отреагирует. Может, третьего и хлопнет. Фанатизм нам не нужен.
– Да, – призвал Ген, – давайте будем осторожными.
– Вспомнила бабка, как девкой была, – пробормотал Жора Мамыра.
Он уже готов был вылезти без команды. И вообще, ему надоела осторожность командира.
– Я сам первым буду осторожным, – заверил его Ген очень серьезно. – Прямо с этого момента. Только мне надо взглянуть хотя бы одним глазком…
Он приподнялся. Вначале по плечи, потом выше. Все услышали, как он отрешенно бормочет:
– Какое чудо, какая прелесть…
– Сашка… – не успел произнести Калита, как Ген, несмотря на толщину и живот, выскочил из ямы и понесся неизвестно куда, как пес за подранком.
Дальнейшее вышло чисто стихийно, вполне в русском стиле: все, нещадно гремя оружием и цепляясь рюкзаками друг за друга и за края ямы, бросились следом, чтобы только спасти Александра Гена, который, оказалось, гоняется за бабочкой-динозавром.
Бабочка была яркой, как махаон, величиной с ладонь, но со звериной мордой и рожками вместо усиков, и Калита, догоняя Гена, никак не мог вспомнить, где он такую бабочку видел. А когда вспомнил, то так завопил благим матом, что Ген от испуга замер, а потом обиделся:
– Ну вот… не дал… как обычно... цербер! Псих! Солдафон! Американский хорек! – ругался Ген.
Бабочка-динозавр, как нарочно, сделала странный маневр, совсем не в стиле земных бабочек – облетела мертвое дерево и спикировала на них. Калита замахнулся автоматом, она взмыла выше и пропала среди развалин жилых домов, щелкнув на прощание острыми, как бритва, челюстями.
– Пойдем! – тянул Калита Гена за рукав. – Пойдем от греха… Я тебе прошу…
– Какая бабочка!.. – все оглядывался Ген. – Какая бабочка…
– Это «гемус», – сказал Калита, чтобы Ген не очень-то радовался.
Реакция профессора оказалась совершенно неожиданной.
– «Гемус»?!! – воскликнул пораженный Ген. – Это что, «гемус»?!
– «Гемус», «гемус», – мрачно соглашался Калита, поняв, что дал маху.
– Не может быть?!
– Может, может, – тянул Калита друга к спасительной яме.
Только бы довести, думал он. Домой, домой! Сейчас найдем выход отсюда и преспокойно займемся «шаром желаний». А «гемусы» нам не нужны, пусть ими зоологи занимаются. Они сумасшедшие.
– Но «гемус»?.. – оглянулся Ген, все еще не веря.
– Да-да-да… – подталкивал его в зад Калита, – «гемус»…
– Я даже не успел сфотографировать!
– Спокойно… спокойно… – подталкивал он друга, – в следующий раз… в следующий раз… без фанатизма…
У него не было времени, иначе бы он напомнил Гену историю о том, как однажды уже видел такую бабочку у приятеля в Иркутске. «Гемуса» кормили лабораторными мышами и держали за крепкой металлической сеткой, однако это не помешало ему откусить хозяину палец, который тот неосторожно просунул в клетку. Однажды ночью «гемус» перегрыз сетку, разбил окно и улетел в тайгу. Даже сибирские морозы не уничтожили его. Говорят, что колония «гемусов» появилась в Баргузинском заповеднике и питается исключительно линками и соболями. А еще говорят, что в тайге стало меньше медведей и что, якобы, они откочевывают на север, а «гемусы» – за ними.
Калита все подталкивал и подталкивал Гена, пока на помощь не пришли Чачич и Дубасов. Они втроем, кроме потрясенного Гена, перевели уже было дух, в надежде увидеть долгожданную яму, как вдруг за поворотом на набережную обнаружили Жору Мамыру, который в страшном волнении расхаживал на том месте, где некогда зияла яма, воздевал руки к небу и вопрошал трагическим голосом:
– Что теперь будет?! Что теперь будет?!
– Писец… – произнес Калита упавшим голосом. – Дыра закрылась…
Похоже, Жора посчитал этот факт личным промахом и сильно переживал по этому поводу:
– Это я! Я виноват!
