забытья. Ну, ещё одного зацепить! Кровь заливала глаза, скапливалась во рту, меч выскальзывал из окровавленных ладоней. Позади должна быть стена. Нужно встать спиной к стене и тогда может удастся ещё одного подрезать. Он осторожно пятился пока не наткнулся спиной на что то мягкое и прежде чем успел сообразить, кто то большой и сильный обхватил его сзади, десяток рук вцепились в стражника… Он увидел прямо перед собой бездонную пасть городского прохода и небо над собой. Он допустил ошибку. Вместо стены он вышел во внутренний двор. В небе две маленькие крохи, судьбоносные звёзды Аруса и Бурнуса были зажаты меж мрачных туч и кольцо вокруг этой части неба неотвратимо сжималось мрачными странниками неба. Сотни вражеских лезвий вонзились ему в грудь, разрывая грудную полость в ошмётки. Облака поглотили звёзды, а смерть заглатывала облака, погружая мир во мрак.
- Ну, ещё одного… - простонал Арус и сложившись пополам вонзил остриё своего меча в верзилу позади себя. Лилит, так ловко подгадавшая и вцепившаяся в неприступного охранника сзади, почувствовала острую боль в животе, заверещала дурным голосом и выпучив глаза, сорвала с себя накидку, выпячивая наружу кривой шнобель... и пошла куда то. Повернулась, нашарила глазами Берендила. Хотела что то сказать, но лишь захлёбывалась собственной кровью. Женщина побрела в сторону мужа, но не дойдя, споткнулась и плюхнулась прямо на мертвую Фиби. Мёртвый Арус мешковато завалившись на бок, сидел в пыли. Казалось, что он источает странное свечение, окрашивающее всё вокруг в золотистый цвет. Разбойники благоговейно отступили. Муха вырулил на своём Муле из ворот на загаженный внутренний дворик.
- Ну, вот, мы и в городе. Что вы вытаращились? Мы и так тут шуму наделали и время потеряли. Вперёд! Вперёд, воины новой веры. Докажем правоту нашей веры нашей верой! Покажите всем неверным нашу правду!
В лунной геометрии городского пустынного пейзажа встрепенулись тени, прикрытые тенью, отбрасывающие тень, по улицам стремительно неслась молчаливая атака рыцарей ночи. Приглушённое позвякивание оружия и шорохи, обмотанных в мешковину сапог лиходеев, взбудоражили прохладную пыль города.
В тот день Мы скажем Геенне: «Заполнилась ли ты?» Она скажет: «Нет ли добавки?»
18
Заварушка у Гнилой башни не прошла незамеченной. Дворовые и уличные псы подняли тревогу в гарнизоне. Заливающиеся твари почуяли кровь, видели чёрную сущность, разливающуюся по улицам предутреннего города. Они рвали своим нахрапом прохладный воздух и рыли пыльную землю. Один за другим шавки и доги присоединялись к армии четвероногих сторожей. Двор за двором. Улица за улицей добавляли зубастые охранники свой оскал навстречу быстроногим аспидами. Первыми ринулись они на мечущиеся тени, неистово лая из каждой щели. Животный психоз вытолкнул защитников города в уличные бои. Ударил набат. Лязгнули клинки на перекрестках. С криками и проклятиями вклинивались голые солдаты, поднятые по тревоге, в стремительных захватчиков. То тут, то там вспыхивали потасовки, но армия Пыли и Дыма уже разбежалась и рассредоточилась в стратегическом порядке захвата Медиры и несокрушимо продвигалась к центру осаждённого города. Туда, где стоял храм, туда где под охраной основных сил караула отцы города прислушивались к воплям людей и взвизгиванию металла. Месяц в небе улыбался.
И Муха и Берендил хорошо знали этот город. Они с отрядом быстрого реагирования прошмыгнули узкими переулками в стороне от баталий, миновав засады караульных. На двух приземистый мулах в окружении отборных бойцов и под покровом темноты продвигались они по узким переулкам к храмовой площади.
