колготками округлости. Помню, секунду или две я взирал на них в полном обалдении, прежде чем, наконец, сообразил, как мне следует действовать дальше…
Конечно, всё случилось не совсем так, как я рисовал в своём воображении, но те первые ощущения, наверно, навсегда останутся во мне самым ярким, самым волнительным воспоминанием. И хоть длилось всё это не более минуты (совсем рядом, на дорожке, раздались шаги какого-то запозднившегося прохожего, и я вынужден был прерваться, так и не успев достигнуть оргазма), перед моими глазами до сих пор стоит её белеющая в темноте попка со спущенными трусиками и повёрнутое вполоборота лицо с полузакрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах. Боже мой! Сколько лет прошло с тех пор, а я вижу это как сейчас.
Да, теперь-то я понимаю, что мой первый сексуальный опыт скорей всего можно было назвать неудачным. Думаю, и Свете он не доставил много радости – правда, совершенно по иной причине. Помню, когда в тот вечер мы прощались с ней у калитки, девушка как бы пыталась оправдаться передо мной за случившееся, твердила, что это какой-то сон, наваждение, что, видимо, на неё что-то нашло – то, чему она сама не может дать разумного объяснения, но я в ответ лишь успокаивающе похлопывал её по плечу и повторял, как сильно её люблю и как мечтаю о новой встрече, которая – я уверен – будет ещё более прекрасной, ещё более упоительной. И, надо сказать, в тот момент я нисколько не лукавил – я действительно в это верил. Наивный глупец! Мог ли я знать тогда, что этой встрече суждено стать последней в нашей жизни – той молодой, бесшабашной, полной надежд и планов на будущее жизни, в которой ещё что-то можно было исправить…
На следующий день случилось непредвиденное – играя на физкультуре в баскетбол, я неудачно подпрыгнул и сильно повредил ногу, из-за чего целых два месяца провалялся в гипсе. За это время произошло много чего интересного, и самым главным событием была, конечно, Мишкина свадьба, на которой, кстати, я должен был присутствовать в качестве свидетеля, а поскольку находился в тот момент в больнице, моему другу срочно пришлось подыскивать мне замену. Думаю, это стало единственным плюсом в цепи свалившихся на меня неудач, причём полученная мной травма, если уж быть до конца откровенным, явилась среди них наименее болезненной. И вообще, можно ли было всерьёз считать её неудачей! Ведь не случись этого чёртового перелома, я всё равно вряд ли смог бы изменить что-либо в данной ситуации: Света так же вышла бы замуж за Мишку, а я вдобавок ко всему ещё бы должен был сидеть за их свадебным столом и поднимать в честь молодых заздравные тосты. Одним словом, нет худа без добра. Верность этой поговорки мне пришлось испытать тогда на собственной шкуре.
На этом, собственно, можно было бы поставить точку. Тем более что с тех самых пор ни с Мишкой, ни со Светой я уже почти не виделся. Где-то через месяц после свадьбы Света забеременела и ушла в декрет. Мишка перевёлся на заочный и вернулся в свой родной город. Пару раз мы встречались с ним в институте, но всё как-то мельком, на бегу. Я даже не знаю, кто у них тогда родился, да и родился ли кто-нибудь. Впрочем, меня это мало волнует.
Зато я частенько вспоминаю о той самой первой своей любви, от которой у меня сохранилось лишь это единственное стихотворение, которое, помнится, написал, когда лежал с гипсом в больнице, а потом собирался отдать Свете, но, к счастью, так и не отдал:
Ты, словно дьявол, вероломна
И, словно бестия, хитра.
Твердишь мне, взгляд потупив скромно,
Что всё былое лишь игра,
Что должен я забыть отныне
И эту страсть, и эту боль,
Что чувства не было в помине –
Всему виною алкоголь,
Что не раздуть вовеки пламя
Костра, что снегом занесён,
И близость, что была меж нами, -
Всего лишь сон, нелепый сон…
Что выбор сделан, и моею
Тебе не быть. А значит, впредь
Необходимо мне скорее
Все это в памяти стереть.
Да, так, наверно, будет лучше.
Но позабыть я не берусь
Твой смех лукавый и влекущий
И губ жасминно-терпкий вкус,
И торопливые объятья,
И отрешённо-томный взгляд,
И соскользнувший в вырез платья
Духов пьянящий аромат,
И сердца, бьющегося глухо,
Удары под моей рукой,
И жаркий шёпот возле уха:
«Ах, что ты делаешь со мной?..»
