брюнетка вцепилась в черные волосы, притягивая мужскую голову к своей полуобнаженной груди, ее пальчики скользнули вниз по мощной шее, царапая кожу плеч …
И тут она наткнулась на что-то: тонкий шнурок, висящий на шее. Подняв голову Брайана, заставляя его припасть жадными губами к своей шее, едва сдерживая рвущиеся наружу крики, она повернула слегка голову, разглядывая вещицу: полуобглоданный месяц с языком, такой, каким его описала демоница. Весь жар, которым было объято тело, мгновенно сменился на лютый холод, освеживший ее голову. Стараясь не сделать ничего подозрительного, она продолжала ласкать мужскую спину одной рукой, прижимая его к себе, а другой медленно подцепила кулон, вращая пальцами неудобную застежку на шее. Брайан что-то прорычал, вцепившись в хрупкие края ее трусов, и провел языком по одной груди, норовясь вытащить ее из плена бюстгальтера. Лекс закусила губу, стараясь оставаться в здравом сознании и, наконец, расцепила концы шнурка. Сжав кулон в руке, она провела ею по спине парня, медленно поднесла ее к своей ноге и бросила в нос туфли, не придумав места удобнее. Вновь вернувшись в реальность, она, посмотрев на парня и увидев состояние его штанов и обезумевший взгляд, поняла, что если она сейчас не остановится, они переспят. Признаваясь самой себе, она знала, что хочет этого, но рана еще не зажила, а она не была готова к новой. Поэтому, когда парень был готов уже разорвать ее белье, она с силой толкнула его в грудь и отошла от стола, тяжело дыша. Боясь поднять глаза и посмотреть на реакцию Брайана, брюнетка стояла, глядя в пол, но потом медленно подняла глаза: он стоял с приоткрытым от сбившегося дыхания, покрасневшим от поцелуя ртом, всклокоченными волосами, разорванной рубашкой и смятыми штанами. В глазах — все еще бешеная страсть, но также и немой вопрос, удивление и боль. Лекс видела в его глазах свое отражение: растрепанные, рассыпавшиеся по спине волосы, стертые губы, практически голая грудь, едва прикрытая полурасстегнутым лифчиком, висящий на одной руке кардиган, собравшаяся на талии одежда, кружевные трусики, неприкрытые скомканной юбкой, и дрожащие ноги на каблуках. Сглотнув и разорвав зрительный контакт, девушка медленно поправила волосы, опустила вниз юбку, застегнула бюстгальтер, вернула на прежнее место кофту и укуталась в кардиган, обхватив себя руками. Кулон больно впивается в пятку, но пока нет никакой возможности его убрать, поэтому приходится терпеть. Брайан сделал шаг вперед, покачнувшись, и, не поправляя одежду, продолжал смотреть на нее тяжелым, отсутствующим, пахнущим болью взглядом, потом прошептал охрипшим, лишенным интонации голосом:
- Зачем все это?.., - пустой, безэмоциональный шепот, в котором звенит, переливаясь тысячами оттенков, горькость опустошенности. Лекс старалась смотреть в сторону, кусая губы и проклиная себя всеми возможными словами. «Ну, что, девонька? Довольна? Ты теперь шлюха. Рада этому? Завлекла, чтобы стащить вещь. Соблазнила, чтобы разбить. Возбудила, чтобы отвлечь. Шлюха. Шлюха. Шлюха!» Понимая, что есть три варианта — признаться во всем, притвориться идиоткой и сделать больно — она не могла решиться ни на один. Первый был самым чреватым, потому что она сама удостоверилась в том, что Десерта — сумасшедшая, для которой человеческая жизнь ничего не стоит. Второй тоже не прокатил бы, потому что Брайан бы раскрыл ее, так как он знает ее слишком хорошо. Поэтому, собрав все силы и мысленно моля о прощении, она пренебрежительно бросила, фыркнув:
