Колокол

Пророк. Начали.
Группы разделились, и начали медленно двигаться к дверям.
Владимир спал, когда я легонько потряс его за плечо.
- Тихо, у нас гости.
Владимир бесшумно соскочил с кровати, звериный оскал уже начал появляться на его лице, когда он вспомнил.
- А Даша где?
- Не беспокойся, она спит, ее не найдут. Как все закончится, за ней приедет Дима.
- Слышишь, они уже на втором этаже.
- Я чувствую, - густой запах гнили бил мне в нос, глаза начинали слезиться от смрада, - ты готов?
Волк посмотрел на меня немигающим взглядом желтых глаз, я кивнул ему, и страшный волчий вой огласил округу.
Началась яростная пальба. Двери и стены были буквально изрешечены, все кругом было покрыто осколками оконных стекол, ваз, зеркал. Столбы пыли в лунном свете кружили зловещие хороводы, то и дело проницаемые трассами пуль.
Отряд ордена ворвался в комнату. Раненый зверь бросился отчаянным прыжком на врагов, разбивая ряды.
Вращая древним ассирийским мечом, я отражал удары огненных стрел, но полученные ранения позволяли все новым и новым смертоносным осам пробивать золотые доспехи. Я умирал. Сквозь пелену боли, я слышал, как борется Владимир, как вторит ударам его сердца мои разящие выпадам, как подгибаются лапы зверя, как тускнеет свет в глазах.
Умирать не страшно, когда умирал уже много раз, это не страшно. Но это не и просто, каждый раз ты переживаешь свою смерть по-настоящему, чтобы не говорили эти теоретики. Но кто нас предал? Кто?
Я упал, десятки огненных ос вонзилось в меня, я понял, что почти умер. Из последних сил, я послал сигнал Диме: «Не надо, не справишься. Позаботься о Даше, она в тайной комнате. Отвези ее домой».
Я посмотрел на зверя, он был мертв, псы ордена один за другим разряжали в него обоймы, но он ничего не чувствовал, он был мертв.
Меч горел ярким пламенем, никто из псов не посмел подойти ко мне. Я закрыл глаза, выдохнул в последний раз. Рев победителей ушел вдаль, вспышки выстрелов потерялись во мраке стен, туннель поглощал меня, в голове бил колокол. Он бил с яростной неистовостью, он бил так, что голова вот-вот лопнет, развалится на две части, болело все тело. Боль была настоящая, она всегда была настоящая, никто не мог этого объяснить, но мы все чувствовали, всегда, каждый раз, в каждый момент ранения и смерти. Мы рождались, мы росли, жили, мы умирали, мы существовали в этом мире. Дно слилось воедино со стенами туннеля, я влетал в него, вворачиваясь, врезаясь, распадаясь на мириады частиц, строк. Я увидел грядущее. У фигуры теперь было лицо – это было женщины, в корзине лежал младенец в белых пеленках. Я улыбнулся, значит не зря, значит не зря. Я умер.


