стало.
Моя жизнь была посвящена труду – это было мое творчество, я творил, я жил этим. Я работал каждое мгновение, наверное, даже когда спал. Я ни на минуту не переставал думать о своем деле. Деньги не были целью, они были неким эквивалентом моих успехов в моем творчестве. Если их становилось больше, значит, я правильно творю, если их становилось меньше, значит, я фальшивлю. Это, как аплодисменты композитору – если он сотворил что-то настоящее, то овации, если сфальшивил – тишина и пустой зал. Это, как писатель, если он написал что-то значимое, то в магазине очередь за его книгой, если сфальшивил, то – полки полны его книг.
В моем труде, связанном с деньгами, самое важное – это имя, а значит, честь. Никто вам не доверит денег, если у вас нет имени и чести. Но если люди доверили вам свои деньги, то вам недозволенны лень и праздность, иначе вы лишите людей результата уже их труда.
Так формировался мой взгляд на жизнь.
Слава Богу, мне была дарована длинная и удачная жизнь. Мне не о чем сожалеть, мне нечего стыдиться.
Но вот прозвучал приговор врачей. Приговор, с которым не поспоришь, который нельзя обжаловать, пересмотреть.
И как страшно было на грани исполнения приговора, когда еще шаг, и уже ничего от тебя не будет зависеть, тебя просто не будет, я опять столкнулся с предательством.
Выяснил я это случайно. Вряд ли бы девяносто девять из ста владельцев бизнеса это бы заметили, вряд ли кто-то так, как я, вникает в свое дело. Открытие совершилось, когда я сравнил две транзакции, совершенные с промежутком в два месяца в двух совершенно не связанных друг с другом дочерних компаниях моей фирмы. Может показаться, что это случайность. Но нет, моя компания – это мое детище, только я чувствую, когда у нее появляется легкий хрип при дыхании, или незаметная окружающим испарина на лбу.
Потянув за ниточку этих двух транзакций, я начал разматывать клубок, за которым прятался мой самый доверенный человек – Стив Вайт. Он обманывал мое доверие, он воровал.
У меня не было времени. Мой путь мог оборваться каждый день. Даже самые радужные прогнозы врачей не оставляли мне надежды успеть полностью расследовать деятельность нечистоплотного предателя в своей компании. Надо было еще учитывать его опыт и знание финансовой деятельности, который еще больше затянул бы расследование.
Передо мной встала задача – успеть, успеть наказать. И наказать именно самому.
В это же время было сделано еще одно открытие.
Все тайное, когда-то становится явным.
И до меня дошли слухи о тайных планах Джо и Маре создать совместный бизнес. Виктор не мог успокоиться, спустя столько лет он искал путь к моим деньгам.
Эти два открытия и привели меня к плану, который я надеюсь окончательно реализовать сегодня.
У меня есть друг детства. Это настоящий друг. Ничто, кроме детства нас не связывает. У него были трудные времена, но он никогда не просил у меня денег, а я никогда их ему не предлагал, мы с ним при встречах чувствовали себя малолетними голодранцами. Никогда нас не разделяли взаимные услуги, просьбы, долги. Мы очень много знали друг про друга. Но мы никогда друг друга ни о чем не расспрашивали, каждый рассказывал то, что хотел, а второй сразу об этом забывал. У нас никогда не было деловых отношений, мы были просто друзья детства. И вот настал момент, когда я решился этим пожертвовать. У этого друга детективное агентство. И я понял, что никому не могу доверить слежку за моим сыном и Виктором. Слежка подтвердила все слухи, а кроме того выявила роман моего сына с молодой женой моего бывшего партнера.
Времени катастрофически не хватало, я это чувствовал, каждый день мог оказаться последним.
План созрел.
Мне нужен был необычный помощник. Такого мог найти друг моего детства. В силу рода деятельности он был связан с миром криминала.
Мне нужен был вор, который стремится навсегда покинуть Острова, но не имеет денег.
Мой друг нашел такого человека.
У меня к этому человеку было два дела. Одно он сделал сразу и легко – выкрал у моей дочери ключи от моего дома.
Время второго дела надо было выжидать.
Наконец поступила информация, что Виктор уезжает на пару дней в Европу, а значит, его жена остается одна, а значит, она будет проводить ночи с моим сыном.
Тогда тот человек, который мечтал сбежать с Островов, по моему указанию, затеял драку с моим сыном. Я же подстроил, что рядом оказался журналист и полиция. Нанятый мной человек на следующее утро получил деньги и сел на пароход в Европу, а я по всем телеканалам объявил, что лишаю сына наследства за неподобающее поведение.
Это был ход в сторону Виктора.
В тот же вечер я совершил первый крупный ход в сторону Стива.
Зная, что сын проведет ночь в участке, я вызвал Стива вечером к себе домой на «совещание». Перед его приходом я, надев резиновые перчатки Жака, перенес на свой стол коврик со стола сына, положил на край своего стола ключ от двери на мансарде, а рядом пару шариковых ручек.
Когда приехал Стив, я разложил на своей стороне стола несколько документов. Я все время помнил, что мне нельзя касаться коврика, я же не был на половине сына уже несколько месяцев, моих отпечатков там не могло быть. Я, делая вид, что затекли руки, облокачивался на стол только локтями. Я попросил Стива заглянуть в документы, стол широкий, чтобы увидеть текст ему пришлось наклониться и опереться руками о коврик. Одной из следующих моих просьб была – подать мне ключ, слово было произнесено невнятно, он с готовностью выполнил это. Я возмутился - я же просил ручку. Он отложил ключ и протянул мне ручку, которую я взял и затеял длинный, нудный разговор, чтобы отвлечь его от мыслей о ключе.
Часть плана была реализована.
