фотосессия к тому же означает принятие любых поз, затребованных фотографом. А по-другому товар не продать! Что фотосессия двух и более девушек, играющих в "розовые" отношения, также оплачивается. Что можно получить деньги в принципе за ту же работу, т.е. за те же сессии, но только заснятые на видео. Что, если ты всё ещё девственница, то эту несуразность, отпущенную природой, можно с выгодой продать (продюсер поможет!), а там уже (если не получилось зацепить "папика") можно спокойно переходить на съёмки порносцен - модель созрела!
И кажется: ну, куда уж дальше раскрываться сути человеческой? Куда больше обнажаться? Чем ещё удивить? Разве что вывернуть человека наизнанку, да содрать кожу?.. - дальше ж просто некуда!
И вот когда захотелось чего-то более натурального: частного, снятого скрытно... - короче, когда засвербило подсмотреть чужой непридуманный секс, вот тогда-то он из навозной кучи "горячего" видео и выковырял тот страшно посредственный, навевающий скуку ролик...
Зрелище было необыкновенным (хотя любому иному зрителю порно со стажем оно показалось бы даже чрезмерно "обыкновенным" - никаких тебе "игрушек" из секс-шопа, ни экспериментов в стиле садо-мазо, ни хохмо-сценок с эксцентричными актёрами в накладных усах и ресницах)! Итак, две разнополых особи вида Homo sapiens просто совокуплялись на узкой незастеленной кровати в какой-то плохо обставленной конуре, единственное окно которой к тому же выходило на трассу, так что за наружным гулом, скрипом пружин и бурным щебетаньем невидимых птиц в невидимой клетке, практически ничего нельзя было на слух ухватить. Глаз камеры, в начале действа застывший чуть в стороне от изножья кровати, минут через пять махом переместился в противоположную точку, и тогда перспектива конусом сходила уже с голов колыхающихся тел и упиралась в полированную спинку.
Картинка безбожно плыла, свету явно недоставало - черт было не разобрать, но во всей женской фигуре: ну да! - с её белым грушевидным крупом, с её руками, с её мальчишеской причёской с хохолком, как у цыплёнка со сна, во всех движениях тела, в том, как она, подустав от позиции "сверху", тяжело отвалилась на сторону (чуть не выпав с кровати), чтобы подлезть под партнёра, как, затем, в процессе, подбадривая, поглаживала и потрагивала пальцами его спину, словно играя на аккордеоне, - во всём этом было что-то до боли знакомое! Пересмотрев ролик несколько раз, Смыслов почти уверился в том, что это Алина. Встречаются, бывает, похожие фигуры, одинаковые стрижки, одинаковые движения, но, право, не настолько же кучно! В конце процедуры дама что-то пролепетала дружку - то ли сказала, то ли спросила, - но звук её голоса потонул в общей какофонии. Надеясь на чудо Смыслов врубил громкость на полную, и сквозь хаос бьющего по ушам свиста, скрипа и щебета разобрал негромкие, но слышимые зато теперь им очень отчетливо, с известной интонацией знакомые слова: "Тебе было хорошо, у-у?"
Теперь Смыслов точно знал, что заснята была именно Алина, поскольку это были её слова, такая её не требующая ответа памятная интимная фраза, причём сказанная не ему.
Первая мысль, которая всё объясняла, была: скрытая камера! Понятно, что Алина ему изменяла, но, как выяснилось, изменяла по-глупому, с каким-то долгоносым юнцом (а Смыслов-то полагал, что - с бывшим), по виду - чистым жиголо, негодяем, который, получается, смеха ради (а может, и для продажи) установил в сумке камеру и со стула заснял весь процесс, не забыв в перерыве, дабы сменить ракурс, перенести сумку с камерой (а может, и со стулом вместе) в другую точку, и конечно, сама Алина о съёмке не знала! Он помнил её такой - худенькой дамочкой двадцати с хвостиком лет - это были первые годы, если не месяцы их отношений.
