"Нотариус из Квакенбурга"

и уже не мог исполнять свои обязанности. Вместо него его сиятельство поручил трубить в рог мне. С тех пор трижды в день я вынимаю этот старинный инструмент из специального шкафа  в оружейной комнате и играю побудку, полдень и отбой.
— Как видно Мартин, вам нравится это занятие, — заметил я, улыбнувшись.
— Да, доминус. Я всегда любил музыку, — серьёзно ответил дворецкий и, снова поклонившись, вышел из гостиной.
Расставшись с Мартином, я отправился к своему патрону, чтобы пожелать доброго утра и узнать, не нужен ли я ему. Между прочим, нотариус не любил вставать рано, поэтому встретил меня в довольно скверном настроении. Старик сидел посреди огромной кровати и недовольно морщил свой длинный нос.
— Здравствуйте, Мельхиор. Как видно и вас разбудил этот ужасный шум?
— Это не шум, а древняя традиция, — важно ответил я, подражая дворецкому. — По этому сигналу гведские рыцари в старину выходили на битву.
— По этому сигналу они, скорее всего, выходили на завтрак, обед и ужин, — ворчливо перебил меня нотариус. — Я совсем позабыл об этом обычае, а то бы чем-нибудь заранее заткнул уши. Так что там у нас насчёт завтрака?
— Дворецкий сообщил мне, что завтрак будет подан через час.
Старик любил поесть, поэтому дважды приглашать его не пришлось. Он вскочил и быстро стал одеваться. Ровно через час мы входили в широкие резные двери столовой залы замка Три Башни.
В столовой сидел мужчина лет сорока, задумчиво глядя на огонь в камине. Видно было, что в молодости он был замечательно красив — высокий, стройный блондин с чеканным профилем. Однако мешки под глазами, морщины, припухлости и прожилки говорили о бурно прожитых годах и наводили на мысль о пристрастии к алкоголю. Увидев нас, мужчина привстал со своего места и вежливо кивнул. Мы с нотариусом ответили ему тем же, после чего Мартиниус представил нас друг другу:
— Месьер граф Себастьян Бертрам Де-Бург. Мой помощник Мельхиор Ян Лукас.
Граф ещё раз мне кивнул и после того как мы заняли указанные нам слугой места за столом, обратился к нотариусу:
— Давно вы не были в наших краях, месьер Мартиниус. Что же привело вас в нашу глушь?
— Меня попросил приехать ваш отец — граф Бертрам, — ответил мой хозяин и, чтобы избежать дальнейших вопросов, ловко сменил тему: — Как поживает ваша супруга?
Граф усмехнулся.
— Не знаю, как она поживает, но выглядит всегда великолепно. Впрочем, вы можете в этом убедиться. Вот и она.
Мы встали, приветствуя входящих в столовую двух женщин. Впереди шла высокая золотоволосая дама в чёрном шёлковом платье, украшенном брошью-камеей. На её шее бросался в глаза крупный золотой медальон. Судя по всему, это и была Патриция Де-Бург. Отстав на шаг, за ней следовала молодая брюнетка в светлом лёгком платье, тащившая за собой упирающегося и хнычущего ребёнка. Он сразу привлёк к себе моё внимание. С первого взгляда было ясно, что мальчик — инвалид. Несоразмерно большая голова на тщедушном тельце, искривлённые какой-то болезнью руки и ноги. Лицо ребёнка было нездорового молочного цвета, белизну которого подчёркивал тёмно-синий костюмчик. В уголках капризного рта пузырилась слюна. Мальчик произвёл на меня отталкивающее впечатление, но я тут же устыдился своих мыслей. Ведь несчастный ребёнок не был виноват в своей болезни.
— Ники, перестань капризничать. Сейчас будем завтракать, — властно сказала Патриция и добавила, повернувшись к брюнетке: — Таис, усадите, пожалуйста, Ники рядом со мной.
