происходят иногда! Но вот инструкций о том, как жить средь сказочных героев, никто не приложил. С ними же придётся и дальше общаться, что-то говорить, как-то вести себя! А ну как они передумают творить добро, и что бы такое совершить, чтоб этого не произошло? И ещё – вдруг корифей окажется затаившимся отрицательным персонажем… Одному Господу известно, какие такие мысли и желания блуждают в голове сорокалетнего мужчины без обручального кольца… Сам-то я его давно не снимаю, оно для меня всего лишь атрибут, часть дресс-кода, присущего добропорядочному гражданину, которого уважают и партнёры в делах, и досточтимые работодатели…
Семь бед – один ответ! В конце концов, я рассудил, что стоит попробовать, мы же не на войне и за нами не Москва, а, значит, можно будет отступить при необходимости, сохранив своё естество и доброе имя.
Однако, все мои страхи и сомнения Александр Сергеевич развеял совершенно самостоятельно. При следующей встрече он, как всегда, был мил и приветлив, словно джин из старинной лампы. Уже знакомая аппетитная медсестра провела меня не в его кабинет, а в стоматологический. Усадила в удобное кресло, а подполковник, облачившись в белый халат и надев марлевую повязку, решительно и мастерски снёс остатки мостов и коронок, почистил-помыл образовавшиеся развалины и доложил, что всё подтвердилось, после чего перепоручил мою милость другому врачу и удалился. Объёмная женщина неопределённого возраста с явными проблемами в личной жизни безжалостно набросилась на дёсны, тыкая их иголочкой, которая сообщалась с компьютером посредствам жгута проводов. И тут результат оказался горестным! Кто бы сомневался! Выяснилось – в мой организм вторгся подлый пародонтит, вторгся, закрепился и распространился… Тётенька сходила за корифеем, они вместе что-то пообсуждали на своём немыслимом профессиональном сленге, после чего выдали план лечения, в котором процесс растянули на три недели, и где платить за «удовольствие» мне не пришлось вовсе.
- Зайдите как-нибудь после приёма, только не сегодня. Я убегаю, – Александр Сергеевич опять приветливо улыбнулся и ушёл.
Естественно, потребности заглянуть в кабинет к заведующему кафедрой у меня не возникло. Мы столкнулись один раз в коридоре, поболтали минуты три ни о чём и по обоюдному согласию разбежались.
Осень же за это время окончательно переоделась в серое, листва облетела, её сгребли и куда-то утащили труженики-узбеки, дни стали короче, ночи длиннее, а ложе моё всё также имело вакансию. Однажды субботним утром я проснулся от того, что свет с улицы даже сквозь шторы как-то уж слишком яростно пробивался в комнату, причём с каким-то чистым, бело-голубым оттенком. Оказалось, ночью выпал снег, его было много, он плавными волнами с синевой укрыл землю. Вчера воздетые к небесам, корявые ветви успокоились, превратившись в мягкие, пушистые лапки сказочных зайчиков, деливших некогда с доброй мамочкой моё детство. Солнышко не грело, но сияло, и, несмотря на холод, улыбалось добродушно, не щурясь, обещая сохранить мир брильянтовых искр до февраля и до весны не впускать уныние в окрестности. Ребятишки ему поверили, они толпой вывалили на свежий воздух, рассыпались по сугробам и словно лесные жуки что-то деловито лепили, скатывали, перекидываясь с визгом снежками. Светлая печаль робко прокралась к сердцу, свернулась там тёплым зверьком и пожаловалась на грустную череду расставаний и на грядущую старость одинокого тигра. Красота за окном продлилась до обеда, а после – внезапно хлынул ливень, он за час смыл и тихую прелесть дворов, и доброе расположение духа. Реальность вновь обнажилась и показала все окурки, бумажки, бутылки, весь свой раскисший мусор и всю бессовестную грязь. К вечеру с моря подул ледяной ветер, ударил мороз, возмущённый город гудел, медленно погружаясь во мрак… Когда же включились уличные фонари, стало ясно – вода сделала своё чёрное дело! Владивосток покрылся глянцем, округлив углы лоснящейся коркой льда. Не самая удачная погода для прогулок человека и для тигра из таёжных чащоб. Но в отличие от людей он не имеет ни жилья, ни супермаркетов и не роет норы, как барсук, и не делает запасы, как белка!
