НАВОДНЕНИЕ

провалиться на месте, и кусок в горло не полезет после таких речей: «Кот ты поганый, — думал про себя Михаил». Сходил он к Юре в гости. Зашел и к Ольге и все ей расска¬зал обо всем.
Только она не отступилась от него:
— Все равно я тебя не брошу, ты мне тоже не чужой. Да и ездить Алле, туда-сюда за полсотни километров — не с руки. А тебе женщина в доме нужна каждый день. Иначе будет дом без хозяйки. Так я говорю, Миша?
По-своему права Ольга, но нельзя обижать Аллу ни в коем случае, это он понимал. Вот и тяжело у него на душе. Домой он пришел поздно, Алла уже спала, устала за весь день. Помылся Петров и прилег рядом, женщина сразу прильнула к нему, уткнулась ему в грудь сонным лицом, положив руки Михаилу на плечи, близкая и доступная, а губами нашла его губы...
Через два дня она уехала домой, купив за это время все, что надо для дома. Уезжала радостная и красивая: теперь и у нее есть немного счастья, совсем как у добрых людей.
Так ничего и не сказал Михаил Алле, не посмел, а точнее, струсил. Подлость ведь сделал, иначе и не назовешь. Но еще теплилась надежда, что она сама догадается, сама все поймет.

Да вот счастье слепо и видит лишь то, чего хочет видеть, не больше.
Тяжело было на душе, и решил Михаил немного развеяться и как-то скрыть свою неловкость.
— Давай, Ольга, прокатимся на лодке по нашей речке. Это горная красавица, а не река, такая же гордая, чистая и стреми¬тельная. Быстро домчит нас, куда хочешь, а на автобусе назад приедем. Как ты смотришь на такое мероприятие? По ходу грибов насобираем на островах, черемухи нарвем.
Ольга улыбнулась растерянно:
— Из меня матроса не получится, плаваю плохо, но давай попробуем!
Собрали в дорогу продукты, взял Михаил мешок с лод¬кой на плечи, закрыли квартиру и к речке быстрее. Погода была прекрасная, ничего не скажешь, как по заказу. Вода пенилась у берега и несла за собой все, что в нее попало. Быстра очень. А струи воды слились, точно губы в воздуш¬ном поцелуе, и посылали его людям. Смеется над ними река, над Ольгиной нерешительностью. Но недолго это длилось, убедилась женщина, что лодка устойчиво держится на воде, и успокоилась, опустила руки в воду и гладит ее пальцами. Помирились уже река и Ольга, не ссорятся больше. И у Миши настроение поднялось: легко дышится ему, солнце яр¬кое — красота!
Вот и перекат под лодкой рябит, каждым камушком под солнцем нежится, а люди спугнули его, бросили тень на всю красоту дивную. Ольга тоже освоилась, сняла платье и под¬ставила сильное тело солнышку. А потом неожиданно наклонилась над Михаилом и поцеловала его, быстро и озорно, как молнией полоснула, но и Михаил не оплошал, быстро ухватил и привлек ее к себе: «Разве так целуют?!»
Ольга покорно застыла в его объятиях, а лодка шла к перекатам. Вот так и плыли — весело, и речка игралась с ними. Всем весело было под одним небом. Выбрали остров покрасивей, да и пристали там. А тут и грибы встречают их, почти на самом берегу.
Старый боровик приветливо снял свою шляпу и раскла¬нялся дорогим гостям, тут и другие боровики поклони¬лись: какие мы красивые — не наглядеться на нас!
Всех Михаил усадил в короб и в лодку взял: «Катайтесь с нами, раз плавать не умеете». А белый гриб устроился у Ольги в руках, и та тайком целует его, такой он красивый да крепкий — богатырь, да и только. И рыбешки выпрыгивают из воды посмотреть на такое диво — ликует природа!
Обедать устроились на островке, обдувает его со всех сторон, и река обтекает, ласкает песчаные берега. Теплый песок принял их как родных, можно сказать, всей душой. Не часты здесь люди, а тайны всякие островок хранить умеет. Вот наконечник гарпуна или остроги, сколько ему лет — никто не знает. Вот скелетные останки не то сома, не то тайменя; поистине великан был. Черепки глиняной посуды древней, все можно найти, но тайна их так и осталась тайной
— умерла с шаманами, с древней цивилизацией. Лишь вете¬рок что-то шепчет, а что — нам не понять. Но вот засмущался он и стих: нехорошо тайны высказывать, да еще чужие!
