- Весной хорошо! – сказал сержант Сидоров, щурясь на яркое весеннее солнышко.
- Хорошо-то, хорошо, но грязно! Сапоги не отмоешь! – заметил рядовой Краюхин.
Третий, молодой, худощавый солдатик в круглых очках на вытянутом лице с веснушками, молчал, внимательно слушая разговор бывалых людей, подслеповато посматривая то на одного, то на другого.
- Лучше грязь месить, чем мерзлоту долбить! Иль забыл уже?! – назидательно заметил Сидоров рядовому.
Тут сержант обратил внимание на молодого.
- Ты по первому разу тута. Слухай нас, мы тебя плохому не научим. Вот, к примеру, чем хорошо весной?! Она, хоть и грязь, а всё одно – земля. Её ни долбить, ни ковырять ледышкой не надо, оттаяла потому что. Знай себе, собирай урожай! Вон их сколько нащёлкано!
Троица сидела на бруствере окопа, на вершине холма, с той стороны, где солнце и ветер уже просушили землю.
Отсюда всё хорошо просматривалось.
Метрах в семистах внизу, у подножья склона, была видна ломаная линия немецких окопов, почти разрушенная огнём артиллерии, с торчащими брёвнами провалившихся крыш блиндажей, обрывками спутанной «колючки» на разбитых кольях и чёрными воронками от разрывов снарядов и мин.
Воронками был усыпан и сам склон холма. Кроме того, по нему там и тут были разбросаны тёмные кучки. Иногда возле них что-то блестело.
- Это… тру...трупы?! – заикаясь, вымолвил очкарик.
- Ага! Немцы! Ты чё не понял, куда попал?! Своих-то мы вовремя собирали. А немцам не давали. Они ночью пытался пару раз организовать уборку! Да, где там! Наши их, как перепёлок, шлёпали… А когда в наступление пошли, тут уже не до них было! Так и остались на поле.
Солдатик с ужасом смотрел на улыбающегося сержанта.
- Да, ты не боись! – Он по-своему истолковал выражение лица молодого. – Заразы нет! Они ж, как в холодильнике лежали! Вот нас и послали их убрать, пока разложение не началось! Весна же!
- Так мы их закапывать будем!?
- Чудак-человек! – вмешался Краюхин. – Не в кучу ж их складывать?! Тебе ж говорят – гигиена!
- А как же… Их же тащить надо! – недоумевал очкарик.
- Если с головой за дело браться, то не так уж всё плохо! - начал объяснять сержант. – Верёвку петлёй, фрица за ноги и айда-пошёл! До ямы! Яму сделаем из блиндажа, что поглубже да побольше! Потом зароем и вся недолгА! Тут другое погано! Надо у них документы забрать, потому обшаривать придётся!
Молодого от такой перспективы, аж, передёрнуло.
- Да, не дёргайся ты так, чудак-человек! – засмеялся Краюхин. – Нам же лучше! Немцы – народ запасливый! И рыжьё попадается, и серебро… Опять же – кольца! Ну, по мелочи там – часы, зажигалки, портсигары, ножики, бритвы, медальоны, фляжки… Бывают и со шнапсом!
- А кольца… как же?!
- Так ножом пальчик чик! И всё! – Опять хохотнул ветеран погребальной команды. – Ты пойми, дурья башка, как тебе повезло! Что в окопе грязь, что тут – одинаково! Они там под пулями сидят, а мы тут на солнышке греемся – сыт, пьян и нос в табаке! Золотишко-серебришко в обозе у интендантов сменяем – хоть на деньги, хоть на жратву! А мелочишка сама разойдётся. Зажигалку на банку тушёнки меняют. За хороший нож можно водки взять – жуть скока! Главное, нос не вороти и ушами не хлопай!
- Ну, хватит разговоры разговаривать! Оботрётся – сам поймёт. Солнышко уже высоко. Пошли работать! – скомандовал сержант.
Она поднялись, взяли лом, лопаты и моток толстой верёвки и стали спускаться по склону холма.
От земли шло мощное испарение, в котором уже угадывался запах смерти.