Не принято у них строить лабазы с провиантом и заморачиваться с ипотекой! В чём-то они правы, согласитесь, какая разница где сдохнуть, под собственным ли кустом или же на чужой территории… А ещё при подобном раскладе, что важно, нет необходимости посещать встречи одноклассников, ведь кроме себя живого нечего предъявлять публике… Так только, встретятся, мордами полосатыми потрутся, мол, давно не виделись!
- Ты как?
- Да! У меня дела идут хорошо! А ты помнишь, жила на закат, за тридевять земель, такая – со смешным розовым носом?
- Конечно, помню! А что?
- Убили её браконьеры месяц назад. Шкуру содрали, унесли сразу! Тушу разделали, кости с мясом и требухой тут же продали китайцам на снадобья…
- Жаль! Слушай, у неё же детки ещё не выросли, с ними-то что? Спаслись?
- Им ещё меньше повезло! Егеря подобрали обоих, в зверинец за Гайворон отвезли…
- Тигрицу очень жаль, мы с ней любовь водили пару раз! Нечужие мы!
- Знаю! Мало нас, мы все нечужие…
В понедельник предстояло посетить госпиталь, но уже для встречи лично с корифеем, что расстроило нервную систему окончательно… Помню, сходил за коньяком и выпил его в безмолвном и уютном одиночестве. Хорошо выспался…
Но приём состоялся. Снова были улыбки, взаимная доброжелательность. Мы обсудили превратности нашей замысловатой природы, которую кто-то из-за явного недоразумения поместил в умеренный пояс, и которая своим непостоянством и вечной взбалмошностью стремилась опровергнуть принятую градацию. Возникшие по её милости гололёд с дорожным хаосом впоследствии царили почти неделю. Зашла уже знакомая сестричка с распахнутым декольте, упругость коего ощущалась даже на расстоянии, оно опять и манило, и призывало, словно пара пузатых горшочков со сладким мёдом. Гормоны известного происхождения заставили сердце встрепенуться, оно забилось учащённо, кровь разнесла тепло по организму до самых его кончиков, включая самые ответственные! Сказывалась закостеневшая вакансия в моей постели. Пальцы уже задвигались рефлекторно, пытаясь ощутить что-то подходящее моменту… Но врач предательски прекратил пантомиму, он показал куда, и красавица, наклонившись, сделала обезболивающий укол! И всё закончилось, всё вернулось в унылый мир стоматологической действительности с присущей ей запахом, с ярким светом и с сиянием стерильного инструмента…
Процедура с жужжанием и ковырянием длилась около часа, боли практически не было. Стоматология, с момента нашего с ней знакомства, шагнула весьма далеко, лекарство, впрыснутое в десну, не только избавило меня от страданий, но и успокоило, я даже стал понемногу дремать…
- Ну-с, на сегодня хватит! Можете закрыть рот, - Александр Сергеевич пересел к рабочему столу и стал что-то писать в моей карточке, - знаете, в советские времена зубные врачи не особо усердствовали, я говорю о терапии и хирургии. Доплат никаких, твёрдая ставка. Сейчас же, наоборот, уж слишком стараются, иной раз диву даёшься, как так можно извратиться! У нас есть профессиональная шутка, мол, нельзя работать в одной клинике больше трёх лет, четыре – предел! Дальше вернутся те, кому ты обещал пожизненную гарантию, понимаете…
Корифей закончил писать и обернулся. Он как-то выжидающе посмотрел на меня, очень выжидающе, чрезвычайно пристально, словно я обязан, именно обязан был совершить нечто, что смогло бы компенсировать его усилия. Сомнения насчёт положительных героев в нашей сказке вернулись…
- А как там поживает наша общая знакомая, - взгляд его остался всё тем же, только голос совсем стих, - да, вам сегодня не желателен коньяк, а я, с вашего позволения, немного пригублю, поеду домой на такси. Посидите со мной, не спешите? Уже вечер, рабочий день закончен.
