Вмешалась Императрица Цы Си, сегодня она уже держалась с достоинством, как и подобает Великой и Солнцеподобной.
- Я очень огорчена твоим предательством, дорогой мой полковник. Но сейчас у меня нет даже людей, которые могли бы тебя наказать. Наверно и во всём Маньчжурии, тоже нет.
Остаётся вся надежда, на Бодрова, теперь он самый преданный мне человек, как это не странно звучит: во всём моём несчастном государстве. Я назначаю ваш поединок, на утро завтрашнего дня, и не позже. Что бы твоя продажная душа, Фу То До успела с уходящей утренней росой, закатиться под бесславный урез твоей жизни. Может ей там лучше будет, обманывать там она уже точно, никого не сможет. Больше я ничего не могу сделать для тебя, мой «надёжный, и не подкупный» начальник охраны. Мне стыдно за тебя! И ты моей царской крови захотел? Но тут вмешался Лука Бодров, и у него была просьба к Императрице Цы Си.
- В моём отряде есть священник Чёрный Никодим.
Он прошёл всю эту войну вместе со всеми казаками: и всю войну воевал, как казак, и ещё, на своём поприще успевал проповедовать. Святой он человек, потому что никогда не искал лёгких путей в жизни. И других казаков, тому же учил их, своим доблестным примером.
- Его отца Баху, коварно убили два, ваших тайных монаха. Они секретные убийцы наёмники: самые беспощадные убийцы, по своему назначению. Их здесь у вас целая школа есть, и как они говорят о себе: лучшая в мире.
Баха тоже был учеником этой школы, но разочаровался в её людях, и её законах. Он в конечном итоге, после своих душевных колебаний, и долгих размышлений, принял нашу Христианскую веру.
И уже самоотверженно, проповедовал свою новую веру, по всему побережью Амура, среди живущих там местных народов. Потому, что нашёл истинное, предназначении в этой жизни. Не может руководитель этой школы убийц, не принять вызов своего кровного должника. Тут вся честь его школы, и её славы задета. Вышел из рядов казаков и сам Никодим Чёрный. Одет он был, как монах проповедник, с крестом и при казацком оружии. Он с достоинством поклонился Императрице, Цы Си. И задержался на миг, с уважением к её Высочайшей Особе, в почтенном поклоне.
- Я прошу Ваше Величество, не отказывать мне в моей просьбе, это дело принципа. Теперь я уже нахожусь у цели, к которой шёл всю свою жизнь: отомстить за отца, его подлое убийство.
- Фу То До, ты сможешь договориться о завтрашнем поединке этого проповедника, с начальником нашей таинственной школы убийц.
- Да, ваша Светлость, завтра он будет здесь на поединке, это дело его чести и всей его школы. Они никогда не оставляют своих следов, не пачкают свою репутацию, а тут? Так, что можете не сомневаться, что он прибежит сюда, а не просто придёт
- Теперь меня ждут государственные дела, и я покидаю вас господа. У моего многострадальной Маньчжурии, и у меня сегодня трудный день, надо подписать протокол, о нашем выходе из этой войны.
Удалилась императрица по своим делам, и другие люди тоже стали потихоньку расходиться.
На восходе солнца, как и было, обещано мятежному полковнику. На главной площади Пекина, собрались огромные толпы народа. Все они желали победы своим бойцам.
- И маньчжуры тоже волновались за своих бойцов. Были здесь и наши доблестные союзники, которые тоже хотели себя показать в борьбе, и именно в боксе. Именно, в цивилизованном виде спорта, и конечно самом престижном для них.
Спонтанно сходились бойцы, в рукопашном поединке, но ни один союзник не продержался и одной минуты в этом бою с маньчжурами.
- Вся их хвалёная техника спорта, ничего не стоила, перед непонятной и дикой восточной техникой. И всё это радовало маньчжурских зрителей, которые, не стесняясь иностранцев, громкими торжественными восклицаниями изливали свои чувства бойцам.
