На скрижали моего сердца

                   НА СКРИЖАЛИ МОЕГО СЕРДЦА

                                                                                          Аннушка, Аннушка, вот уже настала,
                                                                                                  Аннушка, Аннушка, новая весна.
                                                                                                  Аннушка, Аннушка, если бы ты знала,
                                                                                                  Аннушка, Аннушка, как ты мне нужна.
                                                                                                                                                    И. Резник

                                               1

  Правы люди, говоря, стоит выйти за порог дома, и окажешься бог весть где.
  Город Истринск1, что на севере Подмосковья, я и не чаял посетить этой осенью. Произошло это так. Любая история, интересная и скучная имеет предысторию. Так и моя спокойная река жизни в одночасье взбурлила, воды вспенились, и понеслась птица-лодка…
  Половину мая и лето ломал голову, где провести законный отпуск. Заграница не прельщала; хотелось окунуться с головой в быт и жизнь  незнакомого русского городка, обязательно со старенькой, требующей ремонта церквушкой, колокола которой медной грустью звонят по воскресеньям, на центральной площади и сохранившимися кирпичными красными купеческими домами, который находится вдали от проезжих дорог, где тебя поймут, и ты услышишь речь родную.
  Вот так, в тоске и скуке текли дни.
  Будни скрашивались серой краской работы; по вечерам развлекался посещением личной странички на социальном сайте «Собеседник», читал письма, отвечал корреспондентам, не ставил «лайки» под фотографиями с сомнительной тематикой.
  Так было и в тот день, перевернувший всё в моей  жизни.
  Потягивая пиво из бутылки, лениво читал новостную ленту; удалил навязчивых незнакомцев, истово стремящихся завязать со мной виртуальную дружбу; не раз хвалил интернет, ведь на бескрайних просторах виртуального мира нашёл бывших одноклассников и сослуживцев по срочной службе.
  Тоска не отпускала. Вечер предсказуемо предполагал быть томным и тёмным. С грозой. За окном сгущались тучи, и ветер гнул к земле кроны деревьев.
  Всю интересующую информацию прочитал быстро и, подавляя зевоту, случайно набрал в поисковике имя друга (чем чёрт не шутит!), давным-давно уехавшего из Якутска – Костас Цымбалюс. Вообще-то он Костя Цымбал. Родом из Донецка. Этот лингвистический прикол объяснял бездоказательно тем, что его мама какая-то там, в бесконечной цепочке наследственности прибалтийская графиня. Поэтому он, Костя, может писать своё имя и на иной лад. Мать оставила отца и Костю, когда ему исполнилось пять лет, и
______________________________
1 автор умышленно переименовал некоторые топонимы Подмосковья.
вернулась на свою родину, славящуюся консервами из шпрот.
  Втуне понимал, затея с поиском друга пустое дело, но очень уж хотелось, чтобы он был зарегистрирован именно на этом сайте.
  Попялился немного на экран и пошёл на кухню, немного взбодриться. Сварил крепкий кофе. Вылил остатки «Амаретто» в рюмку. Попеременно делая глоток ликёра, запивал густым обжигающим напитком. И смотрел в окно. Занятие это весьма интересное. Живу на седьмом этаже, поэтому находящееся внизу кажется рассматриваемым с высоты птичьего полёта. А внизу текла своя жизнь города. Проносились по улице автомобили, куда-то спешили пешеходы. Незаметно из реальности ушёл в мир ностальгических медитаций. Звонок из спальни сообщил, что пришло сообщение на почту. Первое что пришло на ум: «от Кости». Другие варианты отмёл.