Конечно, было бы хорошо заставить его подержаться за ручку двери на мансарде. Но это не реально. Но я думаю, что полиция придумает подобающее объяснение отсутствию отпечатков Стива на ручке».
Я непроизвольно посмотрел на комиссара в первом ряду. Он был бледен, голова опущена.
-«На следующий день должно было состояться свидание моего сына с женой Виктора. Утром я отправил провокационное письмо в аудиторскую фирму, прекрасно зная, что Ник отвечает всегда на оба адреса – мой личный и корпоративный. Я неотрывно следил за своим почтовым ящиком. Как только пришел ответ, я удаленно зашел на почтовый сервер фирмы под логином Стива и удалил там копию письма.
Потом я позвонил Стиву и вызвал его к себе домой. Надо было исполнить завершающие аккорды финала трагедии.
Первое. Я отдал Стиву распоряжение вызвать мою дочь к ее брату на вечер, чтобы якобы подписать некие бумаги. Стив не удивился, я уже давно общался с дочерью через него.
Второе. Я дал ему распоряжение в отсутствии дочери приехать к ней домой, отослать сожительницу на кухню, а в верхний ящик комода, где дочь держала ключ, положить конверт, якобы с документами на квартиру.
Он выполнил все точно. Позвонил и доложил об исполнении.
Он часто исполнял мои личные просьбы, поэтому эти у него удивления не вызвали.
Я распорядился, чтобы к семи утра он подъехал к воротам моего дома и позвонил Жаку, а тот, мол, откроет ворота. Я сказал, что у меня будет срочное поручение.
Ну вот. Мой план, практически, реализован. Остались последние штрихи. Сейчас уже три часа тридцать семь минут. Чуть менее четырех часов осталось мне, а потом будет пора, пора наказать тех, кто живет по противным мне принципам.
Надеюсь, что полиция правильно разберется в уликах и накажет моего «убийцу», а перед этим заставит моего сына, обеспечивая себе алиби, навсегда лишить Виктора даже мысли о приближении к моему делу.
Пока прерву свои записи. Через несколько часов продолжу, а пока буду ждать перед открытым окном моего самого любимого зрелища – восхода над океаном.
Сейчас семь двенадцать утра. Время последнего аккорда.
Десять минут назад я еще сидел во флигеле Жака, который ушел за бриошами. Ждал телефонного звонка. Когда телефон зазвонил, я вышел к воротам и крикнул Стиву, что он может уезжать, извинился, что поручение отменяется.
В моем сейчас кабинете меня дожидается распахнутое окно, а на подоконнике пистолет Беретта калибра девять миллиметров. Надеюсь, полиция докопается до маниакального пристрастия Стива к этому калибру. У него даже брелок на ключах в виде пули девяти миллиметров.
Я еще ночью принес из кабинета сына его любимую зажигалку и бросил на пол под свой стол.
Очень жалею, что пришлось накричать на Соню, чтобы она вчера убирала у Джо и хорошо запомнила зажигалку, из-за которой ей так однажды досталось. Прости, Соня, я не со зла. Может, ты будешь присутствовать при чтении этого документа.
Дальше все будет очень просто. Пистолет упакован в целлофановый пакет, поэтому на моих руках не останется пороховых газов. К ручке на длинной веревке привязан груз, который перекинут через подоконник, как только я нажму на курок, пистолет навсегда утонет в океанских волнах.
Осталось только запечатать этот документ, положить его на стол во флигеле Жака и написать этому верному человеку, куда отнести документ. Потом последний путь по моей любимой аллее, последний взгляд на океан.
Мне очень хочется верить, что мой план реализуется. Что развалится союз Джо и Виктора, что проведет следующий год Стив в камере, сознавая, что впереди вся жизнь в заточении. Мне кажется, что этого года достаточно для его наказания. Верю, что у него хватит времени пересмотреть свои взгляды на жизнь. Хотелось бы, чтобы Стив истратил все украденные у меня деньги на благотворительность. В противном случае можно будет рассматривать это мое послание, как заявление о краже (в Управляющую компанию я передал те немногие, которые успел собрать, документы подтверждающие нечистоплотность финансового директора моей компании).
Что же пора, запечатываю».
В зале стояла тишина.
Я огляделся. У Жака по щекам медленно катилась слеза, видимо, с возрастом все начинает замедляться, кроме чувств. Стела плакала, не скрывая. Джо был бледен, подергивал головой. Плакали все женщины за спиной у журналистов, поэтому было не понять, кто же из них Соня?
Комиссар не поднимал голову, его товарищ, Дуглас или Корсо, смотрел в сторону.
- Господа и дамы, продолжаю зачитывать пункты завещания, - провозгласил оратор. – Пункт два. В соответствии с моим договором с Управляющей компанией в течение прошедшего года все активы моего предприятия были проданы, деньги зачислены на специальный счет. Все средства, скопленные на этом счете, завещаю «La clinica de Adan».
- Пункт три. У меня было огромное желание оставить детей без наследства, но они также являются детьми женщины, которую я всегда любил, поэтому:
- Пункт три-один. Все средства находящиеся на счете, открытом на имя моего сына, завещаю Джо Стивенсу, эти средства не позволят ему голодать, если, сын, хочешь большего – трудись.
- Пункт три-два. Все средства находящиеся на счете, открытом на имя моей дочери, завещаю Стеле Стивенс, эти средства позволят ей прожить достойную жизнь. Кроме того, завещаю Стеле Стивенс квартиру, в которой она проживает.
- Пункт четыре. Все средства находящиеся на счете, открытом на имя Сони Лейзер, завещаю ей, они позволят ей в будущем убирать только свой дом.
- Пункт пять. Все средства находящиеся на счете, открытом на имя Жака
