Учитель жизни

Юля!

– Пиши, пиши, – толкнул Колян локтем Валеру. И  снова хохотнул.

Волков быстро встал, нервно прошелся два раза по комнате, затем, взяв,  видимо, себя в руки, опять сел.

–  Приступая к поискам истины, надо решительно отмести все, что уводит от нее. Это  всякие псевдонаучные учения: астрология, ясновидение...

– Про ясновидение это вы не в тему, Профессор, – сказал Колян. –  В Желтом Яре бабка есть ясновидящая.

– Ясновидения не существует. Сейчас так называемых ясновидящих даже привлекают для раскрытия преступлений! Это не только глупо, это опасно. Ясновидящие могут указать на невинного человека.

– Та бабка не ошибается…

– Да хватит уже, – прошипела Оксана.

– Над человеком, решившим познать истину, не должны довлеть никакие догмы. Процесс постижения истины включает в себя сомнение во всем, во всех утверждениях. И если я изначально не имею права сомневаться в каких-то утверждениях, то истина, которую я найду, будет неполной, ущербной. 

– А вы что не записываете, девочки? –  ерничал Колян. Его лицо постоянно выражало какую-то работу мысли, словно он соображал, какую еще пакость совершить. – На свою девичью память надеетесь?

Волков посмотрел на Коляна.

– Вы же обещали, – тихо сказал своим спутникам Валера.

– Ты не вякай. Пиши!

– Вы мешаете, – сказал Волков.

– Да мы слушаем, профессор… Постигание истины… Дальше!

Волков заговорил после долгой паузы.

– Поэтому трудно постигать истину верующему. Как, между прочим,  и коммунисту. Ведь советская идеология, несмотря на ее атеизм, – это та же религия, со своими догмами и богами…

Колян толкнул локтем дружка и мотнул головой в сторону Валеры.

– Во строчит-старается!

– Да замолчишь ты? – не выдержала Оксана.

– А ты что такая размалеванная? –  повернулся Колян к ней.  – Как настоящая… – Не договорив, он осклабился.

– Как проститутка, короче, – брякнул лопоухий.

– Уходите! – сказал Волков.

– А если мы не уйдем? – Колян нагло посмотрел на него.

Волков хотел встать, однако сдержался. Он молча и напряженно ждал. Девушки, Даша тоже,  в один голос стали требовать, чтобы они ушли.

Со стороны огорода послышались шаги, голоса, и в избу вошли два туриста с огромными рюкзаками. Даша обмерла. Она сразу узнала одного из гостей. Это был Скворцов, студент из Красноярска, которому все пророчили блестящую научную карьеру. Она как-то брала у него интервью.

– В последний день своего турпохода, – затараторил второй, тоже видимо студент, спортивного телосложения, рыжий и веснушчатый,  –  решили завернуть к вам. Узнать истину, так сказать. – В голосе его слышалась легкая ирония. Скворцов молча приглядывался к Даше.

Волков  пригласил их сесть. Рюкзаки они поставили у входа.

– Вы вот этих помогите выпроводить, – обратилась к ним Оксана. – Учителю мешают.
Рыжий оценивающе оглядел Коляна и лопоухого.

– Это можно, – весело проговорил он. –  Вспомню свою тэквандовскую юность.

Те встали.

– Еще увидимся! – недобрым тоном  заверил Колян. Они ушли.

Не прошло и минуты, как появился новый посетитель.

6 

Это был скромно одетый молодой человек с умным и строгим лицом. Он зорко оглядел присутствующих, осуждающе посмотрел на размалеванное лицо Оксаны, на ее мини-юбку,  прочитал надпись на стене.

– Учеников ваших сейчас встретил. Дерзкие!

– Это не ученики, – сказала Ира. – Это хулиганы местные.

– Отец Петр. Дьякон  желтоярской церкви, – представился он. – Пришел посмотреть, послушать. И несколько вопросов у меня имеется… 

Его усадили. Волков продолжил лекцию.

