Шальная мельница

Короткий поцелуй в шею – поежилась.
Невольно скривилась, но, едва осознав свой косяк, в момент исправилась: нарочитая, натяжная улыбка.
- Мы же только вчера виделись, а уже соскучился?
- Ну, сама понимаешь…
- Что?
Поморщился. Живо разомкнул хватку, шаг в сторону, болезненный вздох. Протер руками лицо, сгоняя напряжение.
- Да дома… п****ц, просто нет слов. Выносит мне мозг по любому поводу.
- Ну,… теперь у неё есть оправдание. Терпи.
- Лиль, ты опять?
- Что Лиль? ЧТО ЛИЛЬ? – не выдерживаю и рявкаю на него.
- Да тише ты! – живо оглянулся по сторонам (а я игнорирую, пристально всматриваюсь в лицо этому мерзавцу). – Я же просил, не начинай. Сама знаешь, что я всего этого не хотел.
- Я-то знаю, а вот она? На что обрекаешь? Жену, ребенка? Или это так – опять… «временные трудности»? Да?
Смолчал, взволнованно сглотнув слюну. Опустил голову.
- Вот именно… даже сказать нечего, - продолжаю.
- Лиль…
- Ну? Говори.
Глаза в глаза.
- Неужто, это нас разведет?
Горько рассмеялась я, взгляд около, а затем снова на Михаила.
- Да нет, что ты, - откровенно язвлю. – Это так – ПМС.
Отчаянный, болезненный (его) вздох.
- Ладно, - внезапно (или же, наконец-то) голос сего гада становится привычным: черствым, грубым, с налетом презрения (нет, не конкретно ко мне, а ко всему живому в целом). – Хватит сопли лить, поехали к тебе.
Нагло, дерзко хватает за руку и тащит за собой на выход. Словесно сопротивляюсь, хотя физически – ведусь.
- В смысле? – искренне удивляюсь я. – У меня еще пары, модуль, да и семинар у этого придурка.
 
Выбрались на улицу.
 
(КГТУ. Удивительное местоположение для университета. Нет, добираться-таки - самый лучший вариант, а вот что по поводу уюта и замкнутости «студгородка», то его, почему-то, тут, практически, не предусмотрели. Сплошная суматоха с самого утра. Будучи как на ладони и находясь в самом сердце города, рядом с (по факту) главной площадью, и с, не меньшего размера, стоянкой, а также сбоку от центрального Собора, Северного вокзала, ФСБ, ФМС и прочих ключевых объектов (принимающий в день по несколько сотен посетителей), сквер сего учебного заведения больше напоминал проходной двор, нежели «закрытое общество», «тихую обстановку» рядом с «храмом знаний». Может, конечно, в этом и нет никакого минуса, но меня сие, почему-то, конкретно раздражало, и, я даже бы сказала, бесило).
 
- И что? – гаркнул Ярцев. Замер, силой разворачивая, заставляя встретиться лицом к лицу. – Прям вот… ну никак?
Саркастически хихикнула. А самой мерзко – причем, даже уже не от него, а от себя самой. Ибо фактически уступаю, даже сейчас. А ведь решила, еще вчера решила, что всё, точка. В отношениях с ним – точка, и в мести своей (пусть так и не свершенной) – ТОЧКА. Конец этой безнравственной подстилочной жизни. КОНЕЦ.
Беременность Ирки всё поменяла на корню. И плевать уже… кто на что надеялся, и кто для чего что делал, как унижался и как играл. Плевать. Пусть… хотя бы у этого ребенка будет шанс… на нормальную жизнь. То, чего у нас не было с Аней.
Решаюсь на прощание поиздеваться над нерадивым будущим папашей.
- Ну, хочешь… в машине?
- ЧЕРТ! ЛИЛЯ! – ух, закипел, завелся моторчик с пол-оборота! – Я же тебе уже сотню раз говорил! Я не какой-то там гнилой пацан, а ты - не простая девка. Для меня - не просто шкура. Ты моя, понимаешь? – обнял нагло, при всех, совсем не боясь раскрыться, притянул к себе. Ласково коснулся кончиками пальцев щеки, провел вдоль скулы к губам и замер. – Ты – моя девочка, и я тебя люблю. Ну? – схватил за подбородок и поднял голову вверх. Глаза покорно встретились. – Малышка, не дуйся. Я всё разрулю, как всегда разруливал.
- И как можно… беременность жены разрулить? – рычу гневно. Вырываюсь, шаг вбок. Невольно поддается. А затем и вовсе становится ясно почему – раздается громкая мелодия телефона.
Привычный жест, давая установку молчать, и тут же принимает звонок. Торопливые шаги подальше от меня, куда-то в сторону.
- Алё. Котик, привет. Нет, на работе… Да-а, по делам…
Уже не слушаю, и не смотрю в его сторону – поспешный разворот. Зажмурила глаза и замерла в обреченности. Сейчас я как никогда понимаю поступок Ани. Оба ее поступка. Чувство собственной никчемности, не просто сводит с ума, оно, словно коварный змей, жестоко, беспощадно шепчет на ухо, требуя…
 
