я просто не поверил своим ушам, но, справившись с собой, сделал ещё один шаг и – тут же попал в жаркие, неистовые объятия. Мне вдруг показалось, что я схожу с ума или всё это мне только снится. Но нет, это был не сон. Я чувствовал, как Светины руки лихорадочно блуждали по моим плечам и спине. Близко – очень близко видел её изумрудные глаза, в темноте казавшиеся чёрными. При этом девушка что-то взволнованно шептала мне, уткнувшись носом в щеку, и я ощущал лёгкий запах вина, исходивший от её губ. Похоже, перед этим она немного выпила. Впрочем, всё это было уже не важно. Важным было другое – то, что теперь мы снова вместе, и значит, Света любит меня, и значит, мы уже не расстанемся, а те решительные слова, которые она должна была сказать жениху, она скажет позже. Может, завтра. Может, послезавтра. Или на следующей неделе – время ещё есть.
…Света так ни в чём и не призналась Мишке. Мы продолжали видеться с ней чуть ли не каждый вечер – и в каждый из таких вечеров, освободившись из объятий моего друга, она стремглав летела к калитке, чтобы тут же попасть в мои объятия. Мы ничего не говорили в эти минуты, полностью отдаваясь страсти. Мы целовались и ласкали друг друга как одержимые, доводя себя почти до экстаза. Это было какое-то сумасшествие, как с её, так и с моей стороны.
Чувствовал ли я в то время свою вину перед Мишкой? Скорей всего, нет, потому что тоже любил эту девушку и по-своему боролся за неё. Поначалу уговорами, а как скоро понял, что это ни к чему не приведёт, решил во что бы то ни стало показать себя хорошим любовником. Хотя, если быть до конца откровенным, любовник из меня в то время был никакой, поскольку до этого я еще ни разу не общался с девушками, не говоря уже о том, чтобы вступать с ними в какие-то интимные отношения. Тем не менее, с присущей, наверно, каждому молодому человеку самоуверенностью, я был твёрдо убежден, что в нужный момент не ударю в грязь лицом и сделаю всё как полагается.
Для этой цели я специально присмотрел один совершенно безлюдный закоулок недалеко от её дома, где росла маленькая раскидистая вишня с причудливо изогнутым стволом. Обычно мы устраивались в развилке этой вишни, где Света буквально лежала в моих объятиях, раскинув в стороны руки, которыми опиралась о ветки, и едва касаясь ногами земли, и была полностью в моей власти. В таком положении, сильно ограничивающем свободу её движений, девушка, даже если б захотела, никак не смогла бы оказать мне серьёзного сопротивления. Да Света, мне кажется, и не собиралась этого делать, и я, пользуясь её мнимой беспомощностью, давал, что называется, волю рукам, причём ласки мои с каждым днём становились всё более и более нескромными. Так, последнее время я стал всё чаще забираться ей под юбку и порой так активно елозил там ладонями, что из её капроновых колготок в полном смысле слова летели искры. Иногда – один или два раза – я даже отважился залезть ей в трусики, на несколько заветных мгновений ощутив под пальцами редкие, слегка пружинящие ворсинки её гуттаперчевого лобка, и девушка, по-моему, была не особенно возмущена моей дерзостью. Одним словом, дело оставалось за малым, и я ждал только случая, чтобы претворить свой план в действие, наивно полагая, что наша близость как раз и станет последним аргументом в пользу того, что Света всё-таки сделает свой выбор и окончательно порвёт с Мишкой…
И случай, наконец, представился – буквально за неделю до свадьбы. Мой друг на пару дней уехал домой, в соседний городок, чтобы ещё раз повидаться с родственниками и поговорить по поводу предстоящего торжества, а Света в тот вечер устроила что-то вроде «девичника» в небольшом, но довольно симпатичном кафе недалеко от её дома, куда пригласила почти всех своих одногруппниц. Веселье длилось довольно долго – почти до половины двенадцатого, и всё это время я прогуливался неподалёку, бросая тоскливые взгляды на окна, откуда слышался смех вперемешку со звоном бокалов, навязчивый мотив очередного шлягера и в разноцветных огнях стробоскопа мелькали силуэты танцующих.
Но вот «девичник», наконец, завершился. Вывалив шумной толпой на улицу, подруги стали прощаться, и я, спрятавшись за газетным киоском, молил в эту минуту лишь об одном: чтобы они побыстрей разъехались. Толпа постепенно редела. Скоро возле кафе осталась только одна из девчонок (не считая самой виновницы торжества), изрядно захмелевшая и всё порывавшаяся проводить Свету. Потом и она – к великому моему облегчению – укатила куда-то на такси, а будущая невеста на нетвёрдых ногах двинулась в сторону дома.
Выскочив из-за киоска, я тут же бросился следом, нагнав девушку в самом начале тёмного переулка, куда не без опаски она как раз собиралась войти. Света, по-моему, даже не удивилась, когда я взял её под руку, только посмотрела как-то по-особенному, крепко сжав мою ладонь. А я уже тянул её вперёд, подальше от света неоновых огней, шума снующих туда-сюда машин и говора прохожих, которых, несмотря на поздний час, было всё еще много в этой части города. Скоро мы оказались в каком-то безлюдном дворе, где, прислонив девушку к стене, я жадно припал губами к её губам, и мои руки вновь заскользили по её телу, гладили грудь, пробегали по бёдрам, старались охватить колени. Повиснув у меня на шее, Света лишь тяжело дышала в ответ, иногда отвечая на мои поцелуи, сначала вяло, как будто через силу, но потом всё более распаляясь и входя во вкус…
И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Со словами: «Я уже больше не могу!» девушка вдруг высвободилась из моих объятий и, решительно схватив за руку, куда-то поволокла. Растерянный, ещё не веря своему счастью, я послушно пошёл следом. Вот и знакомый переулок, ведущий прямо к Светиному дому. Я думал, она тут же потащит меня в то самое место с развесистой вишней (на что, собственно, и рассчитывал с самого начала), но Света не стала откладывать дела в долгий ящик: оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, проворно задрала юбку и, бросив на меня ещё один выразительный взгляд, повернулась спиной, застыв в довольно недвусмысленной позе – слегка изогнувшись и отставив назад две симпатичные, обтянутые тёмными
