прыть. Транспортники вертелись, изворачивались, пытались уйти от смертоносных лучей, но, не знающие пощады орудия крейсера и яхты вновь находили их, под-лавливали на манёврах и били, били, били!
Вот загорелся один из кораблей повстанцев, нечаянно подставив свой бок под орудия яхты, затем запылал другой. Но остальные, невзирая на встречный, плотный огонь конвоя, упорно продвигались к транспорту с солдатами…
Их мужеству можно было позавидовать. И командир крейсера, наблюдая за боем, за от-чаянной попыткой повстанцев добраться до десантного корабля, сурово поджав губы, произнёс - «Какие молодцы, какие же они герои!» А затем, покачав головой, добавил - «Мне искренне жаль их».
Загорелся ещё один транспортный корабль, подожженный орудиями крейсера, но не остановился, а продолжал всё ближе и ближе подбираться к желанной цели.
И никто из конвоя не обратил внимания, настолько они увлёклись уничтожением почти беззащитных кораблей, не увидел, как один из кораблей повстанцев, спрятавшись за горящего и покрытого дымом погибающего товарища, медленно подталкивая его носом, приблизился к транспортному кораблю с солдатами…
Командир крейсера, опытный солдат, мужественный и храбрый, в последний для транс-порта с десантом момент, заметил подобравшегося почти вплотную повстанца и приказал перенести на него огонь всех орудий, но на долю секунды опоздал.
Из жерл пушек неуклюжего и неповоротливого корабля, приспособленного не для вой-ны, а для мирной перевозки грузов, вылетели убийственные лазерные лучи и с жадностью уст-ремились на врага, но и сам он мгновенно запылал пронзённый десятком мощных световых лучей.
Продолжая по инерции двигаться, горящий корабль повстанцев приблизился к набитому солдатами транспорту и, ткнувшись в его борт носом, взорвался. От мощного взрыва обшивка транспорта раскрылась, как створки раковины-жемчужницы и из отверстия, обрамлённого ис-корёженным с острыми рваными краями металлом, посыпались, как горох, погибающие солда-ты.
Командир крейсера побледнев, смотрел на объятый пламенем, погибающий транспорт и в голове его мелькала, всё повторяясь одна и та же мысль – со мной, как и с транспортом всё кончено, всё кончено, всё кончено…
И это было так! Генерал Мендоса, наблюдавший с мостика флагманского крейсера за хо-дом боя, в ужасе от увиденного, не выдержав, закричал: «Я вас под суд отдам!!! Да, я вас сам расстреляю! Немедленно передайте командование крейсером своему помощнику!»
Командир крейсера, позволивший транспортнику повстанцев, такой дорогой ценой - ценой собственной жизни, уничтожить транспорт с вражескими солдатами, не ответив ни слова генералу, словно соглашаясь, кивнул головой и, достав пистолет, выпустил заряд себе в голову.
Дур-рр-ак! – резюмировал поступок командира генерал. Мог бы ещё послужить рядовым солдатом.
А события продолжали развиваться.
Командир второго крейсера: немолодой чавинец, покрытый шрамами и с обожженным с одной стороны лицом, участник многих битв за владычество в космосе, оставшийся сам живым и сохранивший корабль во многих битвах с пиратами и контрабандистами, развернул свой крейсер и направил пушки на появившийся вслед за транспортниками военный корабль без опознавательных знаков. И…, не спеша, двинулся ему навстречу.
В эфир с боевого крейсера армады полетела радиограмма - «Предлагаю сдаться без боя! Гарантирую жизнь командиру и экипажу!»
После недолгого молчания, в динамиках крейсера раздался весёлый молодой голос - «Спасибо, командир, за предложение. Мы так долго жили в ожидании этого счастливого мо-мента, что даже не знаем, как же вас отблагодарить за сделанное нам предложение»
Командир посмотрел на стоявших рядом офицеров и увидел в их глазах тот же недоумён-ный вопрос - «Он что, ненормальный? И это пилот повстанцев?»