В сопровождении своей свиты появилась Императрица Цы Си, и на площади наступила полная тишина. Казалось, что сама природа замерла в ожидании слов повелительницы.
- Фу То До, я вам представлять не буду, потому что вы все его хорошо знаете, вся наша страна.
Знаете вы и другого бойца, это не менее знаменитый во всём Китае, Чингиз Хан Бодров. Личность очень сильная, как политик и воин, и непредсказуемая, как хищник в атаке.
Притихла вся многотысячная площадь от такого представления, императрицы, и наступила жуткая тишина. Такая, что и полёт мухи можно было проследить, не сходя с места.
- Неужели это тот самый злодей, и в тоже время, благородный герой: трагедия наших военных, и спаситель всей Маньчжурии.
Не одну тысячу жизней он спас, стариков, женщин и детей. Он не воевал с ними, и они знали об этом. Но был жесток и беспощаден только к своим врагам, и это тоже ценилось здесь на Востоке.
И, чувства горожан, невольно разделились.
Не ожидали они так близко его увидеть, этого героя войны, да ещё со знаменитым маньчжурским бойцом в поединке. Фу То До предал меня, и он хотел моей смерти – сказала императрица.
Теперь у него нет своей школы, все его бойцы полегли у моих покоев, так и не убив меня.
Спас меня от неминуемой смерти, этот благородный человек, атаман, и его казаки. Только им я обязана тем, что сейчас стою перед вами живой и здоровой. Возглас удивления и невольного одобрения, нарастал в воздухе, пока не разразился громом оваций.- Ха,о Чингиз Хан! Хао! - Хорошо! – по-нашему.
- Фу То До, осуждён мной, на смерть, - продолжила свою речь императрица.
Я сказала уже себе, что он должен будет умереть раньше, чем роса испарится с растений. И я, как ни странно верю в победу русского казака. Но у них свои давние счёты, и это их честный поединок, и я на него никак не влияю.
- И всё же я, как императрица, не желаю смерти, своему несостоявшемуся убийце. Я желаю почётной победы, атаману Бодрову. И маньчжурский народ замер, как мудрая осенняя листва, уже увенчанная золотом жизни перед первым снегом. Оттого притих народ, что всё это было так неожиданно.
Она очень уважительно назвала по имени у русского казака. Совсем, как родного человека: такой почёт ему оказала! Бой начался, и без всяких проверок боевых возможностей друг друга.
Ярость ослепляла разум бойцов, так они жаждали этой встречи, и наконец-то дождались её.
И блистали их сабли, что молнии, на утреннем небе. Хотя ничего в природе не предвещало дождя, или другой обычной легкой драмы.
Но эти странные люди по-своему распорядились радостным и чудесным утром. Они ждали большой крови, как хищники. А бойцы с яростью желали сокрушить ненавистного врага. Всё время опережал Лука Бодров маньчжура мастера высокого класса в любой его задумке. И это удивляло Фу То До, он никогда не встречал такой необычной техники боя, и несомненно это было незнакомое ему искусство.
Он уже отчётливо понимал, что этот бой будет им проигран. И злость его искала выхода, потому что его противник был неуязвим, для его мысли и оружия. Я очень жалею сейчас, что тогда промахнулся, в горящем городе, когда стрелял в тебя. Тогда не было бы, этого позорного для меня боя. Это должно было случиться, и ты знал это. Но я готов тебе помочь, в том, что бы ты сам убедился, в совершенстве нашей, русской манере ведения боя, перед вашей очень артистичной восточной манерой. И неожиданно для всех Бодров, воткнул свою шашку в землю.
