Корифей

Гораздо опаснее другие! А вот эти уже с младенчества переживают за всё человечество и, не выдержав, в конце концов, начинают харкать в него изысками своего искушённого разума! Заметьте, лаконичность – основное отличие и решительное преимущество их произведений! Спору нет, краткость – сестра таланта, но, уважаемые господа, он – талант – совсем не сирота и имеет множество других родственников, с которыми вы почему-то не удосужились познакомиться!  

   Хотя в данном случае, соглашусь, как-то нелепо у меня тут выходит, да, и недостоин я яркого тигриного образа! Тем более, что есть одно существенное различие… Вернее, оно было раньше. «Я вышел ростом и лицом – спасибо матери с отцом…», но вот с зубами у них промашка получилась! Да, ещё какая! После ремня моего батюшки, после стояния в углу дальней комнаты, пока семья смотрела «Семнадцать мгновений весны», жужжание бормашины, занимает почтенное третье место в череде несчастий моего детства. Но, слава Богу, первые два момента давно сошли на нет! Кариес же, пройдясь триумфально по обеим челюстям, закрепился и всё это время с успехом держал оборону от назойливых стоматологов. Мой жевательный аппарат оказался буквально нашпигован инородными телами и напоминал заброшенное строительство, куда изредка наведывался дотошный реставратор. Пытаясь что-то восстановить, он словно вольный каменщик только в резиновых перчатках сверлил, буравил, подмазывал, цементировал и пломбировал, возводя сверкающие замки и даже целые мосты! И всё бы ничего, пусть бы себе резвился, навыки оттачивал, профессионализм, залезая меж тем в мой кошелёк! Но, как и у большинства, проходил год, два, три и на месте недешёвой красоты и сияющего великолепия опять возникали печальные руины, напоминавшие развалины средневековой крепости, хотя я ещё совсем не старик! И тогда опять приходилось решаться!

   Однако, около трёх лет назад со мной произошла удивительная история, позволившая кардинально исправить положение и приблизить мой скромный прикус к шикарному оскалу амурского тигра. Скажите, мол, эка невидаль – заплати и будь доволен! Тут лучше вернуться к началу повествования, где я сообщил, что жизнь моя наполнена событиями, которые частенько отличаются от уютных и спокойных перипетий наших уважаемых сограждан. В данном случае одно намеренное действие запустило череду мелких происшествий, больше походящих на недоразумения, и их цепь в целом следовало бы назвать казусом! Дело в том, что лечение с достойным результатом, кроме отсутствия существенных трат, позволило мне завладеть неким имуществом, я бы даже сказал, до определённой степени эксклюзивным имуществом!

   У нас во Владивостоке, как и в большинстве крупных городов, есть одно уникальное лечебное учреждение, оно государево, хотя и неподвластное гражданским властям. Разумеется, укомплектовано по последнему слову, а персонал дисциплинирован, квалифицирован и с достойным доходом, состоящим из оклада и процентов от платных услуг, стоимость которых весьма умерена. Теоретически каждый имеет право обратиться в клинику. Однако, вот беда, как раз в силу редкостного сочетания цены и качества, пользуются заведением, из числа лиц не служивых, лишь большие начальники от администраций, а ещё самые заслуженные предприниматели, а ещё их домашние и близкие, друзья и те самые девушки. Очень хотелось попасть в учреждение, просто надоело раздавать деньги лишь за улыбки медсестёр модельного вида и за отрепетированные слоганы честных эскулапов. Нужен был результат – капитальный, бесконечный, тотальный результат! И вот когда обеды и ужины, в очередной раз, из рутины перешли в разряд недоразумений, а улыбаться стало стыдно, мне внезапно повезло!

   Возвращаясь как-то из аэропорта на аэроэкспрессе, я подслушал разговор двух улыбчивых кумушек. Войдя в поезд, они принялись в красках обсуждать свой шопинг в Харбине, который, судя по объёму баулов, явно удался. После разговор плавно перетёк к собственным фигурам и формам, к их непростому содержанию и на здоровье в целом. И тут одна поведала подруге о той самой загадочной клиники и о начальнике её челюстно-лицевого отделения, который пользовал женщину и который знаком с ихним генеральным директором. Как выяснилось, врач предыдущие полгода находился в столице на стажировке! Он и раньше-то был одним из лучших на Дальнем востоке, а теперь стал настоящим корифеем, и это признали все! На моё счастье восторженная щебетунья назвала его имя-отчество и даже воинское звание. Стоматолог оказался подполковником, заведующим кафедрой, кандидатом в доктора наук, а ещё и заядлым байкером, который уважал кубинские сигары, любил и умел готовить махито. Почти полное досье!  И я решился! Решился-таки!