Мы проследовали в офис заведующего. Образ той самой Натальи, якобы направившей меня к знаменитому провинциальному стоматологу, наконец-то, материализовался! Именно в тот момент я понял, что меня так тяготило в общении с подполковником. Нам рано или поздно предстояло препарировать его полуразложившиеся воспоминания о барышне, сдабривая процедуру свежими сведениями о ней, источником которых меня и назначили, правда, без предупреждения… Это было опасное направление, я ничего не знал о зазнобе корифея и тем мог выдать себя, выдумав невозможное обстоятельство. Например, курит она или нет, водит ли машину, какой напиток предпочитает или хотя бы какого цвета её волосы… Стоило поостеречься и больше молчать, отвечая лишь на прямые вопросы, тем более, что анестезия всё ещё сковывала язык.
- Да, посижу, без проблем! - выбора у меня не было! Рот закрыть позволили, но не более того! - ну, вроде бы дела у неё идут хорошо. Я не очень с ней знаком, мы редко видимся, мы с Ксенией, вообще-то, живём замкнуто, друзей мало. Работа, дом, работа. Как у большинства. У неё две подруги, у меня тоже так. Они изредка собираются то у одной, то у другой, я стараюсь не мешать, чаще ухожу. Не помню когда видел Наталью в последний раз. Супруга тоже о ней ничего не рассказывает, значит, всё без изменений, без особых проблем…
Спич мой не понравился дантисту, он поморщился, словно я, получив задание, выполнил его плохо или совсем не выполнил… Уже вторую рюмку опрокинули по-гусарски, уже занюхали коньяк кусочком шоколада и налили третью, но задержались!
- Ага, значит, она не знает, что я вас лечу?
- Нет, ну, думаю, что знает! Сам, конечно, я ей ничего не говорил, да, и не виделись мы, кажется, после начала процедур. Но, думаю, жена ей рассказала. Обязательно сегодня поинтересуюсь! Может быть, что-то конкретное нужно выяснить? Кажется, она всё ещё не замужем…
- Всё также не замужем… Почему-то я не удивлён! Хотя и сам, - корифей выставил напоказ растопыренную правую пятерню без обручального кольца, - вообще-то, врачам положено на работе пить спирт, как в старые времена! Боже, сколько мы его выжрали в интернатуре! Надеюсь, вы не спешите?
И опять вопрос не требовал ответа! Мне лишь позволили закрыть рот… Подполковник осушил уже четвёртую рюмку, скудный кусок шоколада исчез.
- А что выспрашивать? Есть ли у неё мужчина? Да, я и сам знаю, что есть! Красива, умна, властна и до безумия харизматична! Она стоила моих ухаживаний! Конфетно-цветочный период затянулся, правда, и длился аж все полтора года нашего знакомства, - Александр Сергеевич уже изрядно захмелел, он достал из шкафа блюдечко с окурком толстой сигары, щёлкнул зажигалкой и затянулся, предварительно открыв нараспашку окно.
- Нет, с нынешней проще, сказал, что занят и не встретимся, она согласилась, через час передумал – опять не против. Звонки по расписанию, секс по вторникам и субботам! Раз в месяц ходим в кино или в ресторан. Кажется, исчезни красавица завтра, я даже не замечу, всего лишь появится следующая… Такое ощущение, что чем больше злишься на человека, чем больше ругаешься, тем он для тебя более ценен! Парадокс!
Дальше пошла классика жанра, когда один собеседник абсолютно трезв, а второй – уже под хмельком и