- Проклятые охранники гнилой башни! - сокрушался раздасадованный Муха - Такой гвалт подняли. Ну, взял бы кошель и эту девку... Как её?
- Фиби - уточнил Берендил
- И друга бы спас и с Фиби с этой как сыр в масле катался бы.
- Ну это вряд ли - возразил ревниво Морфей
- Ну, значит просто с другом катался бы... Могли бы проскочил без шума и пыли, а сейчас ещё не известно чем всё закончится. - бурчал старец.
- Не каркай ты, Оракул! - огрызнулся Берендил - Хиромант хренов! - Этот чудак конечно псих, но он так искренне верит в свой бред... Пока это нам помогает - думал про себя предводитель разбойников и генерал новой армии - Хотя какая это армия? Так, сборище проходимцев. Белолицый теоретик обещал официальные полномочия военочальника после переговоров с осажденной администрацией муниципалитета... Тут уж точно лучше ему самому перед сиятельствами расшаркиваться, что если горожане поднимутся, так нас через те же гнилые ворота вперёд ногами вынесут - В вопросах дипломатии опытный вояка был несведущ и терялся в словах перед образованностью. Операцию предполагалось завершить до утренних новостей глашатаев, чтобы те уже успокоили народ, взбудораженный ночными стычками и объявили о смене власти и прогрессивных реформах, и бля, бля, бля ради благосостояния Медиры. Очень Морфею Берендилу хотелось получить официальный воинский чин. Должность начальника полиции и караульной службы. Женская реформа будоражила фантазию крепкого воеводы.
Вдруг под ногами встрепенулась земля... Муха вздрогнул. Суетливые курицы разбегались, спросоня натыкаясь на все подряд. В темноте они напоминали взбесившиеся тюрбаны. Все замерли. Муха еще больше побледнел. Его лицо в лунном сиянии даже немного светилось. Берендил, покосившись на Муху на всякий случай опасливо отъехал чуть в сторону.
Главное было прошмыгнуть задними дворами незамеченными. В нескольких кварталах от них шёл бой. Куры квохча отскочили на дюжину шагов и недовольно отряхиваясь, разбрелись искать новое лежбище, а на дороге остался крупный золотистый петух крайне недовольный, что его прайд был взбудоражен. Он важно прохаживался, дерзко глядя на непрошенных гостей. Задиристо подпрыгивал и распростав крылья, вскидывал голову в верх, как будто хотел закричать: - Помогите!!! Я их нашёл!
Процессия вжала головы в плечи, прислушиваясь к темноте. Потряся в воздухе атласными перьями, петух, не произнеся ни звука, опустился и начал угрожающе прохаживаться перед захватчиками, как бы говоря: - Попробуйте только сунуться! Суки!
Неизвестно, как отреагируют ишаки и без того изрядно нервничающие и периодически трясущие свалявшейся шерстью на боках.
Казалось бы мелочь... Но в темноте да в тесноте узкой улочки да в трёх шагах от храма. Видно зарево кострищ гарнизонного штаба. Любой шорох с этой стороны может обернуться катастрофой для всего предприятия.
- Сейчас как заверещит... - сморщился Берендил - Охрана с площади в миг среагирует. Они нас тут на этой улице и положат курам на насест, петуху для надругательства.
- А если не закричит, будет нам удача! - загадал Муха.
Он осторожно сполз со своего мула и ощутил под босыми ногами прохладную землю и острую гальку.
- Я босиком на белом осле и меня встречает петух. Всё это верные признаки. - У Мухи в зобу дыханье сперло от нахлынывшего на него озарения. - Я истинный пророк! - качнулась честолюбивая мысль в голове. - Если я истинный пророк я могу говорить со львами, орлами и другими тварями как другие пророки.
Он смотрел, как бойцовая птица гордо выхаживала кругами. Муха, держа перед собой писание начал осторожно приближаться к пернатому.
