приглашает на ужин с продолжением, я и сама проголодалась…, и решила не отказываться.
- Я согласна, только…
- Нет, нет, всё будет…, - он понимающе улыбнулся, - всё будет в рамках… «дозволенного».
Она, поняв его, просунула руку ему под локоть, и, улыбнувшись, сказала:
- Что ж, тогда показывайте дорогу.
* * *
Они обедали и разговаривали. Вернее, больше говорила она, а он только слушал и, иногда, выражая своё внимание к её словам, приподнимал брови или понимающе кивал.
После обеда и кофе, кстати, он оказался достаточно хорош, он заказал бутылку сухого вина. Маша, посмотрев на сидевшего с нею за одним столом мужчину, горько подумала - как же вы, мужики, предсказуемы. Стоит только девушке согласиться пообедать с вами, как вы уже решили, что она готова прыгнуть к вам в постель.
А мужчина, словно поняв, что она подумала, вежливо произнёс:
- Не подумайте ничего плохого обо мне. Я заказал вино, потому что наша встреча была неожиданно хороша и, слушая Ваш рассказ, я вспоминал свои переживания, произошедшие несколько лет назад…, - он немного помолчал…, - затем, неожиданно сказал: «кстати, меня зовут Пётром Степановичем».
Маша, радуясь тому, что ошиблась в человеке, что он не из породы ловеласов и любителей «дармовой» малинки, прикоснулась к его, покоившейся на столе руке и произнесла:
- А меня зовут Марией, но Вы можете называть меня Машей.
- Прекрасно! Вот и познакомились.
- А что с Вами… Пётр Степанович произошло? - сделав глоток вина, любопытствуя, спросила она. И тут же спохватилась - «Простите, я не должна была спрашивать».
- Ничего.
Лицо его чуть погрустнело, он о чём-то задумался, а затем, словно пытаясь избавиться от грустных воспоминаний, выпил немного вина.
- Знаете, я, пожалуй, расскажу Вам…, тебе Маша, свою историю, но чуть позже. Сейчас у меня есть к тебе предложение…
Маша, насторожившись, вновь подумала - ну никак не могут…
А Пётр Степанович, словно не заметив её неожиданно выпущенных колючек, продолжил:
- Я, Маша, вот о чём подумал…, - он прямо заглянул ей в глаза, - я сегодня вечером улетаю в Якутск. У меня там…, в Северо-Восточном федеральном университете, служит мой однокашник - мой хороший друг детства, кстати, он директор…. Почему бы тебе не полететь со мной…
Маша, от такого неожиданного предложения, честно говоря, даже немного растерялась. Мысли, одна другой быстрее, сумбурно замелькали, заскакали, в голове. Билет, командировка, а что скажет шеф, а мои больные…, как они? А вдруг и там у меня будет полный облом? - лихорадочно перебирала она препятствия, могущие возникнуть при такой авантюрной поездке.
Пётр Степанович, опять разгадал её мысли.
- Маша, о билете не беспокойтесь, о командировке тоже. Я же всё-таки работник Министерства. И…, думаю, мы с другом сможем помочь тебе решить, хотя бы частично, кадровый вопрос.
Маша на мгновение задумалась - а вдруг, и правда они смогут нам помочь - «Чем чёрт не шутит, когда Бог спит», и уже почти не колеблясь, согласилась.
Пётр Степанович положил свою руку на её, державшую салфетку, чуть похлопал.
- Правильно сделала, что согласилась. Я тебе помогу, не переживай. А сейчас…, мне надо доделать кое-какие дела, а вечером, в девять часов (по московскому времени), мы с тобой вылетаем. Смотри не опоздай! В двадцать ноль-ноль, я буду ждать тебя в аэропорту, напомнил он с улыбкой.
Маша согласно кивнула головой, и они расстались.
Идя по улице, Маша так задумалась, что на перекрёстке чуть не попала под машину. Лишь услышав резкий сигнал, визг тормозов, и нецензурную брань, она поняла, что это сигналят ей и ругают тоже её.
- Шляпа! Корова! Деревня, мать твою! Разуй глаза, засранка!
Маша извинилась, и быстро перебежав улицу, заскочила в какой-то бутик.