                                                      2

  «Сивуха ты чо ли типа». Костя умел иногда быть до неприличия безграмотным. (Сивуха – моя фамилия, не кличка, как некоторые думают. Зовут меня Аркадий.) «Я», - отвечаю лаконично.
  На этом наше общение в ту ночь закончилось.
  «Сивуха ты де типа как», - отозвался на следующий день Костя. «Дома», - краткость так и выходила на первое место общения. «?» - знак вопроса, пришедший в ответ был более чем лаконичен.
  В новом письме вопросительный знак многократно повторился. Я решил немного приоткрыться. «Там, откуда ты уехал», - сообщил ему. Не видя лица друга, трудно понять, что он ощутил, но безграмотность в новом послании раскрывала новые грани. «Средя снихов средя балот». «Ну, как-то так». «Ты Сивуха в натуре Аркаша льотчик Маресьеф». «Замерзаю посреди тайги?» «Неа инвалит на фсю голову». «Почему?» «Тока дурак морозит яйца до звона». «Считай, что я он и есть».
  Третий день затянувшихся переговоров с письма начал я.
  «Костя…» «Костас!» «Ты ещё заставь называть тебя графом балтийским». «Костас». «Хорошо. Костас, я тут собрался в отпуск осенью. Не приютишь ли замёрзшего северянина отогреться под осенним подмосковным солнцепёком. Если твоя половина будет не против. Прежде она меня не очень жаловала». «Сивуха дорогой ты мой чукча приезжай канечна же половина не против она третий год живёт с новым трахалем в латиноамериканской Архрентине сообщи дату прилёта и порт».

                                                      3

  Помните, у нашего любимого барда есть строки «в Шереметьево числа третьего».
  Не смотря на расстояние лет между 1992 и 2014 годами, друга узнал. Ярко-рыжий костёр волос на голове, время не смогло потушить сединой.
  Костя стоял возле зоны выхода прибывших пассажиров в светло-сером костюме, тёмно-зелёный галстук тонко вибрировал на фоне малиновой рубашки. Заметная без бинокля двухдневная щетина скрадывала шрам на подбородке (его не помнил).
  Без слов обнялись. Похлопали друг друга по спине. У него, как и у меня, спазм свёл горло – обходились жестами. Он движением руки указал на выход, взяв мою сумку.
  Из репродуктора послышался женский голос, сообщавший что «прибывшего Сивуху Аркадия Станиславовича рейсом номер … из Якутска ожидают возле стойки информации номер пять».
 Посмотрел на Костю. Он пожал плечами.
  - Подстраховался. – Сказал Костя и ткнул легонько кулаком в грудь.- Как же я рад тебя видеть!
  Я ему ответил тем же.
  - Взаимно, Костя!
  - Костас, - поправил он.
  - Костас, - согласился я.
  Таксист выруливал со стоянки, когда Костя прервал минутное молчание:
  - Слышь, Аркаша, смотрю на тебя, и поверить не могу, как будто не было этой пропасти лет…
  - В наших жизнях, - за него закончил я.