- Хорошая птичка. - ласково повторял мессия, склонившись так чтобы петуху было удобнее с ним общаться. - Ты ведь не будешь кричать? Не будешь на нас бросаться. Вот, собаки подняли тревогу, теперь они в чёрном списке. Грязные животные! Ты ведь не хочешь быть проклятым до скончания веков? - сказал Муха, как можно значительнее, чтобы до узколобой птицы дошёл смысл в самое нутро животного инстинкта.
Петух, нерешительно потоптавшись, птряс бородой.
- Вот и славно. - приняв это как знак, тоже затряс бородой Муха.
Берендил обескуражено наблюдал за психозом белолицего старика, наставляющего на путь истинный живую еду.
- Я пришёл дать тебе вечную жизнь во славе, но ты должен слушать меня. Вот, славная птичка. Только не поднимай тревоги. Прошу тебя.
Бои соседних улиц удаляясь становились глуше. Была слышна суета в лагере защитников храма.
- Давай, иди к своим курям. А я тебя в писаниях прославлю.- и в качестве правдивости своих слов Муха протянул с осторожностью пернатому собеседнику свой священный фалиант, чтобы даже безмозглой птице был ясен интуитивный символизм.
Петух покрутил башкой и долбанул костлявым клювом о кожаный переплёт. Гордо прошёлся туда суда и снова отторабанив по изданию дробь заинтересованности, поскакал прочь. Остановился и будто опомнившись, уверенно вернулся.
- А ведь ты все понимаешь... Почему ты не уходишь? Может ты хочешь нас о чем то предупредить?
Петух нерешительно подковылял к пророку, вытянув шею на встречу новому знакомому. Приосанился. Приподнял лапку. Открыл было рот, чтобы что то сказать... И в это время кривая сабля Морфея Берендила отсекла от тушки головку. Жирное тельце рухнуло на землю золотым тюрбаном. Башка отскочив в песок удивлённо уставилась на созвездие Ориона. Тюрбан на лапках подскочил и безголовая тушка описав пару кругов обиженно убежала в темноту. Муха был так заворожен особым контактом с животным, что ему показалось... Да, нет, он был абсолютно уверен, что перед тем как подскочить и испариться, отрубленная горловина прохрипела: - Хвала ала...
Всё закончилось не так как он предполагал, но такой исход сражения тоже был благоприятен. Ведь петух так и не успел прокричать, а значит небо благоволит захватчикам и ему, Мухе лично.
На храмовой площади метались трепещущие тени осталбеневших осаждённых отцов города, в свете трепыхающихся на ветру огней. Нежданная напасть обрушилась на город хаосом пугающих звуков. Со всех концов прибегали гонцы с докладами. Гарнизон держался, но время было упущено и захватчики превозмогали. Бригадный генерал, прозванный за необузданность нрава Петухом, сожалел о провале того к чему готовился всю свою жизнь. Назначение своё он получил недавно. Ночами грезил генерал о злобных и хитроумных врагах, которых он заманивает в ловушки и уничтожает умелой стратегией. И, вот, злобные и хитроумные враги лютуют в его городе, а он сидит тут с толстопузыми банкирами и менялами...
- И это хорошо еще, что собачий лай во время почуяли. - рявкнул военачальник - Мне командир Гнилой башни прямо в кровать с докладом по щекам хлестал. Спросоня, чуть не послал его ко всем чертям... Да, как разобрались тот час меры приняли. И тревогу сыграли, и заграждения выставили, и более, менее рассредоточились...
- Помилуйте, адмираль. Вас никто ни в чем не обвиняет. - отозвался городской голова.
- Авось еще пронесет? - взмолился первосвященник.
Чуть поодаль на ступеньках возле храма расположились семьи градоначальников и влиятельных купцов. Женщины и дети, кутаясь в широкие халаты, сидели на ступенях величавого строения геометрических нагромождений. Здание щурилось узкими глазницами окон в тревожную баталию ночных улиц. Холодное оружие звенело в заревах факелов. Город начал гореть. Дозорные на маковке