* * *


Лю смотрел вдаль. Его смуглое чуть отдававшее желтизной лицо было напряженно умиротворенным. Он был один.
Насколько хватало глаз, везде была выжженная земля. Где раньше был густой лес, теперь была глухая степь. Ветер поднимал черный пепел вверх, раскручивая его в небольшие воронки, забирая остатки былого горя с собой в небеса.
Лю думал. Он думал о том, что удалось добиться. Он вспоминал былые годы, проведенные в этом мире. Работа окончена, так решено, но жизнь нельзя просто так прекратить. Жизнь – это всего лишь чье-то решение. По лицу пробежала волна ненависти, кулаки сжались в бессильной ярости. Впереди была только мгла, пустота.
Шорох приближающейся машины отвлек его от мыслей.
- Привет Лю, - веселый голос окликнул его.
- Здравствуй Дима. Кто это с тобой?
- Это Даша. Даша – это Лю, мой хороший друг.
- Здравствуй Даша, - Лю деликатно пожал ее руку, - твоя судьба достойна многих книг.
- Здравствуйте, - Даша робко поздоровалась. Вид грозного человека немного испугал ее. Он был не такой как Дима, он был суров. Его черные глаза смотрели насквозь, Даша будто чувствовала, что он залез к ней в голову.
Лю отпустил ее руку. Он жестом пригласил ее пройтись рядом с ним. Даша посмотрела на Диму, тот утвердительно кивнул.
Некоторое время они шли молча. Лю остановился возле края огромного оврага.
- Ты спрашивала, почему мы не можем вернуть к жизни твоего отца?
- Д-да, - Даша онемела от неожиданности.
- Этот вопрос у тебя здесь, - Лю показал пальцем ей на сердце, - а должен быть в голове. Этим вопросом задавались многие. Почему ты думаешь, что надо кого-то возвращать к жизни?
- Я не знаю. Просто это не справедливо.
- Несправедливо? – Лю прищурился, - а что такое справедливость? Не думаешь же ты, что в этом мире, да и в любом другом есть точное описание справедливости?
Даша задумалась. Она никогда себе не задавала эти вопросы. Она всегда знала, как надо поступать, справедливость была полностью определенной.
- Каждый считает, что только у него истинная правда. У кого правда, тот и решает, как и что есть справедливость, - Лю продолжил, смотря вдаль. – Раньше тут был красивый, сильный лес. Что ты видишь здесь теперь?
- Ничего, - ответила Даша, - тут все мертво.
- И да, и нет. Как ты думаешь – это справедливо?
- Нет, конечно, нет!
- Но как ты можешь решать за природу?
- Но, но тут, тут… Это все люди сделали!
- А что тут? Ты видишь только то, что можешь видеть. Твоя правда не дает тебе смотреть вперед.
Даша смотрела вперед. Овраг уходил далеко, небольшая растительность покрывала его края. Отраженные солнечные лучи играли внизу на зеркале водной глади.
- Внизу вода, - сказала она.
- Верно, через пару веков тут будет озеро, большое. Жизнь не стоит на месте. У жизни нет понятия справедливости. Правда одна – это жизнь. Умирая, ты даешь жизнь другим. Виталий это отлично понимал. Твой отец погиб здесь, отдавая свою жизнь за других.
- Мой папа погиб здесь? – Даша держалась, чтобы заплакать.
- Да, - Лю подошел к ней и по-отечески приблизил к себе. Даша плакала. Перед ее глазами стоял Олег и Виталий. Два совершенно разных, разных по духу, но ее, ее отцов. Каждого из них она любила, никого она не делила на тех, кто был более близок. Мама. Мама… Она испугалась того, что уже давно не может вспомнить лицо мамы. Во сне мама часто приходила к ней, но всегда лицо ее было за дымкой лет.
- Ты ее вспомнишь, придет срок, - сказал ей Лю.
- Нам пора, -  окликнул их Дима.
Лю повел Дашу к машине.


