звук пощечины. Обернувшись, увидел, что Полина стоит, держась ладонью за щеку, а один из тех, растопырив пальцы, выговаривает ей что-то. Девчонка в ответ отрицательно покрутила головой и вновь получила пощечину. Причем такой силы, что едва устояла на ногах.
Вздохнув, я опустил рюкзак на землю. Сегодня мне просто исключительно "везло" на приключения. Поравнялся с автомобилем и крикнул:
- Ребята, у вас шина спустила!
Один из парней двинулся ко мне. Убедившись, что колеса в полном порядке, угрожающе произнес:
- Ты что, бомжара, шутить вздумал?
Он попытался свалить меня ударом в челюсть, но через пару секунд сам оказался на земле, судорожно хватая ртом воздух. Два других, переглянувшись, пошли ему на выручку. Один подобрал утыканную гвоздями доску от деревянного ящика.
Его я решил нейтрализовать первым. Как только он попытался нанести удар, я выполнил захват, сломав ему при этом руку в запястье. Воя от боли, парень рухнул на колени.
Третий атаковать не спешил. Он явно не боялся предстоящей схватки. В нем чувствовалась профессиональная подготовка.
- Тебя разве не учили в школе, что девочек обижать - нехорошо? - спросил я, встав в оборонительную позицию.
Не отвечая, парень сгруппировался и, прыгнув, попытался свалить меня ударом ноги в голову. Я вовремя увернулся. Он повторил прыжок - и неожиданно для себя получил болезненный удар в живот.
Я перешел в атаку. На его голову обрушился град точных боксерских ударов. После третьего он перестал сопротивляться, а после пятого – упал на ту самую доску с гвоздями.
Каратисты, как правило, недооценивают боксеров. И поступают неправильно.
К тому времени, когда бум восточных единоборств докатился до нашего северного города, я был уже кандидатом в мастера спорта. Едва открылась первая секция карате, как туда сразу же ушла добрая половина ребят, с которыми я занимался. Они звали и меня. Я медлил, а боксеров рядом становилось все меньше. Вскоре уже не с кем было тренироваться: в спортшколе остались в основном малолетки да несколько ветеранов - тяжеловесов.
И тогда тренер принес прямо на тренировку телевизор и видеомагнитофон. Он показал нам запись самого знаменитого боя в истории единоборств: великий боксер Мухаммед Али дрался с лучшим каратистом мира. По сути боя как такового не было. Каратист сразу лег на спину и, чтобы не подпустить к себе противника, начал работать ногами на манер веера. Выглядело это позорно.
Больше из нашей секции не ушел никто.
Убедившись в моей полной победе, Полина подошла к машине, открыла бардачок, достала оттуда перочинный ножик и проткнула им оба передних колеса.
- Осиное Гнездо, мы до тебя еще доберемся! - морщась от боли, пригрозил тот, кому я сломал руку.
Полина приблизилась к нему, повернулась и уже знакомым мне ударом пятки опрокинула его навзничь.
«Значит, тебя зовут Осиное Гнездо, - мысленно усмехнулся я. - Прозвище явно говорящее. И удостоилась ты его, очевидно, не зря».
- Вам, козлы, говорили, что колесо спустило, а вы не верили, - удовлетворенно глядя на поверженных обидчиков, заявила Полина.
Она буквально упивалась моей победой.
Подобрав рюкзак, я пошел к воротам.
- Ты не проводишь меня до вокзала? - голосом невинной овечки спросила девчонка.
Я критически оглядел свою новую знакомую. Ее правая щека была свезена, на левой расплывалось багровое пятно.
- А смысл? С такими фонарями тебя первый же встречный мент отправит в приемник-распределитель для малолеток. Годиков-то тебе, непутевая ты моя, сколько?
- Тринадцать еще.
Она растерянно сникла и сразу приобрела неуловимое сходство с бездомной собачонкой.
- Тебе в самом деле нельзя возвращаться домой?