– Истину ищите, опираясь на свой неповторимый опыт, прислушиваясь к своей интуиции.

Скворцов вдруг тряхнул своими вихрами, торчавшими во все стороны. 
 
– По-моему, я вас где-то видел, – тихо сказал он Даше. Кажется, его интересовало только это.

Она похолодела.

– Не думаю. Наверно вы меня с кем - то спутали.

– Ближе всего к истине люди, сочетающие в себе мыслителя и художника, – продолжал Волков. –  Некоторые, задавшись целью познать истину – начинают читать только философские книги, причем все подряд, без системы и выбора. Это неверный путь. Философию надо изучать осторожно. Сколько людей, недостаточно образованных, неподготовленных, без твердых устоев, помешалось на этом. Если человек начинает заниматься философией, он рискует, во-первых, оторваться от реальности…

Скворцов улыбнулся Даше:

– Вспомнил, где мы встречались! В прошлом году вы…

Даша умоляюще посмотрела на него и, едва заметно, отрицательно помотала головой.

Вопреки ее ожиданиям он сразу все понял. Смутился. Пробормотал:

– Нет, я, кажется, обознался.

И еще один человек заметил ее знаки: Оксана буквально впилась в нее глазами, подозрительными, враждебными.

– Во-вторых, утратить цельность восприятия  мира.  В-третьих,    иссушить    сердце.
– При этих словах Скворцов с любопытством посмотрел на оратора. –  А истина познается прежде всего сердцем. Самая стройная и законченная философская система ничего не стоит, если она создана без участия сердца. Эйнштейн не зря говорил, что Достоевский дает ему больше, чем Гаусс. – Скворцов слушал с растущим интересом. Волков повернулся к девушкам. – Гаусс – это великий математик.

– Ну что ж, мы, пожалуй, пойдем, – весело заметил рыжий. – Спасибо, просветили.

– Сейчас, Сема, – сказал Скворцов и первый раз обратился к Волкову:  – А что вы думаете об эволюции? –  Тот задумался. – Как вы относитесь к утверждению, – продолжал Скворцов, не дождавшись ответа, – что эволюция – это завоевание духом материи. Сначала дух и материя существовали отдельно. Потом дух вселился в органическую материю. Это человек. Потом в неорганическую. Это нейрокомпьютер.

– Это его утверждение, – ткнул рыжий пальцем в сторону Скворцова.

– Интересная мысль. – Волков немного помолчал. – Но дух без материи не существовал. Любая наша мысль имеет материальную основу. Это цепочка электрохимических реакций в нашем мозгу.

– Всего лишь цепочка реакций? – впервые вступил в разговор дьякон. Его тон как бы говорил: «Разве вы сами не чувствуете, какую нелепость  сказали?»

– Да. Но разве, зная это, мы должны меньше восхищаться мощью человеческого разума? Чувства совести, милосердия, любви развились в нас в результате эволюции, в результате жизни наших предков в первобытном стаде. Но разве поэтому мы должны меньше ценить эти чувства? Материя, материальное происхождение наших мыслей и чувств их не принижает – человек в себе самом поднимает материю на новый уровень.

– Занятно, – строго произнес дьякон. – Но ведь эволюция – это планомерное, целенаправленное движение вперед. Кто же поставил перед жизнью эту цель?

– Самый трудный для атеиста вопрос. – Волков слегка сощурил глаза. – Я много лет над ним думал.

– Для атеиста это вопрос неразрешимый, – сказал дьякон.

– Для человеческого ума нет неразрешимых вопросов. Конечно, можно было бы отделаться какой-нибудь красивой фразой, например: «Посредством эволюции материя познает самое себя». Но сути это не объясняет…

– Не объясняет, – подтвердил отец Петр. – Кто тогда надоумил материю познавать саму себя? 