Все нехорошо посмотрели на Александра Гена.
– Мужики, я то при чем? – удивился Ген, все еще с надеждой поглядывая туда, где порхал «гемус».
Яма его интересовала меньше всего. Главным была та новизна, которую принесла Дыра. Сколько открытий! – думал он восхищенно. Кладезь непознанного! Эльдорадо!
– Я ничего не мог сделать! – сокрушался Жора, ударяя себя кулаком в грудь. – Она вдруг стала затягиваться! Не оставлять же мне вас? Хорошо, хоть оружие и рюкзаки успел выхватить. «Муха» только вот одна там осталась.
– Так, все! Спокойно! – сказал Калита. – Хватит ныть! Надо определиться на местности. Где Венгловский?
– Я здесь, – раздался спокойный голос из ближайших развалин.
Венгловский привстал и показался им. Оказывается, только он один проявил профессионализм группы «Бета» и прикрывал выход из Дыры по всем правилам, то есть с ПКМ, готовым к бою, и расчехленным РПГ-27. «Вот, учитесь!» – хотел сказать Калита, но передумал. Не было времени поучать.
– Ты что-нибудь сообразил? – спросил он.
– Там юг, а там север, – показал рукой Венгловский. – А солнце крутится в обратную сторону.
– Правильно, – согласился Калита. – Должно крутиться в другую сторону. Значит, мы в Дыре.
– Ну да! – подтвердил юный Жора. – А где еще?
Высокий, нескладный, со свернутым набок носом, обычно он был унылым, потому что постоянно думал о девушках. Теперь стал еще унылее и больше, чем кто-либо из них, переживавших случившееся.
– Где угодно могли оказаться, – сказал Ген, который уже оправился от испуга. – Даже на луне. Это же «Бездна»!
Калита едва не сделал ему замечание, чтобы он никому не морочил головы своей метафизической ерундой. Ницше придумал, а этот, как попка, повторяет. Только бойцов пугает. Хотя, конечно, напугать их сложно.
– Нет, на луну нам не нужно, – очень серьезно ответил Чачич.
– Это все из-за взрыва. Если бы не взрывали, – заметил Дубасов, – то вышли бы там, где надо.
– Ну, положим, это еще неизвестно, – сказал Чачич и подумал, что в его жизни приключений и так хватает. Одним меньше, одним больше. Какая разница?
– Все может быть, – согласился Калита. – Разбираем оружие и уходим на северо-восток, там наш лес.
– В нынешних координатах? – уточнил Венгловский.
– Все запомнили? Здесь вместо севера – юг. А солнце заходит на востоке. Впереди иду я. За мной Серега, Жора, потом Дубасов с гранатометом наготове, за ним профессор. Замыкающий Венгловский. Все ясно? Вопросы есть?
– А «гемус»? – спросил Ген и показал пальцем туда, где порхала бабочка-динозавр.
– «Гемуса» я тебе гарантирую, – терпеливо, как душевнобольному, пообещал Калита.
– Правда?!!
– Конечно, правда! – соврал Калита.
– Это великое научное открытие! – стал вещать Ген. – Ты хоть понимаешь?!
Но его уже никто не слушал. Все принялись надевать рюкзаки. Потом пошли, озираясь на диковинные развалины и рассматривая песок под ногами, в надежде увидеть хоть чьи-нибудь следы.
Город был странным: то вначале походил на города двадцатого века – с железом, стеклом и бетоном, то вдруг под ногами появлялась каменная брусчатка, а покосившиеся дома сделались одно- и двухэтажными да еще в готическом стиле – с маленькими окошками да с дубовыми рассохшимися дверями. Дернул одну Калита, да оказалась она закрытой. Зато в окошке, как ему показалось, мелькнуло странное лицо в чепчике. Хотел он выломить дверь, да поостерегся. Лицо у человека было, как у покойника, а руки костлявые, как у смерти. Чур-чур меня, шарахнулся Калита.