   Буквально на следующий день, в промежутке средь многочисленных дел, отправился к стенам полузакрытого лечебного учреждения. Правда, в последний момент решимость покинула меня, задуманное выглядело как сущая афера, понадобилось собраться, настроится. Вспомнил добрым словом свою удачу, с ней всегда неоднозначные отношения! Напротив приёмного отделения располагался уютный скверик с большими липами и витиеватым монументом. Тёплая, без дождей приморская осень радовала глаз голубым небом, а тело лёгким ветерком. Несколько мамочек сгрудились возле дальней лавочки, обмениваясь новостями и поглядывая на детишек, которые собирали яркую опавшую листву в букеты и одаривали ими друг другу. Ближе к проезжей части угрюмый узбек в сигнальной безрукавке тоже сгребал мусор только в большой целлофановый пакет. Люблю смотреть, как они трудятся на наших стройках и на улицах, немного чувствуешь себя американцем, этаким полубожеством, цивилизованным человеком! Вид молодок с потомством и гастарбайтер прибавили мне уверенности, сигарета истлела, я почти перекрестился и подошёл к проходной.
   В  маленькой будке без окон со старинным телефоном и новейшим кондиционером за стойкой сидела объёмная тётя в военной форме с погонами старшего прапорщика:
- К зубному можно? - я помолчал и добавил, - к Александру Сергеевичу по договорённости, - красавица отвлеклась от смартфона, сурово и внимательно осмотрела меня, видимо, оценивая степень презентабельности и лояльности. Пришлось изобразить свою самую глубокую почтительность.
- Вы повторный? – она достала журнал и, не глядя в него, стала перебирать страницы холёными пальчиками с огромным маникюром в цветочках.

- Нет. Я первый раз. Пока первый раз, - как-то вдруг от твёрдости и неподкупности её вида мне захотелось отказаться от затеи. Но женщина неожиданно смягчилась, строгость с лица улетучилась, обильно окрашенные веки расправились, глаза подобрели, а ротик зачем-то изобразил эротичную улыбку. От сердца отлегло. Она подала телефон, назвала внутренний номер и опять увлеклась своим мобильным устройством. Я трижды повернул диск, после пары гудков мне ответили, спросили, мол, чего угодно. Речитатив про Александра Сергеевича и про договорённость произвёл нужное впечатление, собеседник попросил передать трубку дежурной, та взяла, как учили, представилась и сказала, что всё поняла и, что всё замечательно. После глупейшей пантомимы мои данные из паспорта занесли в журнал, выписали пропуск и объяснили, как пройти к нужному месту, не плутая.

   От большинства губернских городов Владивосток отличается компактностью, причиной тому – сопки, доведись расправить которые, как смятую газету, получили бы куду как более значительные площади. А так, с момента основания, дома возводятся ступеньками с массой перепадов, дорог и проездов, в паутине коих немудрено заблудиться. Я же тут проживаю не один десяток лет и уже давно не плутаю. Однако, в означенном заведении раньше бывать не приходилось, оно называется госпиталем и процветает до сего дня. Незамысловатая в архитектурном плане композиция обнесена высоким забором и навязчиво напоминает крепостной комплекс, состоящий из множества зданий-фортов с окнами-бойницами в толстенных стенах, сложенных из сурового красно-коричневого кирпича. В большинстве своём корпуса многочисленных отделений построены в середине прошлого века и не превышают трёх этажей. Расположены они двумя почти сомкнутыми контурами, внутренний – как бы нависают над внешним, всё явно готовилось для боевых действий, для длительной обороны. Территория, по-военному, чиста и ухожена, листва убрана, на каждом углу по урне, а полуразрушенный бордюр побелен, как и деревья, как и жанровые бетонные фигуры, символизирующие успех, радость и единство некогда могущественной державы. А ещё клумбы с цветами, повзрослевшие деревья, кусты в человеческий рост и лавочки с литыми чугунными боковинами. Мамочка моя проработала в подобном госпитале многие годы, только располагался он в Спасске-Дальнем, в том самом городе, где некогда шумели штурмовые ночи, о чём былинники речистые в последствии сложили рассказ, забытый ныне. Естественно, сознание нырнуло в детство, к исполинским тополям, к новогодним ёлкам, к лодочкам-качелям и лошадкам-каруселям…

   Пока я придавался ностальгии, на крыльцо терапии вышла бабуля в белом халате, достала сигарету, к ней подбежала старая, совершенно растрёпанная кошка, они узнали друг друга. Тогда ещё подумалось, что, скорее всего, вот эта добрая тётушка проработала тут всю жизнь, возможно, от закладки фундамента. И она, как одна двухсотмиллионная часть огромного муравейника, изо дня в день честно тащила порученную ей песчинку сквозь череду событий, происшествий, меж больных, а то и раненых бойцов, офицеров, которые появлялись, выздоравливали, уходили, унося с собой её старания, эмоции и частички проклятого безжалостного времени.
   Вид современной основательной двери на входе в челюстно-лицевое отделение вырвал меня из цепких лап слезливой грусти и вернул к текущему моменту, к задуманной комбинации, обещавшей избавит мой мученический рот от вечных зубных недоразумений. Я вошёл. И тут же выяснилось, что, проникнув в заветное заведение, ещё придётся выстоять приличную очередь, так называемую, живую очередь без регистратуры, записи и талонов. В чистеньком коридоре нас набралось человек десять. Кабинетов же с деятельными эскулапами оказалось всего три, но вначале предстояло попасть к тому самому Александру Сергеевичу, о чём мне сообщили по телефону, перед получением пропуска. Офис главного врача выделялся внушительной бронзовой табличкой, в коей солидно пояснялось, что вот за этой самой кожаной дверью трудится кандидат в доктора медицинских наук, заведующий кафедрой, он же подполковник, ещё указывались его фамилия, имя, отчество, о сигарах, махито и размере кроссовок в ней преступным образом умалчивалось.

   Несмотря на то, что я был третьим средь желающих попасть на приём к корифею, ждать пришлось почти час! Периодически появлялись то офицеры с заслуженными погонами, то серьёзные работники в белых халатах и каждый из них, заходя по-свойски и без стука, приводил с собой чуждую для очереди личность, которая оставалась в кабинете, и мы понимали, что нет никакого смысла возмущаться. Опять ситуация напомнила советскую бытность с её особенной