* * *
Посещение директора Университета, а затем и подвластного ему мединститута, оказалось настолько удачным, что Маша, на радостях, поцеловала в щеку Петра Степановича. А тот, пожимая ей руку, смущённо пробормотал:
- Да ладно, ладно. Нечего разводить телячьи нежности. Я, как смог, помог тебе Маша.
- Ой, что ты! - воскликнула она. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
- Ловлю тебя на слове, - с хитрой улыбкой произнёс он, и чуть покашлял.
Маша уже не боялась его, не боялась, что он предложит ей сделать, или поступить некрасиво, не боялась, что ей придётся потом, оправдывая себя, краснеть от стыда.
Они стали друзьями.
Бывает же так в жизни - подружатся мужчина и женщина…, по-настоящему, бескорыстно…, и дружба эта длится до конца жизни…
Хотя…, не было ещё случая, во всяком случае, Маша не слышала о таком, чтобы мужчина или женщина не попытались залезть, «по дружбе» друг другу в постель.
Но Маша пока не знала этого, не испытала, и поэтому была очень уж неосторожна в своих поступках и словах. «Святое неведение», сказал бы умудрённый опытом человек, но рядом с Машей такого не было, и некому было её предостеречь.
…Маша, ты на какой день заказала билет на самолёт? - продолжил после кашля Пётр Степанович.
- Ой! Я совсем забыла! Спасибо Вам, что напомнили.
- Да, чего уж там. Не стоит благодарности…. Кстати, - Пётр Степанович достал бумажник, - может, тебе деньги нужны?
- Ну что Вы, - засмущалась Маша от такой его доброты и заботливости, - у меня деньги ещё есть… спасибо.
- Ну, как знаешь…, а то я могу…
- Нет, нет, что вы, - Маша даже покраснела от смущения.
Пётр Степанович осторожно взял Машину руку и, заглядывая ей в глаза, поднёс ко рту и подышал.
- Давай-ка я отогрею твои руки.
Маша медленно, боясь обидеть, потянула руку, и быстро спрятала её за спину.
- Не надо, Пётр Степанович, спасибо, я не замёрзла.
- Не надо, так не надо, - нехотя согласился он. Да, знаешь, я сегодня в полночь возвращаюсь в Москву, может, посидим у меня, выпьем по бокалу вина…, как ты на это смотришь? И вообще, называй меня просто Петром, я же обращаюсь к тебе, Машенька.
- Ну, что Вы, мне неудобно.
- Да чего же тут неудобного? В общем, договорились, да?
- Да, - всё ещё колеблясь, согласилась она. - Прости меня, Пётр Степан…, - она чуть запнулась и, вспомнив его просьбу, продолжила, - прости меня Петя, я побегу, мне ещё нужно крестнику подарок купить.
- Ладно…
- Да, а где тут можно…
Она не успела договорить, как он, указывая на остановку автобуса, посоветовал:
- Садись на автобус…, тройку, и до центра…, а там спросишь, где Супершоп…, тебе любой подскажет.
- Спасибо! ...Так я побежала?
- Конечно. Беги-беги, только не забудь, вечером…
Маша, не ответив на напоминание, на бегу помахала рукой.
Её жест можно было понять… и как - до свидания! И как - я помню.
* * *
Вечером, она постучалась к нему в номер.
Он был всё так же, по моде, одет, и Маша, ещё не переступив порог, уловила знакомый аромат парфюма. Пётр Степанович был верен себе - он был «сама элегантность».
- Заходи Машенька.
Он, слегка приобняв её за талию, ввёл в номер, и усадил на диван. Затем, пододвинув столик с фруктами, парой бутылок вина и бокалами, сел рядом.
- Можно, я закурю? - вежливо спросил Пётр Степанович, и вытащил из пачки сигарету.
- Зачем Вы…, прости, «Ты», спрашиваешь? Конечно, кури.
- Машенька, сегодня наш прощальный вечер, - несколько раз затянувшись и выпустив ароматный дым, начал Пётр Степанович. Давай отметим нашу неожиданную, но такую значимую для меня встречу.
- Я согласна. Если бы не ты, я никогда, наверное, не смогла бы найти для нас специалистов. Спасибо тебе, Петя! - ещё раз поблагодарила она.