А главное – всех угнетали мертвые деревья. Сухие, почерневшие и побелевшие, словно кости, они стояли то там, то здесь, как на огромном, бескрайнем кладбище. То и дело налетал сухой, колючий ветер, между деревьями возникали вихри, которые потом оказывались в сухом русле реки, и тогда воздух наполнялся мелким, как в пустыне, песком.
Вначале все шли сбившись плотной группой, потом привыкли, но все же настороженность не покидала их. Через полчаса ходьбы под палящим солнцем все от непривычки уже обливались потом. А солнце стояло в зените и пекло, как сумасшедшее. Шлемы поснимали, затем пришла очередь курток.
– Боже мой, где мы? – то и дело спрашивал Дубасов. – Я не знал, что в Дыре есть города с таким климатом.
– Похоже на города Германии с музейными кварталами. Но все же что-то не то, – сказал Александр Ген. – Бывал я в Германии. Нет, это не Германия. Здесь размах другой.
– Ни одной вывески. Ни одного указателя.
– А это? – спросил Жора.
– Замечательно! – восклицал Ген, с благоговением поглаживая древние стены. – Грецким орехом намазано, поэтому и черное. Сколько раз я о подобном читал, а здесь живое, настоящее…
Он не обращал внимания на жару, фотографировал все подряд и делал записи в электронном блокноте. Шлем ему мешал, он снял его и повесил на пояс. А автомат вообще отдал Жоре – благо, что Калита не заметил.
– А ведь здесь была война, – не уставал повторять Чачич, разглядывая развалины старинного костела со следами копоти. – Как у нас на Карповке.
Калита вспомнил, что Чачич родом из Санкт-Петербурга, с Большой дворянской. На реке Карповка действительно стоял костел.
– И главное – никаких людей, – сказал Александр Ген, чуть присмирев, после того, как заглянул в кривой переулок.
Любопытство взяло в нем верх над робостью кабинетного ученого, и он сунул нос в переулок. Для этого ему пришлось перелезть через гору мусора, поросшего непроходимым татарником и лопухами. За мусорной кучей сразу нашелся поворот налево. Ген, полагая, что увидит что-то необычное, приготовил фотоаппарат и высунулся. «Чик!!!» – вспышка осветила то, что заставило его бежать быстрее лани. Он мигом вымелся из переулка, даже не заметив, как перелетел, через гору мусора и, испуганно оглядываясь, пристроился за Юрой Венгловским, который замыкал отряд. В его обязанности входило подгонять отстающих. Но он был так поражен городом, что пропустил вояж Гена в переулок, а то бы не избежать Гену выговора от Калиты.
Отдышавшись и немного успокоившись, Ген решил посмотреть, что же он такое увидел в переулке, но сколько ни всматривался в матрицу фотоаппарата, определить так и не смог. Однозначно – огромные зубы и даже чей-то глаз с вертикальным зрачком. Но если провернуть матрицу на девяносто градусов, то выходило совсем другое.
– Что там у тебя? – спросил Венгловский, заглядывая Гену через плечо. – Баба в плаще, что ли? Где ты ее взял? – Юра Венгловский вдруг вспомнил, что должен опекать ученого, и проявил характер: – Ты бы не шлялся где попало. Еще, не дай бог, влезешь в какое-нибудь дерьмо, а мне отвечать.
– Не влезу, – пообещал нобелевский лауреат, с вожделение поглядывая на следующий переулок. Тайна фотографии только распалила его воображение.
– Но-но мне… – предупредил Венгловский. – И автомат свой возьми.
Зачем мне автомат, подумал Ген, если я никого убивать не собираюсь, и вообще, вся эта броня – она мне только мешает.
Они миновали старую часть города и вступили в современную. На границе разрушения были наиболее масштабные – целый квартал выгоревших зданий, от которых остались одни руины и стены. Однако бои были настолько давними, что ни запаха копоти, ни пепла не чувствовалось, а развалины поросли колючками. Это и скрывало истинные размеры разрушений.
Может, мы все еще на Земле? – думал Ген. Только переместились во времени. Но это противоречит нашим знаниям о времени и пространстве. Неужели Эйнштейн ошибался?
– Слышал я об этих места, – вдруг сказал Калита, останавливаясь в тени старого кирпичного здания, на краю площади,
зараз не прочитать