Потом плыли протокой Быстрой — не зря ее так назва¬ли: узкая и стремительная, она ярилась в тесных берегах, расшвыривала деревья в разные стороны, все, круша на сво¬ем пути. Под заломом торчали какие-то доски — все, что осталось от чьей-то лодки. На перекате серебрились облом¬ки от винтов, сколько их здесь поломалось — не счесть.
Пришлось Михаилу не раз на весла приналечь, отводя лодку от заломов. Ольга тоже помогала ему обломком доски, лицо ее стало решительным, страха на нем — ни грамма. Так и проскочили они всю протоку, лодка вырвалась из теснины на приволье и закачалась на стрежне большой реки. Оба путе¬шественника опустили свои весла и река несла их сама: отдыхайте, милые, есть еще чудеса на свете, не все человеком погублены.
Ольга улыбнулась Михаилу:
— Здорово-то как, даже не верится, что все кончилось, никогда не думала, что так красиво на реке бывает, опасно — тоже. Но влечет-то как, вот сила где!..
На автобусе добирались до дома. В тесноте его Ольга жалась к Михаилу.
— Какой ты хороший!
— Ты тоже молодец — можно с тобой путешествовать, — улыбнулся ей Михаил.
На другой день пошли ливневые дожди, точно в тропи¬ках льют, целую неделю, как по заказу. Здесь и был когда-то тропический климат, миллионы лет назад. Все это было, лед¬ник и стер все, всю растительность уничтожил. Где-то недалеко проходит граница его остановки. Там и климат другой, и растительность тоже посуровей, будет.
Здесь растут лимонник, виноград, кишмиш. А всего в сотне километров отсюда растительность, скудная. Чувствуется дыхание севера, а сюда ещё муссоны с океана достают. Вот и разница огромная, и в климате, и в раститель¬ности, и животном мире. Везде тепло большую роль играет, и в жизни людей тоже.
Останови сердце — вот и вся физиология, и лучше не скажешь — все погибло, погиб человек! Ой, как не хотел Михаил встречаться с Аллой, тягостное предстояло объясне¬ние с ней, а деваться было некуда.
Встретил он случайно Аллу на остановке возле своего дома, чув¬ствовала та, что-то не то в их отношениях творится. И не стала она захо¬дить к нему домой. А сразу собралась, опять ехать в деревню, побывав в городе, да и не предупреждала она, что приедет сегодня. Оберегала себя и Михаила от объяснений лишних. Опешил повеса, хотя и не молодой уже, а так получается, что повеса и есть. Но тут же взял себя в руки.
— Пойдем домой, Алла, что ты здесь стоишь, успеешь еще уехать. Перекусим там, отдохнешь немного после хлопотно¬го дня.
Алла действительно устала, проходила медкомиссию в боль¬нице, духота там, народу — прорва везде. Может она ошибается, и все не так плохо, как думалось ей. Взяла она сумки в руки, но их тут же перехватил Михаил, смущенно улыбаясь.
И она стоит, улыбаясь, но не так, как обычно. Ошиблась, наверно она, ведь и так бывает в жизни. Потом лыбнулась еще раз, но уже открыто, большие синие глаза по-детски засияли. И ей све¬тит солнце, не так уж все и плохо, как кажется.
На площадке возле квартиры они с Аллой остановились, и пока он открывал дверь, снизу поднялась и Ольга, вся запыхавшаяся, с покупками какими-то в руках и мимо Аллы двинулась в раскрытую уже дверь.
— А я видела, что ты идешь, Миша, вот и торопилась догнать тебя.
Она, видимо, ничего еще не поняла и прошла в квартиру. Алла стояла на площадке — сникшая вся сразу. Она догада¬лась, что эта за женщина, но ноги не слушались ее, так не¬ожиданно все получилось. Надо идти отсюда скорее. И она двинулась вниз по лестнице, а за ней ринулся Михаил мимо
22
оторопевшей Ольги. Она тоже все поняла. Оба вырвались из подъезда на улицу, но ни тот, ни другой не находили слов. Побледнели, растерялись, только раскрывали рты, а слов не было. Так и двигались в обратную сторону к остановке. На¬конец женщина нашлась, что сказать:
— Я на тебя не обижаюсь, Миша!