Маша с благодарностью посмотрела, на сидящего рядом с ней, почти локоть к локтю, мужчину - он был вежлив, воспитан, в меру ироничен и…, в нём чувствовалась «Столица». Маша узнавала в нём себя, чувствовала что-то похожее на родство душ…, она вновь почувствовала себя коренной жительницей Москвы.
А мужчина тем временем откупорил бутылку коньяку, наполнил бокалы вином и, подав один Маше, произнёс:
- Я хочу выпить этот бокал вина за тебя Маша. Я, впервые, - он чуть замялся, - встретил такую прекрасную душой и…, - он словно прочищая горло, пару раз кашлянул, - прости, телом девушку. За тебя, Машенька! - и, опорожнив, поцеловал Машу в щеку.
Маша, не ожидая такого быстрого начала «прощания», сделала пару глотков и чуть не задохнулась. Отдышавшись, поморщилась и, не выпуская бокала из рук, ответила:
- Спасибо, Петя!
Ей захотелось узнать о человеке многое, тем более, он как-то пообещал ей рассказать о себе и своей любви. И она, сделав ещё глоток, попросила:
- Петя, помнишь, в Иркутске ты обещал мне что-то рассказать то ли о чьей-то любовной трагедии, то ли о своей…
Пётр, нахмурился.
- Разве сейчас время для таких рассказов?
- Но, ты же обещал, - стала мягко настаивать Маша.
Пётр внимательно посмотрел на Машу, на её чуть пригубленный бокал, мягким движением отобрал его, и поставил на столик.
- Я вижу, твой бокал полон…, тебе не понравился коньяк?
- Петя, я никогда не пила крепкого вина…
- Машенька, ну, что же ты меня не предупредила, я сейчас налью тебе «сухого».
Она, молчаливо соглашаясь, кивнула головой.
Её знакомый быстро наполнил пустой бокал вином и подал Маше.
- Вот. Прости, я же не знал, что ты не пьёшь…, крепких напитков, - стал извиняться он, - медики даже спирт неразбавленный иногда пьют, - с какой-то даже укоризной произнёс Пётр Степанович.
- Я, нет. У нас в семье не заведено…, вообще… употреблять спиртное.
- Прости дорогая, - ещё раз извинился он, и мягко, словно он не хотел обидеть её, и в то же время, настаивая, взял её руку, поднес к губам ладонью вверх, и поцеловал.
- Ну, что ты…, - лёгкий, как солнечная заря, румянец, покрыл её лицо.
Маше, не то, что бы был неприятен его поцелуй, нет. Просто она забыла, как это приятно, когда тебя целуют.
Она не раз целовалась с Игорем: он её целовал…, и она его, но это было так давно..., наверное, в другом временном измерении, подумала она, и печаль воспоминания погасила, было возникшую от вина лёгкость, в душе.
Пётр, каким-то, наверное, шестым чувством, догадался о состоянии Маши и, настойчиво приподняв её руку с бокалом, заставил пить. Он держал её руку и, наблюдая, как она делает глоток за глотком, приговаривал:
- Пей до дна Машенька, пей. Тебе станет легче, ты забудешь тоску и печаль.
Маша, опорожнив бокал, неожиданно почувствовала, как ей стало легко, какой обворожительный мужчина рядом с ней и, теряя разум, попросила:
- Обними меня…
Пётр обхватил Машу, быстро завалил её на диван и, жадно целуя, стал мять и давить грудь, а затем, задрав подол платья, разрывая, не заботясь о целости, начал стаскивать трусики…
Маша, отвечая на ласки, вся изгибаясь от наслаждения и желания, прижималась к нему и, обхватив руками и ногами, шептала:
- Игорёк, родной, возьми меня…, я так соскучилась по тебе…, я сгораю от желания…
А Пётр, слушая наркотический бред Маши, продолжая целовать её, сунул руку между её ног, добрался до «запретного места», и начал ласкать его пальцами…
Маша, совсем потеряв голову, горячечно зашептала:
- Ещё, ещё…! Милый…! Ооо! Возьми меня…!
Пётр Степанович, тяжело дыша, вспотевший и красный от возбуждения, навалился всем телом