– Попробую добраться до сути…  Физические тела, от атомов до звезд, стремятся принять форму шара. Им, значит, так удобнее. Кто вложил в них это стремление? Никто. Это действуют фундаментальные физические законы. Живые существа, как и звезды, – это автономные системы, состоящие из элементарных частиц. Поэтому эти законы и в них действуют. Все, от амебы до человека, стремятся к тому же – удобнее устроиться в этом мире. Системы усложняются, совершенствуются (самая совершенная система  – человек), но принцип остается тот же, такой же, как у звезды – лучше приспособиться. Это и есть цель эволюции. То есть, первопричина эволюции – те же физические законы, которые заставляют звезду принимать форму шара.

Дьякон покачала головой.

– Это не просто материализм. Это  какой-то матерый материализм. Простите за тавтологию.

Рыжий посмотрел на своего товарища.

– На автобус опоздаем.

– Идем-идем, Сема. Последний вопрос. Считаете вы Гегеля великим философом?

Даша вспомнила, что и в том интервью Скворцов упоминал Гегеля.

– Считаю одним из величайших. Хотя каждый, наверно, кто брался его изучать, ощущал, как все в нем восстает против такой невероятно высокой степени абстрагирования. В середине девятнадцатого века два  мыслителя попытались уйти от этого гегелевского абстрагирования, причем в противоположные стороны. Артур Шопенгауэр, предшественник философии жизни, – в сторону чувств; Огюст Конт, основатель позитивизма, – в сторону науки.

Студенты встали.

– Услышал кое-что для меня новое, – сказал Скворцов. – Послушал бы еще, но нам надо идти.

– Вы, короче, в деревню не заходите, – сказала Оксана. – А то эти отморозки реально дружков соберут. Они злопамятные.

– Пусть собирают, – хладнокровно заметил рыжий. – Впрочем, мы туда и не собирались заходить.  – Он ушел с облегчением, словно выполнил скучную обязанность, Скворцов – с сожалением.

– Получается, вы атеистическую пропаганду среди молодежи проводите? – строго заговорил отец Петр. – У нас несколько молодых прихожан перестали  церковь посещать. Оказалось: они к вам ходили.
Волков внимательно глядел на него и молчал.
– Коммунисты сколько лет атеизм насаждали, храмы разрушали. И вот результат. Люди погрязли в грехе, – убежденно говорил дьякон. –  Кругом  – преступность, разврат. Бездуховность. Это все от неверия. А молодежь особенно нуждается в вере. В воспитании. В духовности. Для нее же  сейчас нет ничего святого…

– Есть лишь две святыни – истина и человеческая личность, – вставил Волков.

– А бог? – Дьякон покачал головой. – Все зло – от неверия и бездуховности, – повторил он.

Волков вдруг порывисто встал и заходил по избе.

– Это большое заблуждение – отождествлять веру и духовность, – горячо заговорил он. – Можно не верить в бога и быть высокодуховным человеком. Высокодуховным и высоконравственным…  Разве мало было в истории этических мыслителей – язычников и атеистов… И нельзя быть по-настоящему духовным человеком, не зная творчества великих писателей, композиторов, художников, философов. Духовный человек – это человек, усвоивший высшие достижения человеческого духа.– Волков говорил с вдохновенным лицом и сверкающими глазами. Сейчас он был  очень красив. – Совершенно согласен с вами,  что молодежь надо воспитывать. Самое главное – воспитание. Но воспитывать ее нужно, приобщая к настоящей культуре, к настоящему, высокому искусству… Я уважаю чувства верующих. Верю, что Христос действительно существовал, проповедовал замечательное учение, основанное на любви. Осуждаю большевиков за уничтожение храмов, за преследование священников. Но в своем атеизме-то они были правы. Это их большая заслуга, что в советское время  почти все были атеистами. Теперь быть атеистом не модно, даже как будто предосудительно. Многие коммунисты внезапно стали убежденными верующими!..  Конечно, если считать верой любовь к Христу как к прекрасному, высоконравственному человеку, то я тоже верующий.  Если считать богом универсальный физический закон, которому