Шальная мельница

другую прогоняя.
- В общем, рад, - отважился уже на полноценную "речь" мой "Знакомый", - что всё у вас сложилось. Что, вопреки всему... получилось.
Словно выстрел.
Нервно, горько рассмеялась я, поперхнувшись столь жестким (пусть и не осознанным) сарказмом.
- Получилось?
Удивленно выгнул тот брови.
- Что? Что-то не так? - пристальный, с попыткой разгадать тайну бытия, взгляд в самую душу.
Скривилась я, а затем и вовсе гневно чиркнула зубами.
С вызовом глаза в глаза (руки замерли на столешнице, невольно сжавшись в кулаки).
- А тебя не смутило то, что в момент нашей первой встречи спустя столько лет... я тебе в морду плюнула, а не на шею кинулась?
Хмыкнул с лживой самоуверенностью и равнодушием (отчаянно пряча неловкость).
- Ну, я вот и... пытаюсь, подойти к этому, понять, что не так.
- Да что тут подходить? - злобно гаркнула; взгляд свысока, не скрывая обиду; немного подалась вперед. - Тут рубить надо как есть. Получилось, говоришь? ... да них*я не получилось. Них*я хорошего. Ты не дал нам шанса - и мы облажались. Облажались, как только смогли, - пауза (не дождавшись его участия - лишь печальный, с повисшей на плечах головой, вид), отваживаюсь. - Знаешь, почему Аня молчит? Не тогда, а сейчас.
 
Кривится от предчувствия боли, но и подначивает осмелевшим взглядом.
- Да потому что СДОХЛА она, твоя Аня! А мёртвым особо не поговорить. То, что в первый раз не получилось, со второй попытки вышло на ура. Эта дура дождалась, пока мне исполнится восемнадцать и, утешаясь мыслю, что сей ублюдок, Ярцев, (тот, которого ты видел) спасет меня, позаботиться обо мне лучше, чем она сама, - сиганула, спрыгнула с крыши...
 