- Девушка, де-вуш-ка! – кто-то позвал меня за спиной. Живо оборачиваюсь. Мужчина (старый, потрепанный, грязный, зловонный) вдруг потягивает мне мою сумку. – Вы уронили.
- Я? – оторопела, как идиотка: причем не так от своего промаха, как от его поступка. – Б-благодарю, - несмело забираю протянутое (опять зажимая коряво у руках вместе с тетрадью и ручкой)..
- Можете проверить, я ничего там не брал, - внезапно добавил и ткнул пальцем на трофей.
 
Растерялась я еще больше. Чувствую, что краснею.
Неужто этот бедняк, будучи гораздо ядренее моего измученный жизнью, в итоге… куда нравственней и порядочней, чем я?
 
 Еще миг – и, словно очнувшись от дурмана, тотчас ныряю в сумку, (запихивая за одно свою канцелярию) достаю оттуда кошелек.
- Ну вот, видите, - искренне улыбнулся старик. – Так что не переживайте, - ухмыльнулся, проведя рукой по усам. – Доброго дня.
Неторопливый разворот – и пошагал в сторону проезжей части, через парковку.
- Стойте! – живо кричу и кидаюсь ему вслед.
Покорно замирает, полуоборот. От удивления даже вытянулось его лицо.
- Да?
Мигом подлетаю ближе и сую ему (доселе выскобленную) всю свою наличку.
- Возьмите, пожалуйста, - несмело, коряво…
- Да ну, что ты. Не надо. Я же так… от души хотел помочь.
- Вот и я хочу, тоже от души. Пожалуйста, - тычу настырнее.
И вновь отмахивается.
- Да не дури голову! Куда мне столько?
- Мужчина, пожалуйста, возьмите. Вам куда нужнее моего.
- Дочка, не чуди, - смеется.
- Дяденька, пожалуйста, - отчаянно веду, словно у судьбы прошу прощение. И снова тычу едва уже не под нос ему. – Пожалуйста.
Еще миг метаний взглядов – и поддается.
- Береги тебя Бог.
- И Вам всего лучшего. Спасибо за то, что такие как Вы – еще существуют.
Ухмыльнулся.
- Лиля? – вдруг послышалось за моей спиной.
Странный, жуткий голос, отчего прошибло с головы до ног. Поежилась.
Оцепенела, боясь повернуться: так если бы кто-то из мертвых сейчас рядом со мной восстал.
(старик еще раз поклонился и спешно подался прочь – уже не реагирую на него)
А … ужас обступает меня, уверенно вырастая прямо перед глазами.
Боюсь моргнуть, жадно выпучив, округлив очи.
Ухмыляется мужчина, морщится от странных чувств.
- Реально, ты? - лицо просияло и глаза заблестели от неподдельной радости. – Черт! Охренеть…
Не шевелюсь, лишь иногда нервно сглатываю слюну.
- Чего молчишь, грешница? – не унимается. – Неужто не признала? Вроде, не сильно изменился.
 
Но еще миг – и на гребне обиды поднимаются остатки моих сил, неся с собой нечто невообразимое: резво, дерзко, со всей горечью и ненавистью – плевок. Харкнула ему прямо в лицо. Гневно, с отвращением скривилась. Пристальный, сверлящий взгляд несколько затяжных мгновений, впившись в супостата, – и разворот. Быстрые, на грани бешенства, шаги, куда глаза глядят.
- Лилька! Лиля, СТОЙ! – слышу, орет, зовет меня уже мой Мишаня. Бежит вдогонку. А вот от прошлого – ни звука, ни действия.
За что, бесспорно, премного... благодарна.
 
