Круги на воде

хотите присваивать чужого. Значит, можно все сдать в Гохран. Хотя вряд ли дед этого хотел. А по справедливости, ордена героя должна получить его семья. Как вы считаете?      
– По-моему, главное – это последняя воля покойного. Конечно, я – не юрист. И вообще, причем здесь я?
– Не волнуйтесь, дядя Яша, вы тут совершенно не при чем. Просто я делюсь с вами, как со здравомыслящим человеком. Разве вам не интересно узнать, куда дед заныкал свои ордена? Конечно, отца он ненавидел, а потом и меня невзлюбил – за отрицание коммунизма и слепое преклонение перед Западом. Так что, скорей всего, он завещал ордена друзьям по партии. Или – своим, из первички, или – дальше, руководству, в Москву. Мама говорит, что он давно мечтал, чтобы коммунисты открыли музей боевой славы, как в советские времена, и о своем персональном стенде с орденами и всякими там фотографиями.
– А ты считаешь, он этого не заслужил?
– Что вы, он заслужил гораздо большего, но дело не в этом! Допустим, Савин друг исполнит волю покойного и передаст ордена его друзьям – этим вечным борцам за светлое будущее. И будут дедовы ордена гордо блестеть под стеклом, в их музее. И будут приходить в этот музей маленькие дети, и смотреть на дедовы ордена, и слушать сладенькую сказочку о всеобщей справедливости, которая бы обязательно наступила, если бы империалисты-милитаристы не надурили Горбачева, не напоили Ельцина и не соблазнили простой народ своей лживой сладкой жизнью, грязными долларами да непотребными удовольствиями. Но все это – ложь и происки капиталистов. А надо нам, ребята, смело бороться за коммунизм, тогда у всех будет всего поровну. И будут дети кушать придуманную романтику, неестественную идеологию, которая довела нас до полной нищеты и которая стоила стольких жизней, что никакому Чингисхану и не снилось. Ну, что скажете, дядь Яша?
Дедушка остановился. В сквере было темно, и ветер дул сильнее, чем на улице.
– Скажу, что ты, Игорь – умный парень и красиво говоришь. Ты бы мог участвовать в ток-шоу или в компании по выборам. Но мне уже давно пора разворачиваться к дому. Мы прошли половину сквера, я тебя внимательно выслушал, а время: одиннадцатый час.
Игорь взял его за руку.
– Но вы согласны, что коммунистическая идея губительна?
– Пожалуй, ты скорее прав, чем нет. 
– И вам неважно, что ваша самоотверженность ей послужит?
– Мне важно вернуться домой и самоотверженно лечь спать. Если хочешь еще поговорить, проводи меня. Нет – пойду один. Спокойной ночи!  
Дедушка повернулся в сторону дома, но Игорь стал перед ним – так же, как на Савиных поминках, это сделал его отец. Но тогда поблизости были люди, а теперь они были одни в темном, безлюдном сквере.
"И Собака исчезла", – вспомнил Дедушка.
– Дядя Яша, послушайте, один момент, – быстро заговорил Игорь, – мне еще только двадцать пять. Я еще могу успеть выучиться, то есть получить классное европейское образование. У меня для этого есть все данные – способности, настойчивость. Все говорят, что я пошел в деда. Я уверен, что скоро смогу руководить крупной фирмой. Может быть, такой, как ваш завод. Я бы и матери старость обеспечил, и Владику вашему помог на ноги стать. Но для этого мне нужно выучиться в Европе, а для этого нужны деньги, не меньше двадцати пяти тысяч евро. Конечно, это звучит так страшно: внук продает дедовы ордена. Но ордена – всего лишь дорогие сувениры, а жизнь проходит. Мне уже двадцать пять, дядя Яша, и это – мой последний шанс. Мой единственный шанс, вы понимаете? Почему вы молчите? Мне же не на бухалово дедовы ордена нужны, а на образование! Вместо того, чтобы служить надуманной коммунистической идеологии, награды деда Саввы могут послужить мне, его внуку. А значит, и его любимой дочке Лизе, и его будущим правнукам. И вашему внуку Владику.