Немного помолчав, сдавив в себе боль (от нахлынувших воспоминаний) и ярость, продолжила, но уже более тихо, смиренно.
- Я в этот день,... вечер, дома была. Сидела, ждала ее, как всегда. Но она,... почему-то, задерживалась. Помню, звонок в дверь...
(зажмурилась я, стирая слезы с глаз; обмерла так, прикрывшись, пряча за ладонью очи, а вместе с ними - горечь и позор прошлого)
Продолжила:
 - А это был мой Мишаня. Пьяный, злой, почему-то; весь ходором ходил. Не могла унять его, понять я, что случилось. И пока из Ани исходил дух, эта сука... меня насиловала, в нашей же квартире, лишая девственности, - долгая, тягучая пауза, силой подавляя внутри себя рыдания. Шумные, глубокие вздохи. - Позже я узнала, что этот мой любимый человек (парень, в конце концов, жених), тварь сия бездушная, в тот день женился на другой. Не по любви, нет. А из-за власти, которой обладал ее отец. "Великий, всемогущий тесть!". Да толку? И даже в этом он решил облажаться. Притворившись пьяным в усмерть и затерявшимся где-то со своими подонками-друзьями, сбежал с первой брачной ночи... прямиком ко мне. И, разбитый горем, сам не знал, не понимал, что творит... (потом эта мразь так оправдывалась). С тех пор так и живем - больным, тупым треугольником. Где его жена мечтает о прекрасной семье, мечтает завести детей, причем трудясь над этим всевозможными способами, а он - исправно, всячески, препятствует сему,- болезненно смеюсь, осознавая весь ужас, нещадную иронию творящегося. - И пока он тайно подсыпал противозачаточные и прочую хрень своей жене, при этом изо всех сил стараясь оплодотворить меня, я, в свою очередь, жрала едва не килограммами этот треклятый "П******р", чтобы самой не залететь от него. Страшась сего как самого жуткого, что может произойти в моей жизни. И я бы бросила его, ушла, давно ушла, да только некуда... Всё завязано на нём. Всё, что у меня есть - его заслуга. Квартиру он нашел (и пусть нынче плачу за нее только я), работу подыскал, в университет на бюджетное место устроил. Я - продажная тварь. Шлюха, хоть принадлежала и принадлежу лишь только ему, - болезненно рассмеялась. - Он даже помогал хоронить Аню. После всего, что сделал со мной в тот день... Мне пришлось идти к нему и просить помощи, как материальной... так и моральной, чтоб пережить то, что эта уродина с собой и со мной сделала...
А вчера я узнала, что Ирине,... жене его, все же удалось забеременеть. Не знаю, каким чудом. Никто не знает, даже он не знает. Однако, факт есть факт. Вот и порвала со всем. И что будет, то будет. Но больше я так не могу. Скоро уже три года, как этот ад вершится в моей жизни. И, вроде, немного, но и не мало, достаточно,... чтобы окончательно сойти с ума. - Взгляд в глаза своему "Водителю". - А ведь я ждала тебя, каждый день ждала... Надеялась, что встречу где-нибудь, когда-нибудь, что заберешь нас... а потом меня (когда осталась одна) к себе. Боже, какой же я наивной дурой была, - смеюсь. - Влюбилась... в выдумку, влюбилась и всё это время ждала. И вот он ты. Напротив. Такой красивый и беззаботный, смелый и сильный. Черствый и самоуверенный. Всё, как помнила о тебе. Всё, чем восхищалась. И толку? Даже если и может что-то светить, то уже слишком поздно.
Молчит, спрятав взгляд. Казалось, не дышит.
Шумный, глубокий (до самого не могу) мой вдох, подавляя физической болью душевную. Резво подрываюсь с места. Машинально шепчу:
- Благодарю за кофе. Прощай.
Быстрые, на грани бега, шаги на выход.
Зашурудил, застучал стульями (расплатиться на ходу). Кинулся за мной вслед.
- Лиля, СТОЙ!
Резкие, точные движения - и хватает за локоть у самого порога. Удерживает силой, тащит на себя - вынужденный разворот. Глаза в глаза (едва что различаю сквозь пелену слез - живо стираю срам свободной рукою с лица).
- Отпусти меня, - немощно рычу.
- Лиля, я не мог. Понимаешь? - попытка достучаться взором до потаенной души.
- Простите, можно? - сзади застыли люди, желая выйти наружу.
Скривился, кинув на них недовольный взгляд. Принимает решение - подает силой меня вперед, отчего оказываемся на улице.
- Лиля, пойми, у меня была семья, ребенок... Куда я вас?
- Была? - испуганно, ошарашено шепчу я, пялясь в глаза.
Скривился невольно, поморщился. Взгляд около - и снова на меня.
- Да. Сейчас в разводе. Живем отдельно.
Хмыкнула язвительно я, выдыхая с облегчением.
- Дак это ты у них (у нее) был, а не она у тебя. Семья как была, так и осталась. И только предатели из нее уходят.
- Лиля, - вдруг схватил за плечи и силой встряхнул. Пристальный, странный взгляд в очи. - Дак из-за тебя же я и ушел. Я свихнулся просто. Не знаю, после аварии это, или так... сам по себе.
- Аварии? - едва слышно (удивленно, со страхом) шепчу.
Немного помедлил в сомнениях, но ответил:
- Да. В тот день... почти сразу, после того как высадил вас, на перекрестке какой-то урод влетел в меня. Долго я потом еще в коме провалялся. Да и с тем мудаком, что в багажнике, проблем получилось немало, - закусил язык, цыкнул. -  В общем, неважно. Дело в другом. Я долго сопротивлялся, не мог понять, что не так со мной, и как же мое равнодушие, наплевательство на всё и всех. Почему ты, а не моя жена, ребенок. Почему я вас с Аней выбираю, ваши беды, а не чувства собственной семьи. То ли совесть странная, то ли еще что... Как дурной, ломал голову, а потом, вообще, подался в поиски. Я хотел... помочь, убедиться, что все сложилось, что никакая мразь дорогу не перешла. Но тщетно. Среди кучи поддельных документов сложно найти что-то верное. Тем более, я ж не знал, что уже к тому времени нужно искать тебя одну, а не в паре. Что Ани... больше нет.
Лиля...
 
Обомлела я, не дыша. Невольно дрожу под его напором.
- Я, может, - внезапно продолжил, - больной извращенец, но почему-то меня все время тянуло к тебе, и сейчас тянет. Раньше как к дочке, или еще как, не знаю. Младшей сестре, что ли. Но теперь... теперь я точно вижу, что это - нечто иное. Словно наконец-то нашел единомышленника, такого же безобразно и беспросветно больного, как и я. И не надо больше притворяться.
 