***
Нагнал меня Ярцев уже у Северного вокзала.
- СТОЙ, б***ь! – живо хватает за локоть и тащит на себя. – Куда ты? Что случилось?
Жадно пучу глаза, чтобы не разреветься. Изо всех сил пытаюсь скрыть, сдержать свою дрожь.
- Ничего. Отпусти меня, - вырываюсь, хотя и не ухожу.
- Да что случилось? Чего ты так резко убежала? Из-за Ирины?
- А за кого еще? – чувствую, как сия тема, мысль дает силы играть и притворяться. Немного расслабилась, успокаивается дыхание.
- Я думал, тебя это уже не коробит.
- Не теперь.
- Ну, Лиль…
- ЧТО ЛИЛЬ? Ведь ты мог, мог на ней не жениться, со мной остаться, моим и дальше быть!
- НЕТ, ЛИЛЯ! НЕТ! – грубо перебивает, орет (невольно плюясь) в лицо. – Не мог. И ты знаешь почему. Я тебе уже тысячу раз повторял. Или тебе напомнить, что у меня был бизнес?! Да еще какой! И как эти твари у меня его отжали! Каждая вошь так и норовила урвать для себя кусок, ноги об меня вытирала. Как угрожали, как прессовали. А женитьба на Ирине – решила всё. Так что НЕТ, Лиля. НЕТ. С волками жить – по-волчьи выть. Иначе ни хрена бы у нас с тобой не было! Ни хрена!
- А у нас и так ни хрена нет! У тебя – своё, у меня – своё. В том-то и дело, Миш! В том и дело, что НАС - нет!
Прикрыл веки и шумно, тяжело вздохнул Ярцев, подавляя бешенство.
А я уже тише говорю, учтиво, практически, шепотом:
- Да и бизнес твой… сам говорил, не такой уж святой был. Так что... грех жаловаться.
- Лиля, - живо перебивает. Взгляд в глаза. Отвечаю той же уверенностью и холодностью (гордо задрав нос), внимательно слушаю. – Давай не будем ссориться. По крайней мере, не здесь.
- Я с тобой никуда не поеду, - резко, жестко сычу.
- Не хочешь – не надо. Но давай, хотя бы, в машине поговорим.
- О чём? – едко.
- О нас. Потому что для меня «мы» всегда были и будем. У меня семья с тобой, а не с ней, даже если в паспорте - иначе.
- Сукин ты сын. Знаешь ты это? У тебя ребенок скоро родится!
- Ты тоже можешь мне родить.
Рассмеялась желчно, давясь осознанием услышанного. Закатила глаза под лоб, отвернулась на мгновение.
- А что ты думала, я отступлюсь? И, вообще, будто этот вопрос стал впервые.
- Я. не. хо-чу. быть. твоей. любовницей, - мерно, четко, едва не сплевывая слова в лицо. – Я устала тебе это повторять!
- Лиля, гад этот скоро сдохнет, все дела перейдут ко мне - и я на**й пошлю эту твою Ирку.
- Мою, да?
(игнорирует)
- Разведусь и женюсь на тебе. Тебе, б***ь, сколько еще раз это повторять? Сколько ты можешь ворошить все это? И ныть?!
- Ныть? – язвлю, нервно кивая головой. – Конечно, ныть. А ребенка куда денешь? Тоже… за ноги в прорубь, как и Ирку? Разведется он. Да никогда этого не будет. Даже после смерти старика, ты будешь ссать и страшиться мнения его лизоблюдов.  И не надо мне тут втюхивать. Живи, как знаешь. … но без меня.
Вдруг резкое движение – впритык, хватает за затылок и притягивает к себе, замыкая в стальных объятиях. Пытаюсь выдраться силой – тщетно, слабее этого подонка. Еще трепыхания  – и покорно замираю, невольно закрыв глаза; внимаю жесткому шепоту:
- Ты – моя. Так было, и всегда так будет. И ты родишь мне детей. И всё у нас будет с тобой хорошо. Так что бросай брыкаться. А Ирка - … есть Ирка. Не твоё это дело. Как и залёт её. Тем более, сама знаешь, я всячески этому препятствовал. Но… видимо, на роду написано. Как и то, что две бабы у меня. Но, что есть, то есть. Так что терпи... молча.
 
Нервно шмыгаю носом, догорая на пепелище твердой самоуверенности.
«Хреном тебе на лбу написано, а не на роду. Будто я не знаю, что не одна у тебя я такая. За года, что со мной, троих лично видела. Разве что, из постоянных – только я».
 
- Поехали к тебе, - неожиданно шепчет. Уже более мягко, добро, словно заговор.
 
Господи, только не обратно. Только не в эту петлю безысходности и никчемности. Я же не выдержу.
 
Отпускает (послабляет хватку, а затем и вовсе шаг в сторону, хотя руки все еще на моих плечах – отчего резко распахнула я веки). Взгляд в лицо.
Проглатываю слёзы.
 
- Пошли, Лиль. Всё наладится. Только верь мне. Хорошо? – приблизился, так что ощутила его