* * *


- Я обращаюсь к членам коллегии, - Первый Советник постучал ручкой по стакану, призывая к порядку. Зал гудел от разговоров. Члены коллегии спорили, многие покинули свои места, образую несколько лагерей мнений. Почти весь исследовательский центр собрался в зале, мест катастрофически не хватало, многие стояли в проходах, балконы были оккупированы молодыми специалистами, которые то и дело выкрикивали слова поддержки, журналисты старались не пропустить ни одной детали, что-то помечая в своих блокнотах.
- Тишина в зале! – вскричал секретарь и ударил тяжелой папкой об стол. Звук получился глухой и тяжелый. На мгновение все прекратили гомон и стали смотреть на Первого Советника, уже вышедшего из-за своего стола и призывавшего членов коллегии к порядку.
- Я прошу всех соблюдать регламент. Рассаживайтесь по своим местам, - когда все сели, Первый Советник занял свое место и продолжил, - на основании полученных материалов доследования, а также в связи с открывшимися подробностями, я снимаю вопросы об окончании эксперимента с голосования.
Зал разразился дружными аплодисментами. Советник рукой призвал всех успокоиться.
- Вопрос об отстранении группы Кузнецова остается открытым, -  по залу прокатилась волна возмущения, - но, учитывая заслуги, и тот вклад, который внесла группа, я хочу предоставить слово руководителю группы Кузнецову Николаю Борисовичу. Николай Борисович, постарайтесь в тезисном стиле, емко, заседание итак длится более десяти часов.
Елена сжала мою руку: «Удачи!» - прошептала она. Олег, Дима, Владимир, Рашид, Агафон, Матвей Федорович – вся группа была в сборе, все ребята сидели рядом, напряженные, осунувшиеся. Даже весельчак Дима был серьезен. Решалась наша судьба, решалась судьба более чем пятнадцати лет земной жизни.
Направившись к выходу на трибуну, я пересекся взглядом с Лю, он был суров как всегда, что в этом, что в ином миру. Лю жестом своих подданных показал мне знак удачи, и что он верит в победу. Ответив ему жестом благодарности страны Драконов, я уверенно взошел на трибуну.
- Зал затих, закончились разговоры, все застыли в ожидании. Фотографы постоянно щелкали аппаратами, вспышки света и тишина.
- Вначале я бы хотел поблагодарить всех, с кем нам довелось работать. Я бы хотел поблагодарить своих коллег, своих боевых товарищей, свою группу. Как я говорил раньше, группа набирается в основном не по показателям подготовки, как показала практика, оценочная методика далека от совершенства, - некоторые члены коллегии одобрительно кивали, - выбирая метод отбора инженеров в группу, я руководствовался несколько иными принципами. Для меня было важным, каков человек сам, что он может дать нового миру, что он может созидать, а может наоборот, разрушать. Каждый из кандидатов выбирал свое амплуа, и в этом образе входил в Эксперимент. Много было тогда споров о состоятельности этой методики. Мой коллега Лю Син пошел еще дальше, и стал развивать свой путь у отдельно выбранного народа. Я считаю, что отдельной главы истории Эксперимента достойна группа Лю Сина.
- О группе Лю Сина не идет речь, она показала себя достойно, имея минимум нарушений, не отклоняйтесь от темы! – прервал меня Второй Советник.
Я посмотрел на него с сожалением: «Как же ему наверно тяжело, он и жизни настоящей не узнал, а ведь не молодой уже».
- В процессе работы мы смогли частично доказать теорию «Свободы воли», разработанную профессором Петровым. Метод вариативности внесения незначительных изменений исходных условий, а также дифференциальная составляющая степени вмешательства в становление социума доказало, что вне зависимости от силы и глубины манипулирования без критических изменений среды в целом, основополагающим фактором выбора остается коллективное сознание. К этому же выводу пришла и группа Лю Сина, но используя другие методы.
Закашлявшись, я налил стакан воды. Отложив в сторону данные отчета, я продолжил.
- Вы, безусловно, знаете это все. Можно еще много раз говорить о том, что нам удалось добиться с точки зрения науки. Но об этом мы в полной мере можем поговорить на будущем конгрессе, который состоится в следующем месяце в Новосибирске. Я бы хотел остановиться на несколько иных моментах, а именно на характере работы в поле Эксперимента. Ни для кого не секрет, что человек находясь в поле Эксперимента, испытывает сильные физические и психо-эмоциональные перегрузки. Вы помните, скольких инженеров пришлось отправлять на лечение после нескольких земных недель или месяцев, проведенных в Эксперименте. Проживая за несколько незначительных промежутков земного времени многие годы, мы стареем. В первую очередь мы стареем душой. Было много споров о том, что есть душа на самом деле. Никто пока не смог дать точного определения. Но я скажу прямо – душа есть, и она стареет. Мне пятьдесят четыре года, это ни для кого не секрет. Но проведя в Эксперименте более двенадцати столетий, я на самом деле тысяча двухсотлетний старец.
Раздался смех, даже серьезные члены коллегии смягчились в лице и широко улыбались.
- Я рад, что внес немного разрядки в напряженность. Но в данном случае я не шучу. Моих