А из динамиков продолжала доноситься какая-то несуразица - «Мы так рады вновь ус-лышать голос дорогого нам генерала, что радости нашей нет предела и, если бы он показал нам своё благородное лицо, то мы бы ещё больше обрадовались…»
Совсем сбитый с толку, старый воин решил внести некоторую ясность - «Среди нас нет генерала, он на другом, флагманском крейсере».
- Ах, какая жалость, какая жалость, - опять заговорили динамики. А мы так надеялись, так надеялись на встречу с ним.
Корабли всё сближались и сближались. Их разделяло всего две-три мили. Пушки молчали.
Командиру лёгкого крейсера впервые в жизни встретился то ли противник, то ли сума-сшедший, и он попытался в сумбурных словах, доносящихся из космоса, найти хоть крупицу здравого смысла, но голос всё бубнил и бубнил, не давая сосредоточиться.
Наконец старый воин не выдержал и, чтобы остановить затягивающее его как в омут, словоизвержение, гаркнул:
- Так вы сдаётесь, или нет, Око-Пака?!
- Ага, щас!
И в то же мгновение неизвестный корабль с пилотом-болтуном поднырнул под корпус крейсера. Запоздалый выстрел орудий крейсера прошил пустое пространство. А этот болтун и нахал оказался у него под брюхом.
Но не напрасно боевой, умудрённый опытом боёв командир, прожил долгую ратную жизнь. Его крейсер, ни на мгновение не задержавшись после выстрела, свечой взмыл вверх и световые лучи орудий неизвестного корабля с пилотом болтуном, не причинив вреда, скользнули вдоль его корпуса.
Хитрец, прошептал командир, провожая взглядом, повстанческий лёгкий крейсер, и опы-тен ты не по возрасту…, С таким воином не зазорно и сразиться.
- Ну, давай, нападай! – стал он мысленно поторапливать противника. Ты молод и горяч, а я стар и опытен – посмотрим кто кого…
А тот, не сумев обмануть командира крейсера, увеличил скорость до максимума и помчался за ним вдогонку.
Давай, давай, - шептал своему противнику старый воин, я даже чуточку сбавлю скорость, чтобы ты быстрее догнал меня и, чтобы окончательно запутать тебя, направлюсь вниз.
Хосе, разогнавши корабль до максимальной скорости, не ожидал такого манёвра от крейсера, и его корабль с рёвом проскочил мимо, а крейсер, чуть накренившись, казалось, это лыжник скользит со снежной горы, помчался вниз.
- Вот тебе, мальчик, первый урок управления кораблём, - громко, так чтобы слышал противник, произнёс старый, поседевший в боях, волк - капитан крейсера.
- Ничего, старый лис, я тебя ещё поджарю в твоей железной норе! – раздался в ответ весёлый, донельзя нахальный, голос.
Посмотрим, посмотрим – прошептал хитрый лис. У тебя нет кормовых пушек, а у меня их две. Они установлены по моему заказу и секретно, так что…, и он, чтобы подзадорить противника, крикнул: «Давай, догоняй!»
На повстанческом корабле, действительно, не было кормовых орудий и его пилот даже не догадывался, что иногда их, по особому заказу, устанавливают на кораблях.
Его гибель, несомненно, была предрешена, и только каприз судьбы мог избавить его от неё. Но, по-видимому, ей надоело опекунство над молодым, постоянно дёргающим судьбу за усы, пилотом и она решительно отказалась от него.
Лис чуть-чуть, чтобы противник не заметил, убавил скорость, и развернувшись вместе с креслом назад, стал терпеливо дожидаться того момента, когда можно будет выстрелить прямо в лоб назойливо преследующему его кораблику, и избавиться раз и навсегда от - судя по моло-дому голосу - сопляка-пилота.
Но, видимо и у старого волка и у его крейсера, тоже закончился лимит жизни.
Впереди, на расстоянии выстрела, из розового тумана показался огромный, сверкающий серебром в лучах двух солнц, хищный корпус вооружённого до зубов тяжёлого боевого корабля, и мгновенно несколько смертоносных лучей упёрлись в крейсер старого, опытного воина.