Еще миг бешеных метаний взглядов (от глаз к устам и обратно) как вдруг осмелился. Дерзко, нагло, сжав меня в своих объятиях, впился поцелуем в губы. И вновь проступают слезы на моих глазах, и перехватывает дыхание. Столько бессонных ночей, столько жутких дней, одинокого горя - и вот он тот, о ком грезила столько времени.
Несмело отвечаю... но его напор, страсть, воля порабощает и подчиняет хуже всякого тирана. Пламя разгорается - и уже творим нечто невообразимое.
Едва ли не наощупь добрались до его авто, залезли внутрь, ... на заднее сидение. Живо стянуть с него брюки, а он - с меня белье, охально забравшись под юбку. Еще миг, отрывистые поцелуи в губы, точные, уверенные движения  тел - и вскрикнула, залилась дикой эйфорией, застонала я от наслаждения.
 
Прямо здесь, в его машине... среди белого дня, на людной парковке, я стала его женщиной.
 
***
Замерла я на груди своего Водителя. Зажмурила веки, пристыжено улыбаясь. Едва слышно шепчу:
- А зовут-то тебя... как?
Прыснул от смеха, не сдержавшись, но затем вмиг совладал с собой, лишь слегка подрагивая в приступе. Неприкрытый, шумный выдох.
- Лиля-Лиля...
(чувствую, что еще сильнее заливаюсь краской)
- А как ты меня до этого называла? Ну, хотя б, для себя.
Смеюсь смущенно. Мгновения сомнений - и решаюсь.
- Мы с Аней тебя "Водителем" называли.
Обмерла я, вспоминая те далекие, такие трепетные моменты.
- С Аней? - удивился. - Так она разговаривала?
- Редко. Очень редко, когда что-то очень тревожило ее. Но было заметно... что это давалось ей с большим трудом.
- А что случилось? Почему она...
Тяжело сглотнула я слюну. Поморщилась от обиды и боли, что волной из памяти накрыла меня. Скривиться, сдерживая из последних сил соленые потоки.
- Сначала родители нас бросили, предали. Потом ее молодой человек... Это была страшная, мутная история. Он все соки из нее вытащил, а потом бросил, как ширпотреб. Вот Аня и сорвалась, а он - вместо того, чтоб принять на себя вину ее попытки суицида, запер оную в психушку. Меня - в детоприемник, хотя клятвенно обещал сестре, что лично присмотрит и позаботится. Да и... плевать. Мне даже лучше, что с этой тварью не осталась. В  общем, там ей была конкретная промывка мозгов. Наркота целыми днями, да так, что, практически, все время не давали прийти в себя. Однажды... Аня проговорилась, что какой-то санитар ее постоянно лапал. Может, конечно, еще что было... не знаю. Но, в конечном счете, это даже сыграло на руку. Этот мужчина, влюбленный к тому времени в нее по уши, и помог потом ей... оттуда выбраться. Законным путем не выйти - этот ее, бывший, все так закрутил, что не подобраться. Вот Анька и сбежала тайно, словно преступница, да и пришла за мной. Но даже если бы и не явилась, сама бы... деру дала оттуда. Не мое это... Дурдом, а не детдом. ...хотя, конечно, кому с чем сравнивать.
В общем, неважно. С тех пор Аня была почти всегда сама в себе, а я говорила за нас двоих. Знаешь, - печально хмыкнула, - со временем я уже привыкла. И было это не остановить. Миша часто с меня смеялся, что я больше из-за этой своей странной излишней болтливости на сумасшедшую похожа, больше даже, чем та же Аня. Да и ты такое... что-то в этом роде говорил. Хотя... тогда я была еще не настолько... сумасбродна. В общем, неважно. Что было, то было. Тем более, ее уже не вернуть.
- Мне жаль.
Киваю головой, вторя его словам.
- Мне тоже... Только, - резвый разворот, взглядом уткнулась в глаза своему герою. - Ты так и не сказал, как тебя зовут.
И снова смущенно смеюсь, давясь неловкостью.
Шумный вздох. Поддается на мой напор. Глаза в глаза. Добрая, нежная улыбка.
- Шалевский. Георгий Станиславович. Он же Гоша, Гера, Жора - как душе твоей угодно.