Качество видео было ужасным даже для ролика двенадцатилетней выдержки. Где-то должен был быть оригинал или что-то близкое, во всяком случае, видео с более чётким изображением, решил он, и в тот же вечер засел за поиски.
Потратив двое почти бессонных суток, он выудил-таки из сети полную версию ролика (с предварительными оральными ласками, которые в первом варианте отсутствовали) в довольно хорошем качестве, а заодно и ещё несколько роликов всё с тем же актёрским составом накропал, и вопрос, знала ли Алина, что её снимают, отпал сам собой. В роликах обыгрывалась одна и та же ситуация: опытная дама соблазняет молоденького мальчика, чуть ли не мачеха соблазняет пасынка, да чуть ли не мать - дитя, как это принято в порно, где плохим тоном считается недоперчить. И не важно, что разница в возрасте у актёров - лет пять, не более (это же кино!). Вот она входит, расспрашивает переростка о школе, затем, удовлетворённая ответами, раздевается, и остаётся в белье и колготках, а затем, после непременных оральных ласк оголяется полностью. Кстати, появился там даже и лифчик, махом полетевший в сторону вслед за трусиками - очень простой, не кружевной, дешёвый даже для тех небогатых времян. И он же аксессуар-алиби, позволивший бы виртуальной Алине оправдаться словами типа: "Ну что, посмотрел? Понимаешь теперь, что всё это было до тебя!? Согласись - при тебе я бюстгальтеров не носила!" А вот попытка секса на двухместном чёрном искусственной кожи диване в помещении, напоминающим офис, и хорошо слышимая жалоба умаявшегося жиголо после всего лишь пятиминутного секса, что он никак не может кончить, и до мерзости презрительная улыбка Алины в ответ, после которой, если бы она была достойной женщиной, а не, получается, ****ью, а партнёр - мужчиной, а не настоящим жиголо, партнёру можно было бы только застрелиться... А вот она входит в комнату, где всё тот же молокосос расположился голым на диване и активно наминает свои довольно жалкие гениталии. "Что это такое ?! - притворно возмущается Алина, разводя руками (её стандартное движение!). - Чем это, интересно, ты тут занимаешься в одиночестве?! А я на что?!" - и тут же стягивает через голову платье, за которым (для ускорения процесса?..) на этот раз не оказывается белья.
Записи Смыслова не впечатлили, поскольку "впечатлили" - не то слово, - он был просто потрясён. Раздавлен. Зарезан. Растоптан. Убит. Разрублен на куски топором и утоплен в чане с помоями. "Какая гадость... Боже, какая гадость!" - бубнил он, глотая воздух.
Тем временем при каждой смене позиции, которых в последнем, наиболее откровенном ролике набралось аж с десяток, Алина бросала на камеру дурной взгляд, улыбалась и хлопала ресницами.
И всё же это не было похоже на индустриальное порно, создаваемое изощрёнными профи, где сношение представлено непременно крупным и сверхкрупным планами, где гениталии актёров выбриты до блеска, да ещё и вымазаны гримом и припудрены, как лица невест, а влагалища спринцуются белёсым, имитирующим сперму клейстером в таком объёме, что когда он истекает, то впору бежать подставлять стакан! Нет, то было наивное, топорное действо дилетантов. Смыслов даже предположил, что это Алина с любовником так совместили "приятное с полезным": записывали свой секс в виде "сценок", и отправляли всё это туда, где за такое тогда, наверное, платили... - и опять понял, что ошибся, когда заметил мужскую руку в рукаве из джинсы, в середине процесса на секунду предательски влезшую в кадр. К тому же в концовке той самой особо бурной сессии вдруг затрезвонил телефон, и партнёр дёрнул головой, точно испуганный пёс, но после второй трели телефон замолчал - очевидно, кто-то, остававшийся за кадром, либо снял трубку, либо просто отключил аппарат, а жиголо дали знак продолжать...