- Хотела удостовериться, что ты все тот же придурок, ведущийся на привлекательность женского тела. Твой мелкий настолько изголодался, что ты даже не побрезговал переспать с той, с которой у тебя не то что отношения, а даже практически вражда. Да ты просто слабак, ведущийся на всякую короткую юбку да грудь побольше, - уже не в силах остановиться, она буквально добивала его, заставляя все сильнее горбиться, - снимал бы уж себе каждую ночь проститутку, чтобы удовлетворять свои потребности, а то у самого, видимо, не получается, - ненавидя себя всей душой и мечтая провалиться сквозь землю, Лекс развернулась на каблуках и гордо вышла из дома, хлопнув дверью, играя свою роль. Прекрасно зная, что Брайан не сдвинулся с места, она все равно прошла таким же темпом всю улицу, где ее можно было увидеть из окна, и только оказавшись вне видимости, она остановилась, облокотившись о дерево и сжав себя руками. Боль, прожигающая сердце, молила о слезах, но их не было, она стала жестче, сильнее, не готовая плакать каждый раз, когда было трудно. Единственное, чего ей хотелось, это вернуться и попросить о прощении, потому что он этого не заслужил. Закрыв лицо руками, она ругала себя, беззвучно кричала и топала ногами, как маленький ребенок.
- Грубо, в моем стиле, - послышался довольный женский голос. Подняв глаза, брюнетка увидела Десерту в коротком темно-изумрудном платье, которая улыбалась, обнажая острые зубки, - в целом, мне нравится, - она протянула руку с наманикюренными длинными ногтями. Лекс медленна встала и вытащила кулон, сильно сжав его в руке, да так, что он порвал кожу неровными краями. Демоница щелкнула пальцами, и девушка положила украденную вещицу в ее руку. Та довольно улыбнулась, изучая его змеиными глазами, - прелесссссть, - прошипела она, причмокнув губами.
- Теперь ты оставишь меня, нас в покое, - грубо произнесла брюнетка, глядя на нее. Десерта даже не подняла головы.
- Пока что ты мне не нужна, так что да — дыши спокойно. По крайней мере, пока, - ее силуэт замерцал, и она стала пропадать, растворяясь во тьме. Когда она уже практически пропала, Лекс услышала ее последние слова, - знаю, ты меня сейчас ненавидишь, но ты больше похожа на меня, чем тебе бы хотелось. Помни это, - и она исчезла, оставив только мерзкий запах отходов да камень на душе.
Чувствуя, как по коже ползут жгутики льда, девушка укуталась в тонкую кофту и на дрожащих ногах пошла по темным улицам, но не пройдя и десяти метров, остановилась, вспомнив, что дома ее ждет забота и надоедливое внимание матери, а ей сейчас меньше всего нужны были все эти расспросы. Оглядываясь, она достала телефон, не зная, что делать. И тут перед глазами встал опустошенный взгляд Чака, когда он не мог даже глаз на нее поднять. Пальцы сами собой нажали нужный номер. Парень взял после второго гудка.
- Алло? Лекс?, - удивленно и немного заикаясь, спросил он.
- Привет, - прошептала она, ежась от холодного ветра, продолжая куда-то идти, хотя знала этот район как свои пять пальцев, - слушай, я … я немного замерзла, а дома мать, и она будет опять меня заботой кормить и .., - она покраснела, - можешь забрать меня?, - она прекрасно осознавала, что он вправе отказаться и даже послать ее, но между тем ей нужна была поддержка и, чего таить, им нужно было поговорить, рано или поздно. В телефоне послышался какой-то скрежет, а затем топот.
- Конечно, - всегда готов помочь. Она сжалась, ненавидя себя еще больше, - ты где?
- Бук-авеню, - прошептала Лекс, останавливаясь около закрытого магазина, - стою около «Фаст-генезиса».