Старый, опытный лис, лишь один единственный раз в жизни позволивший себе чуточку расслабиться, в то же мгновение был наказан. Он так и не понял, откуда к нему пришла смерть. По-видимому, судьба всё-таки благоволила ему, так как умер он без боли и мучений, на боевом посту и вместе со своим кораблём.
А в космосе опять прозвучал жизнерадостный голос молодого пилота:
- Спасибо, Мигель, но не стоило беспокоиться, я бы и сам справился с ним!
- Конечно, конечно! Но, всё-таки лучше так, а не иначе!
Два корабля, как два неразлучных друга, последовали к месту разыгравшейся военной драмы.
А там, практически, и боя то не было. Было избиение младенцев! Оставшийся более-менее исправным транспортный кораблик повстанцев, суматошно метался среди двух крейсеров и яхтой и куда бы он не направил свой ход – всюду его встречали смертоносные лучи.
Генерал забавлялся с ним, как кошка с мышью. Настал момент, когда генералу надоело с ним играть и, наведя на него орудия, выплеснул на него море огня.
Кораблик, уподобясь сухому хворосту, тут же вспыхнув, превратился в жарко пылаю-щий костёр.
Тяжёлый крейсер Мигеля в сопровождении крейсера Хосе, два боевых корабля повстанцев, без звука подошедшие к месту расправы, не успели предотвратить гибель кораблика, но они успели наказать распоясавшегося от безнаказанности генерала.
Оба крейсера армады генерала мгновенно вспыхнули, а яхта, попытавшись скрыться в глубоком космосе, была уничтожена догнавшим её Хосе.
На месте трагедии остались догорать шесть транспортных кораблей повстанцев, два крейсера с планеты Кибрик-2Д вместе с генералом и транспорт с пятью сотнями солдат, посланными на усмирение непокорных, желающих свободы неандов.
Когда всё было закончено, Мигель попытался связаться с Сидхи Дру, но тот не ответил на вызов. Может быть, я ещё слабо владею мыслеречью, подумал расстроенный Мигель, или он занят? Может спуститься пониже?
- Хосе, ляжь в дрейф, - приказал он, - а я спущусь поближе к планете. Почему-то я не могу связаться с королём.
Поняв по поведению корабля Хосе, который вообще остановился и лишь слегка покачи-вался сносимый слабым космическим ветром, что тот понял приказ, Мигель снизился до самой границы розового тумана.
Вторая попытка связаться, опять закончилась неудачей.
В чём же дело? - окончательно обеспокоился Мигель. Может, приземлиться на космо-дром? Король или там, или в ближнем Доме Света. И, словно отвечая на обеспокоенность Ми-геля, розовый туман разредился. То, что увидел Мигель, привело его в ужас и лицо его непро-извольно стало покрываться бледностью! О, Инти, что же это с ней?! Его изумлённому взору открылась совсем другая, совершенно неузнаваемая планета…
Её поверхность вспучивалась, лопалась, как созревший нарыв. В небо выстреливались грязевые фонтаны, а на месте космодрома зияла многомильная пропасть, на дне которой шевелилась, словно живая, огненная лава. На месте сельвы возвышалась гряда гор, проходящей от одного полюса до другого.
Стоявшие рядом с ним члены команды, совершенно подавленные раскрывшейся перед их взором картиной смерти, угрюмо молчали. По щекам Марии и Хуаниты текли горькие слёзы. Даже дети, казалось, поняли: происходит что-то, совершенно непонятное для их разума и, прижавшись к матерям, перестали играть, тревожно пытаясь заглянуть им в глаза.
И как последний привет от такого гостеприимного, такого добродушного короля планеты Горгол, Мигель услышал:
- Турикук, дорогой Мигель, я вижу твой корабль. Раз я вижу твой корабль невредимым, значит, незваные гости посрамлены, и они больше не появятся на планете.