А ведь при нём она наотрез отказывалась даже фотографироваться хоть на каплю недоодетой, хотя он её и уговаривал с бесконечными "Давай! Ну, пожалуйста!" - когда она, голенькая, очень эротично куталась в его старый офицерский плащ с блиставшими звёздочками на погонах, или когда просто полулежала на подушках, зарытая по шею в одеяло - и всё было без толку! А он удивлялся, отчего таким категорическим было её тогдашнее "Нет!" Ах, как поздно подчас приходит прозрение!
Вон те джинсы с тонким тёмным пояском и вон та жёлтая короткая кофточка, что постоянно задиралась со спины, обнажая белый серп её поясницы, были ему давнишние знакомцы! Ведь именно в таком наряде она завалилась к нему как-то на второй недели их близости! По вечеру. Без предварительной договорённости, без оповещения. Заявив о себе простым опасливо-кратким звонком. Он прильнул к глазку, увидел, что это она, удивился немного и распахнул дверь. Алина вальяжно вошла, улыбаясь ярко розовыми, лоснящимися от помады губами и хлопая слипающимися, перекрашенными дешёвой тушью ресницами. Тихо шепнула: "Привет..." - и скинула шубку, оставшись в этом вот одеянии: в жёлтой короткой кофточке и серых джинсах с тёмным пояском. Вздохнула: "Вот... Была в гостях (тут недалеко), и решила к тебе заглянуть. Ты не рад?" Первое, что пришло ему в голову: Алина прибыла к нему с очевидного свидания ради получения новых ярких ощущений (так сказать, из одних жарких объятий - в другие). Он тогда тут же отогнал эту "грязную мысль", но, теперь получается, что так, похоже, оно всё и было.
Правда, он ни разу не видел того бордового платья, в котором она появилась в самом начале особо пикантного видео, удивляющего зрителя пулемётной сменой поз. Не застал он и того голубого с подставными плечиками, в котором она минуты две, прежде чем приступить к делу, усиленно разыгрывала из себя мамочку, озабоченную школьными успехами "сынули". А при нём она вообще не носила ни платья, ни юбок, предпочитая брюки или панталоны разного кроя и ткани. Он как-то даже поинтересовался этим феноменом... Незадолго перед разрывом, когда они сидели у неё, и он скучал, не зная чем заняться, она подсунула ему альбом со своими старыми фотографиями, и там на нескольких карточках она была в платье. Кажется, даже в том самом голубом, с плечиками.
"Когда я была маленькая, я обожала папу и всё, что с ним связано. - болтала Алина, пристроившись рядом. - А машину нашу считала... как бы сказать? За своё, родное существо. Типа огромной собаки. Папа как-то завёл машину на холостые, а я подошла к выхлопной трубе, и ну дышать газами! Мама когда увидала - подбежала, подхватила меня, трясёт... А я дово-ольная!!! А платье белое уже всё серое стало, хи-хи! Два годика мне тогда было. Во! О, смотри, какой детёныш! Хрюшечка упитанная."
"Кстати, тебе идут платья!" - заметил он.
"Спасибо. Я знаю."
"Особенно это. Почему ты его не носишь?"
"Оно вышло из моды." - объяснила она.
"Ну надела бы какое-нибудь другое. У тебя наверняка их много завалялось. Да просто примерь! Вот прямо сейчас! - я хочу поглядеть на тебя в платье."
"Мне нечего примерять - все мои старые платья и юбки остались у мужа."
"Вот как?! - воскликнул Смыслов, сильно озадаченный подобным ответом. - А он, что, тебе их не отдал? Он ведь вряд ли будет их носить..."
Он ожидал, что она засмеётся или хихикнет, но Алина только скривилась и сказала, что не хочет вспоминать о прошлом, что она сожгла все мосты. Нервно поднялась, и по-хлебопёкски лихо, будто отряхивая с рук невидимую муку, побила ладонью о ладонь: "Так-то