- Буду там через пять минут. Я скоро, - и отключился. Последним звуком на той стороне был хлопок двери. Девушка невольно улыбнулась себе под нос, чувствуя, как он ее любит, дорожит, заботится, настолько, что даже не спросил, что она делает поздно вечером на улице Брайана.
До полуночи они катались по городу, причем Чак старательно объезжал злосчастный перекресток, сворачивая на другие улицы. Он ничем не выказывал неудобство, но в то же время никак не показывал то, что они пара: не брал ее руку, не клал руку ей на плечо, не целовал, не говорил три заветных слова. Все было как раньше, до того, как мир перевернулся, когда они были просто друзьями без прошлого и сложностей, без предрассудков и тайн. Они просто сидели рядом, подшучивая друг над другом и говоря обо всем на свете. Но все закончилось, когда в половину первого позвонила миссис Маллейн и настоятельно попросила дочь возвращаться. Девушка мгновенно сдулась, да и близнец не выглядел столь жизнерадостным. До дома брюнетки они доехали молча, не перебросившись ни единым словом. Увидев знакомые окна, Лекс напряглась и решительно повернулась к Чаку.
- Выйдешь со мной? Поговорим на крыльце?..
- Ладно, - он кивнул и, прошмыгнув, открыл ей дверь. Это было так знакомо и мило, что они оба невольно улыбнулись, вспоминая моменты, проведенные вместе.
Поднявшись по ступенькам. Они уселись на диван-качалку, медленно двигаясь взад-вперед и глядя на звездное небо. Девушка первая прервала молчание.
- Чак, нам .., - она выдохнула, - нам нужно поговорить. Это просто необходимо. Поговорить обо всем, особенно о … о нас, - она сглотнула, боясь, как бы он не обиделся, но в ответ получилась только слабую улыбку.
- Хорошо, но давай я скажу, ладно? Потому что я знал, что наступит этот разговор и, в некотором роде, готовился к нему, - он помолчал, - дело в том, что я могу тысячу раз повторить, что я люблю тебя, что ты нужна мне, что ты являешься для меня всем, но между тем это ничего не изменит, - он наконец взял ее за руку, глядя в глаза, - я знаю, да и ты сама знаешь, что любишь его. Лекс, ты любишь Брайана, но боишься в этом признаться и себе, и окружающему миру. Ты должна принять это чувство, ведь, если ты полюбила его таким, то ты пройдешь через все, а он и так находится на грани, балансируя между любовью к тебе и страхом подтвердить это, потому что его губит его гордость и отвратительный характер. Вы … вы похожи, и вы сживетесь, просто нужно переступить кое-где через себя. А я .., - он так знакомо коснулся губами ее ладони, - я всегда буду любить тебя, любить тебя всей душой, всем сердцем, и буду хранить в своей голове те моменты, что ты мне подарила, потому что ты — мой свет, и я живу только при твоих лучах, - ну, где же? Где эти слезы? Брюнетка силилась плакать, но получалась только боль и кусание губ, - ты не обязана мне что-то отвечать, дорогая. Между нами ничего не изменится: ты всегда сможешь прийти и попросить о помощи, я всегда приеду, заберу, поддержу, надеру этому идиоту задницу. Я всегда буду рядом, хорошо?
- Спасибо.., - прошептала Лекс и невольно потянулась к нему. Чак замер в первое мгновение, но потом, видимо, решил поставить точку и ласково, практически невесомо прижался губами к ее губам, наслаждаясь их мягкостью в последний раз. Время перестало существовать. Они разговаривали мысленно, думали о том будущем, которое могло бы быть у них, о тех моментах, путешествиях, поездках, которым не суждено было сбыться. Но одновременно с некой горечью утраты присутствовало и какое-то доброе осознание, что так и должно было быть, что все это было предначертано им свыше: сильная дружба, затем искренняя, нежная любовь и после нее — скрепленная неразрывными узами, еще более крепкая дружба, которая не исчезнет под натиском даже самого сильного Зла.
*Deserta – напрямую с лат. - отходы