Теперь я более доступен тебе, для убийства, ты можешь постараться это сделать. Замерла вся площадь в тягостном недоумении, неужели этот казак такой безумец, или не понимает он, что имеет дело с великим мастером. Ведь именно он, подбивал всех в городе, учеников различных школ, на восстание против иноземцев. Авторитет его мастерства непомерно высок не только среди горожан, но и среди, авторитетных людей города, и самой императрицы. Ожил Фу То До, и в его глазах, появилась, звериная искорка надежды на собственное спасение. Он яростно набросился на противника, и казалось, что от его меча вряд ли кто сможет спастись. Но Лука Бодров не только ловко уклонялся от оружия врага. Но в один удобный момент нанёс ему, тяжелый и сокрушительный удар в голову, своим мощным кулаком, как кувалдой. Тихо охнул маньчжурский боец, и мешком осел на землю. Вряд ли, что бы он смог что-то запомнить со всего происходящего с ним казуса Бросились поднимать, Фу То До, его поклонники: своего недавнего кумира. Но Алексей Федоркин их огорошил своей одной убийственной фразой
- Можете зря не беспокоиться, господа! Лука Бодров одним ударом кулака быка с ног валит.
- И что бы было зрителям наиболее понятно, приставил рога к своей голове и внятно произнёс: М-у-у! М-у-у! Затем казак закатил свои красивые глаза в мохнатых длинных ресницах, и артистично опустился на колени и показал, как далее будет падать бык на землю.
Шорохом, среди всей тяжёлой тишины, пронеслось удивление народа, и также неожиданно всё стихло.
- Он мёртв! – объявил слуга императрице.
Та нисколько не огорчилась, как будто ничего тут дивного, и не произошло.
Все школы боевых искусств, с сегодняшнего дня, я распускаю, как не оправдавшие надежд нашего народа. Я лишаю их всякой рекламы, и помещений. Пусть теперь они занимаются по подвалам и сараям, как они это делали раньше. Теперь очередь дошла да Никодима Чёрного, он так и оставался в своей монашеской одежде. Его соперник, всё время держался в тени, и лицо его всё время ускользало от чужих лишних взоров. Он также был одет как монах, и не торопился разоблачаться из своих одежд.
Наконец-то они сошлись для выяснения своих личностей, и всей тяжести возложенных на них задач, прошедшим временем. По тайному знаку, которые знаем только мы монахи-демоны, я понял, что ты знаешь всю нашу логику поведения.
- И, даже получается, что ты наш человек, ты им прекрасно пользуешься, этим тайным знаком.
Но с другой стороны, ты только за одно это должен умереть.
И дальше наставник, продолжил свою речь, уже совсем спокойно.
- Я верю тебе, что ты сын ненавистного нам Бахи.
Но именно поэтому ты удостоен, второй раз позорной смерти, как и твой отец, хотя тебе и одного раза достаточно. Докажи что ты начальник этой школы, а не простой монах? - спросил его Никодим.
Тот отделился на какое-то время от земли, и приблизился, как бы паря в воздухе, к Никодиму.
Такого совершенства не знал твой отец, и ты тоже этого не знаешь, и никто не знает. Таких, как я мастеров во всём Тибете несколько человек есть, не более. Улыбнулся ему Никодим, и взял у слуги кувшин с водой.
- Так же воспарил он в воздухе, не касаясь земли, навстречу таинственному монаху незнакомцу. Затем протянул ему кувшин с водой в его руки.
- Лей!
Льётся вода из кувшина, на ладошки Никодима, и не стекает на землю, а облачком зависает в его руках. Поднял он это радужное, и невообразимое по своей красоте, играющее в лучах утреннего солнца, чудное облако над своей головой. И оно, это облако, величественно задвигалось, над ним, а затем переместилось, в сторону изумлённого монаха-убийцы. Оно двигалось, восторгая всех зрителей, своей лёгкостью, и построением своей формы. Отчётливо просматривался там, в этом живом и ярком облаке. Постоянно льющийся, сыпучий каскад живых капель воды.
Как бы, и сейчас живущих своей прежней жизнью. Как и