                                                    4

  - Это твоя рекреация, - заявил Костя, проведя меня в комнату, открыв украшенную резьбой по дереву дверь; гармонично пропели петли, смазанные маслом.
  - Что? – в моём возгласе прослушивалось неподдельное удивление.
  Костя на мгновение смутился.
  - Место для отдыха, - пояснил он, показал на диван, в шкафу указал на постельное бельё, пахнущее лавандой и мелиссой.
  Положив в угол сумки, расспросил Костю, колись, мол, дружище, какая такая дама руководит твоим холостяцким хозяйством, али сердце одинокое нашло приют. Он отмахнулся, какой к чёрту приют, променять радостное одиночество не соглашусь на счастливое проживание с кем-то. Порядок поддерживать нанял женщину, плачу хорошо. Согласившись с объяснением, поинтересовался, почему его благоверная, державшая всегда нос по аромату денег, слиняла от него. (Костя – прекрасный художник, хорошо владеет резьбой по дереву, в Якутске имел постоянный доход в рублях и валюте, который алчная супруга, вдобавок к этому ревнивая и недалёкая, тратила без счёта.)
  Костя вкратце поведал.
  - Благоприятный случай, ети его! – рассмеялся друг, - были в Москве на художественной выставке одного художника. Как мастер кисти, он так себе, на первом курсе Якутского художественного училища студенты лучше пишут. Приглашено народу уймища. Пока ходил, глазел на бездарную мазню автора, моя благоверная познакомилась с ним. Нахожу её в компании этого перца; она вся благоухает, роза блин персидская, ловит каждое его слово, смеётся тупым шуткам и, поверишь ли, пожирает это чучело своими глядскими глазёнками. Тогда я и понял, ждать осталось недолго. Неделю спустя ушла со своими пожитками, квартира осталась мне. Купил за честно заработанные грошики. Сейчас эти голубки по миру разъезжают, то Нью-Йорк, то Рио-де-Жанейро, иногда в Москву заскакивают; в экспозиции новые картинки. Прислала через адвоката мужа дорогущую гербовую бумаженцию с подписями авторитетных заграничных мужей от юриспруденции, что не имеет ко мне претензий, - указал на стену, увешанную картинами, гравюрами и офортами на отдельный экспонат в золочёной рамке. – Вот, посмотри. Подписи, печати. Всё как надо!
  Квартира друга располагалась в доме, которые по серийности постройки называют «хрущёвками». Небольшая прихожая, из неё две двери ведут в ванну и санузел, дальше направо кухня, смотря на её размеры, так и срывалось с языка сравнение, что не иначе как для хоббитов она не предназначена; прямо моя рекреация; налево резная дверь ведёт в зал, из него зеркальная двустворчатая дверь в спальню. «Ничего лишнего, - просто сказал он, показывая апартаменты, - спальня, она же и творческая мастерская, кровать, шкаф, мольберт, кисти, краски».
  Зал обставлен более комфортно. Диван покрыт шерстяным покрывалом, овальный стол, стулья, ковёр на полу, телевизор, проигрыватель дисков.
  - Ну, - потёр азартно руки Костя, – сейчас займёмся обедом. Что-то я проголодался, - громко сглотнув слюну, сказал он. – Помоги, Аркаша.
  Стол выдвинули на середину зала, прямо под шёлковый абажур с золотой бахромой. Костя принёс из спальни шотландскую скатерть. По углам поставил два канделябра со свечами, мол, так создаётся полезная аура для приятного разговора во время еды.
  После всех манипуляций, поинтересовался у меня, как мне всё это; я ответил, что впечатлён до обморока; друг рассмеялся и повторил, как же он соскучился, обняв крепко за плечи.
  Объятия прервал дверной звонок.
  Костя немного изменился в лице. Замешательство и что-то близкое к этому отобразилось на нём. Пообещав всё объяснить позже, пошёл открывать дверь.
  Послышался звук ключа в замке. Затем скрип двери. Послышался сбивчивый шёпот Кости и спокойный, рассудительный женский голос, вслед за которым послышался короткий звук поцелуя.
  Первым в зал вошёл Костя, за ним среднего роста женщина приятной наружности, в однотонном бежевом платье, вокруг шеи нитка жемчуга, волнистые волосы сзади схвачены лентой в цвет платью.
  - Познакомься, Аркадий, это Нина, моя знакомая.
  Я наклонил голову.
  - Аркадий, – взял в руку её тонкую ладонь и поцеловал. – Очень рад!
  Нина улыбнулась, быстро скользнула изучающим женским взглядом по мне с головы до ног, составила предварительное мнение, и бархатным голосом произнесла:
  - Нина.
  Потом она поблагодарила нас за выставленный и накрытый стол. Ушла на кухню и вернулась с посудой. Быстро расставила тарелки, разложила мельхиоровые приборы, выставила стройными шеренгами рюмки, фужеры и стаканы. Следом на столе появились салатники с салатами, селёдочницы с пластиками сельди и солёной сёмги с зелёным лучком, укропом и лимонными дольками. На середину стола Нина поставила фарфоровую этажерку, на которой снизу вверх лежали тонко нарезанные пластики колбасы, говяжий язык, копчёности, домашние овощные соления, на маленьком верхнем блюдце алели дольки очищенного маринованного чеснока и тёмно-зелёные ростки черемши.
  В конце поставила покрытый мелким бисером благородных