— Алла, я тебе все объясню сейчас. Так уж получилось, — замямлил Михаил, но Алла протянула ему ключи от кварти¬ры:
— Они мне не нужны теперь. За все спасибо, за все хорошее! — и побежала к автобусу, который как будто ждал ее.
Дверца захлопнулась, и автобус помчался по лужам, уво¬зя Аллу от теперь уже чужого счастья: обидно до слез, а их надо сдержать. Пусть никто ничего не узнает, зачем всем об этом знать?
Домой Михаил вернулся точно во сне, положил на стол ключи от квартиры, что отдала Алла. Ольга ни о чем не спросила, и так все ясно. Теперь она могла быть спокойной, все стало на свои места, все, как и должно быть в любой семье, все четко и ясно. А начинать надо с приборки: сколь¬ко хламу всякого накопилось за холостяцкую жизнь Михаила — не счесть, и она решительно взялась за дело. Михаил не возра¬жал, ему тоже было о чем подумать. Вроде узел развязался один, но на душе легче не стало. А правильно ли он посту¬пил? Конечно, во всем виноват только он один, и невесело усмехнулся. И тут же вопрос: «А иначе я мог поступить?» Но ответа не нашлось. Вот задача!
Дожди лили долго, лишь небольшие перерывы были у этой стихии. Как у людей на обед, а дальше — никаких просве¬тов.
Вечером следующего дня нежданно заявился Сергей Орлов. Лицо его было радостное, можно сказать, даже счаст¬ливое:
— Я к вам в гости лечу, а вы и не встречаете, — и он смотрел мимо Михаила, надеясь увидеть Аллу. Но, увидев другую женщину, сразу осекся, карие глаза его потухли, уже не сияли, а улыбка медленно сползала с лица.
— Вот так припарочка, после бани! — только и вымолвил он.Петров быстро оправился от растерянности, и представил друга Ольге:
— Это Орлов Сергей, я тебе рассказывал про него, мой флотский друг — знакомься, Оля.
Ольга подошла к Сергею, пожала ему руку и просто предложила:
— Проходи, Сережа к столу, я вас обоих накормлю, ужин готовлю, а ты с дороги и устал.
— Да нет, ничего, не беспокойтесь! — совсем смутился Сергей. — Я не надолго к вам.
Сидели за столом два старых флотских товарища, сколько надо было сказать им, друг другу обо всем, что накопилось на душе, а слов сразу не нашлось.
— А где Алла? — спросил Сергей тихонько у Михаила.
Ольга суетилась на кухне и ничего не слышала или де¬лала вид, что ничего не слышит. Ей тоже было неловко. Женщины хорошо чувствуют ситуацию, не проведешь их и не обманешь, если даже и захочешь это сделать.
— Уехала Алла домой, — ответил Михаил, — не получи¬лось у нас ничего с ней.
— Из-за нее, — кивнул в сторону кухни Сергей.
— Да, и сам виноват тоже, — ответил Михаил.
Конечно, не о такой встрече мечтал Сергей Орлов. Раз¬говор так и не получился, а, сколько нужно было сказать своему флотскому другу, как хотелось ему высказать все, что переполняло душу. И Алла подвела, ничего не сказала, может, он и не поехал бы вообще в город. Скорее бы осень, да в тайгу уйти, в родную стихию. А тут еще неприятности с карабином, лучше и не вспоминать ничего, если пошла полоса невезений, то крепись, моряк.
Он, словно из забытья возвращался к застольной беседе и практически ничего не слышал, что говорил ему Михаил.
Ольга двигала ему варенье и сахар к чаю, а он смотрел внимательно на нее, и ничего не выражало его лицо. Лишь складка на переносице говорила о том, что его мозг напря¬женно следит за ситуацией и все анализирует сейчас.
И, наконец он заговорил.
— Был у меня на охоте такой случай: четырех медведей из берлоги поднял, целое общежитие. И не сидеть бы мне сейчас за