Сразу было видно, что она любит командовать. Пока женщины хлопотали, устраивая поудобнее Николауса и рассаживаясь сами, в зале появился наш вчерашний спутник молодой граф Озрик в компании с каким-то невысоким широкогрудым мужчиной с гладко выбритым лицом и густыми чёрными бровями. Молодой человек весело пожелал собравшимся доброго утра. Его спутником оказался доктор Адам — лечащий врач хозяина замка. Озрик сообщил нам с нотариусом, что старый граф Бертрам не выйдет к завтраку, так как плохо себя чувствует, поэтому передаёт свои извинения и ждёт нас у себя перед обедом.
Пока слуги разносили завтрак, за столом завязался разговор.
— Где вас разместили, месьер нотариус? — спросил Себастьян.
— В Южной башне.
— В Башне Бруниссенды?! — ахнула Патриция. — Я много раз говорила Мартину, чтобы он не селил гостей в эту башню!
— А что такое? — заинтересовался нотариус.
— С этим местом связаны такие страшные легенды! Я ни за что туда не пойду вечером, да и днём-то ещё десять раз подумаю.
— Что же за легенды связаны с этой башней и почему она так называется — Башня Бруниссенды? — робко спросила Таис, которая исполняла обязанности личного секретаря графа Бертрама, и, увидев, что мы с нотариусом удивленно посмотрели на неё, смущённо пояснила: — Я ведь совсем недавно здесь работаю и многого не знаю.
— Пусть Озрик расскажет гостям наше старинное придание, — предложил Себастьян.
— Действительно, Озрик, расскажи, у тебя всегда так хорошо это получается, — присоединилась к нему Патриция.
Молодой человек засмеялся, увидев направленные на него со всех сторон ожидающие взгляды, и согласно кивнул. Он картинно откашлялся и начал свой рассказ тихим зловещим голосом постепенно его повышая:
— Итак, легенда о прекрасной деве Бруниссенде. Триста лет тому назад во времена славного короля Себастьяна Великолепного в замке Три Башни жил граф Бер Де-Бург. Он владел всей округой и наводил ужас на соседей своими набегами во главе целой орды свирепых наёмников-гвинов. Однажды во время охоты на дикого кабана в Зелёном лесу граф встретил прекрасную девушку, которая собирала ягоды. Он полюбил её с первого взгляда и велел своим слугам узнать, кто она такая. Красавицу звали Бруниссенда. Она была единственной дочерью лесника Маттеуса. Графу доложили также, что девушка помолвлена с молодым кавалером Людвиком и через месяц должна состояться их свадьба. Граф Бер явился к леснику с богатыми дарами и попросил руки Бруниссенды. Отец, которого охватила жадность при виде сокровищ, был согласен. Однако девушка наотрез отказалась выходить замуж за жестокого хозяина замка Три Башни. Услышав отказ, в гневе граф приказал своим наёмникам убить Людвика, а верную Бруниссенду похитить. Девушка была схвачена и спрятана в подземелье Южной башни замка. Так и не добившись от неё любви, по одним слухам граф Бер уморил бедняжку голодом, по другим — заколол кинжалом. Никто не знает, что стало с телом красавицы. Возможно, граф замуровал его в подвале. Но история о прекрасной Бруниссенде на этом не закончилась. Говорят, что с той поры после полуночи в Южной башне часто можно слышать женский голос, который молит о помощи. Его сменяют леденящие душу стоны, плач, от которого дыбом встают волосы и хочется изо всех сил зажать себе уши. Не знаю, правда это или нет, но некоторые слуги утверждают, что видели призрачную фигуру девушки, которая появляется только в самые тёмные ночи в мрачных переходах подземелья замка…
— Прекрати, Озрик! — не выдержала Патриция. — И вы ещё хотите, чтобы я ходила в эту башню? Ноги моей там не будет!
— Между прочим, портрет графа Бера Де-Бурга можно увидеть здесь в столовой. Правда, это более поздняя копия картины неизвестного художника-современника нашего сурового предка. Оригинал сильно пострадал во время большого пожара  лет сто назад. Вот он висит рядом с изображением Святой Пейрепертузы, которая тоже была из рода Де-Бургов. Так что, как видите, в нашем роду были и святые, и чудовища.