Полина, опустив глаза, утвердительно кивнула. Потом набралась смелости и спросила, нельзя ли на пару ночей пристроить ее куда-нибудь?
К такому повороту событий я совершенно не был готов. Разумеется, у меня был свой угол, но вести туда эту буквально магнитом притягивавшую неприятности девчонку? Когда своих дел по горло?
Однако бросить ее без помощи, - значило поступить непорядочно. Да и как, собственно, она могла помешать моим планам?
- Я могу спать и на полу, - добавила она.
- Ладно, - согласился я, - но при одном условии. Ты сейчас же расскажешь без утайки, почему не хочешь возвращаться домой.
- А вот это не твое дело! - неожиданно сорвалась Полина.
Теперь настало самое время пожать плечами мне. Это действительно была не девочка, а настоящее Осиное Гнездо. Она сама сделала выбор. И отныне вместе нам находиться было совершенно необязательно.
Я ускорил шаг. Ревевшая навзрыд Полина догнала меня. Хорошо хоть, что в переулке никого, кроме нас, не было: она почти сразу перешла на истерический крик.
Эти трое изнасиловали ее полгода назад. К одному из них, тому самому "пальцовщику", она зашла вместе со старшими девчонками на день рождения. Было очень весело. Пили вино, танцевали, потом подружки куда-то исчезли. Она осталась в квартире с малознакомыми парнями одна.
Полина, по ее словам, вообще помнила не все, что было в тот вечер. Кажется, ей предложили выпить еще вина, раздели. Помнила боль и отчаяние. А потом - страх. Когда она пришла в себя, ее заставили просмотреть видеосъемку того, что произошло с ней, и пригрозили: если она начнет жаловаться, пустят эту кассету по рукам.
В милицию запуганная девчонка идти побоялась, и матери рассказывать ничего не стала. Та беспробудно пила, неделями жила то у одного собутыльника, то у другого. До детей ей уже давно никакого дела не было. Полину и младшую сестренку воспитывала бабушка. Но расстраивать перенесшего уже два инфаркта пожилого человека внучка не хотела.
На следующий день те трое остановили Полину, когда она возвращалась из школы. Силой усадили в эту самую "девятку", отвезли в лес и там насиловали по очереди. А потом сказали, что оставят в покое, если она выполнит ерундовую просьбу. Всего-то надо было съездить с ними по одному адресу и позвонить в дверь. Так Полина и сделала. Но когда дверь открылась, парни, натянув на лица черные чулки, ворвались внутрь.
С тех пор они с помощью запуганной девчонки грабили квартиры каждую неделю.
Месяц назад одна из пострадавших узнала ее на улице. Не говоря дома ни слова, Полина воспользовалась возможностью и по путевке одной из своих подружек уехала в загородный лагерь. Но едва она вернулась оттуда, как узнала от матери, что за ней уже приходили из милиции. Перепугавшись, решила бежать, куда глаза глядят. В компании бомжей оказалась случайно. Они обещали, что возьмут ее с собой на Черное море. А Полина дальше Москвы за свою жизнь никуда не выезжала.
- Эти чего от тебя хотели?
- Настаивали, чтобы я поехала с ними в надежное место, говорили, что там я буду в безопасности.
- Кровь на ... них есть?
Полина глянула на меня исподлобья и, помедлив, утвердительно кивнула. А потом добавила, что теперь они нас в покое и тем более не оставят. Потому что за ними стоят ребята куда более серьезные. Те, что "держат" весь город.
Вот это "нас" меня добило. Я на ровном месте вполне мог влезть, если уже не влез, в пренеприятную историю. Причем ухитрился сделать это в городе, в котором знал от силы трех - четырех человек. Самое мудрое в моем положении было немедленно послать ее на все четыре стороны. И зачем только мне нужна была ее откровенность? Но делать нечего. Слово свое я привык держать.
Пока было ясно одно: без бутылки здесь вряд ли разобраться.
В небольшом магазинчике по дороге домой я купил водки, пива, хлеба и колбасы.