— А что стало с графом Бером? — спросил нотариус.
— Сошёл с ума и выбросился из окна в этой самой Южной башне, которую после стали называть башней Бруниссенды.
— Вот видите, Мельхиор, Де-Бурги — это настоящий древний аристократический род! — с почтением шепнул мне шеф.
— Ну, всё, хватит этих ужасов! Давайте завтракать, — велела Патриция и все послушно приступили к еде. Разговоры смолкли. Хозяева и гости сосредоточенно поглощали, каждый в соответствии со своими вкусами, блинчики с подливкой из чёрной смородины, пончики с начинкой из клубничного варенья, кексы с изюмом, пропитанные маслом горячие булочки. Всё это запивалось чаем или кофе из больших чашек настоящего королевского фарфора, о чём свидетельствовали клейма королевской мануфактуры на донышках. Даже Ники успокоился на время, занявшись огромным пончиком. На десерт были поданы различные сорта печенья и фрукты: бананы, яблоки, груши. Предки одобрительно смотрели на наше пиршество с картин.
Однако я ел почти не чувствуя вкуса. Я влюбился. Когда внимание всех присутствующих было приковано к Озрику, рассказывающему старинное предание, я случайно посмотрел на Таис, которая сидела за столом напротив меня. Она заметила мой взгляд и улыбнулась в ответ. И тут со мной что-то случилось. Вместо скромного секретаря я вдруг увидел девушку необыкновенной красоты: длинные шелковистые волосы, собранные в изящную прическу, украшенную свежей красной розой, большие, цвета спелой вишни глаза, серьёзно глядящие из-под прямых бархатных бровей, точёный нос, крупный рот с алыми сочными губами, чёткий овал лица. Я был сражён. Мне хотелось бесконечно любоваться этой красотой. С трудом я отвёл взгляд от девушки, которая уже перестала обращать на меня внимание и вместе с другими слушала рассказ о несчастной деве. Сердце моё билось так, что казалось, его было слышно всем.
Я едва дождался конца завтрака. Мне хотелось остаться одному, чтобы разобраться со своими чувствами, но после трапезы пришлось вместе с остальными мужчинами перейти в курительную комнату, где на небольшом столике из красного дерева стоял серебряный поднос с портобельским мускатом и марсалой из Новой Гвеции. Себастьян сейчас же стал наливать вино в бокалы, не дожидаясь пока это сделают слуги, и угощать присутствующих, не забывая, впрочем, и себя.
— А где ваша сестра, мадемуазель Валерия? — спросил Себастьяна нотариус, уютно устроившись на мягком диване с бокалом муската.
— О, раньше Валерия очень увлекалась театром, брала уроки, участвовала в любительских постановках. Теперь же большую часть времени сестрица проводит в обществе своего жениха. Боится остаться в старых девах. Вся в хлопотах по поводу предстоящей свадьбы. Часто остается в Кроне ночевать у наших родственников. Вот и вчера она уехала в Крон, чтобы вместе с Тобиасом что-то купить. Впрочем, сегодня к ужину они должны приехать в замок.


ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой Мельхиор пишет завещание

Вскоре все разошлись по своим делам. Патриция с помощью Таис увела перемазанного вареньем Николауса в детскую. Себастьян с Озриком отправились на конюшню осмотреть одну из лошадей захромавшую накануне, а мой шеф решил поиграть в шахматы с доктором Адамом. Я оказался предоставлен самому себе и захотел пройтись по окрестностям замка.
Я не желал признаваться в том, что причина, побудившая меня предпринять прогулку, — это надежда встретить Таис и, быть может, поговорить с ней. Выйдя из ворот, я перешёл мост, свернул с дороги налево и неторопливо пошагал по тропинке через окружающий Три Башни лес. Заблудиться я не боялся, так как серые каменные стены и черепичные крыши замка были всё время видны сквозь зелёные дубы и заросли ладанника, дрока и тимьяна. За пару