Заброшенный приделок со сломанной печкой, в котором я ютился последние два месяца, домом назвать можно было лишь с натяжкой. Единственное, чем он меня устраивал, это сараем, в котором хранилась стеклянная тара. Да еще соседом, который не допытывался, кто я, откуда, и что вообще мне в этом городе нужно. У нас был заключен пакт о мирном сосуществовании. Для его укрепления время от времени я распивал с соседом поллитровку.
Войдя во двор, замотал калитку бечевой. Повел гостью в дом. Из мебели мое жилье украшали неструганая лавка, колченогий стол и матрас с торчащими в двух местах пружинами. Все это я нашел на ближайшей свалке. Из постельного белья имелись простыня не первой и даже не второй свежести, детское байковое одеяло. От моего взгляда не укрылось, что Полина, увидев все это, брезгливо поморщилась.
- Спать будешь здесь, - кивнув на матрас, сказал я.
- А мышей у тебя тут нет? - боязливо спросила девчонка.
- Только крысы.
Выгрузив снедь из рюкзака, я разрезал поровну колбасу, хлеб. Часть оставил на столе, остальное положил в пакет. Добавил туда же поллитровку и пару бутылок пива. Затем строго-настрого наказал Полине не выходить из дома. Пообещав, что скоро вернусь, ушел.
Сосед, как обычно, сидел в своем саду на скамейке. Было ему лет семьдесят. Большую часть своей жизни он провел в лагерях. К тому, что я выставил на стол, старик добавил посуду и початую банку соленых огурцов. Выпив по полстакана, мы начали закусывать. Сергеич поинтересовался, как сегодня идет промысел. Он знал, чем я занимаюсь, и ничего особенного в этом вопросе вроде бы не было. Я ответил, что нормально. В ответ его глаза сверкнули хитринкой.
Мы выпили по второй, не торопясь, закусили и принялись за пиво. Старика быстро развезло.
- Смотрю я на тебя, Андрей, и уразуметь не могу. Не блатной ты, не бомж, да и не мент вроде. Но явно не посто так здесь кантуешься.
Я решил свести все к шутке и ответил, что пока мне везет лишь на приключения.
- Одно из них ты сегодня даже привел к себе? - хитро улыбнулся он.
И уже серьезно, будто и не пил вовсе, добавил:
- Вижу, что по делу пришел. Колись.
Опуская подробности, я рассказал о драке во дворе ресторана. Спросил старика, знает ли он, кто такой Король, и чем он может быть опасен. Короля упоминала в своем рассказе Полина.
- Тот, кого ты назвал, всего лишь обнаглевший беспредельщик из молодых, которого давно пора поставить на место, - ответил Сергеич. – Да некому. Так что сваливай отсюда, пока они не вычислили твою берлогу. А девчонку оставь. С ней ты и подавно не уйдешь.
Не доверять собеседнику оснований не было. Но в ближайшие дни я не мог покинуть город. Этому были достаточно веские причины.
Мы допили пиво, и я собрался уходить. Прощаясь, Сергеич добавил, что за последние несколько лет в городе не уцелел ни один из тех, кто перешел дорогу Королю, и выразил надежду, что у меня все же хватит ума не подставить свой лоб под пулю. Внутренне содрогнувшись, я поблагодарил его за столь высокую оценку моих способностей.
Когда я вернулся к себе, Полина уже спала. Она лежала, укрывшись с головой, лицом к стене. Нижний угол детского одеяла даже не укутывал бедра, открывая моему взору соблазнительную, должен признаться, попку в узких кружевных трусиках. Скомканный сарафан валялся рядом на лавке. Колбаса и хлеб были съедены, пиво - выпито.
Я тихо выругался. Девчонка сразу завозилась. Одеяло сползло на пол, и я невольно удостоверился, что спала она топлесс. Осторожно накрыл ее. Самому ничего не оставалось, как попробовать устроиться на лавке.
Раздевшись до