– Ты это уже говорил.
– Дядя Яша, ну, неужели …
В кармане Игоря зазвонил телефон. "Извините", – сказал он, и, прикрываясь от ветра, сказал несколько слов по-английски. Спрятав телефон в карман, он широко улыбнулся Дедушке.
– Дорогой дядя Яша, сделайте доброе дело, ну что вам стоит? Я же вижу, дед взвалил на ваши плечи непосильный груз. Сбросьте его и осчастливьте всех – меня, себя и наши семьи.
– Послушай, Игорь. Ты же всегда был мне очень симпатичен. Я и Савве тебя хвалил, и Владику в пример ставил. И говоришь ты так красиво и убедительно. А вчера от хулиганов меня спас. Я теперь твой должник, и готов сделать для тебя все, что могу. Но пойми – не все я могу! А сейчас я замерз, и чувствую, что у меня скачет давление. Мне срочно нужно домой.
– Дядя Яша, дорогой, ну пожалуйста, скажите, где ордена! – Игорь все еще закрывал собой дорогу.
– Дай мне пройти! – крикнул Дедушка.
– Вы меня убиваете, – ответил Игорь, все же отходя с дороги.
– Нет, я просто иду домой.
– И вы ничего мне не ответите?
– Просто не могу. Мне холодно, и я очень хочу спать.
– Но вы же знаете, где ордена!
Дедушка повернулся.
– Игорь, послушай меня: иди домой. Утро вечера мудренее.
– Но я не могу ждать до утра!
– Спокойной ночи! – Дедушка повернулся и пошел к дому.
Это было не так просто.
Он, и правда, замерз до глубины души, но при этом еще и засыпал на ходу. Приходилось постоянно напрягаться, чтобы не упасть, каждый следующий шаг требовал новых усилий. Тянуло лечь, или хотя бы сесть.
Не выдержав, Дедушка сел на скамейку.
Это была его любимая скамейка, та, на которой он сидел вчера, когда на него напали хулиганы. Вспомнив о случившемся, он снова ощутил глубокий, еще не забытый вчерашний страх. Страх находился где-то внутри, но странным образом сливался с ветром вокруг, смешивался с холодом и как будто заполнял собой все, весь мир.
Впрочем, нет: был в этом мире желанный островок – его комната, его постель. К тому же он уже давно хотел в туалет. Надо было только встать и пойти. Вот, сейчас он посчитает до десяти и встанет. Один, два, три, четыре … нет, обратным порядком, как при пуске ракеты: десять, девять, восемь, семь, …
Сквозь шум ветра он услышал шаги и увидел три приближающиеся фигуры. Несмотря на темноту, он сразу их узнал: это были вчерашние хулиганы.
– Опа-на! Сечешь, Черкес? Клиент на месте, – сказал один.
– Точняк. Аллюр, дедуган! Что, к скамейке прилип?
– Слышь, Митяй, может, он уже – мумия?
– Ща проверим.
Митяй ткнул Дедушку под ребро. Ткнул несильно, но Дедушка вздрогнул и закашлялся.
– Живой! Живой дедок, классно дергается! – обрадовались двое других и тоже стали шутя тыкать Дедушку кулаками. Митяй сорвал с него кепку и стал чистить ею свои туфли. Другие обшарили карманы.
"Хорошо, что телефон остался дома", – подумал Дедушка. Он втянул голову в плечи и закрыл глаза.
Он решил не говорить бандитам ни слова. Ни одного слова – сколько бы ни издевались, и даже если будет что сказать. Конечно, лучше всего было бы поскорей потерять сознание. Тогда они наверняка оставят его.
– Митяй, а он не базарит.
– Что, дед, в жмурки с нами играешь?
– Будешь мулекать, мы из тебя быстро жмура сделаем, – пообещал Черкес.
– Да, лапшевый дед, трещать не хочет, – подтвердил Митяй. – И чему тебя в школе учили?
– В школе учили говорить правду, – подключился третий хулиган. – А ты, дедок, бычишься. Не хочешь про ордена нам базарить.
– Да, Толян, он понтуется. Он слишком гордый, чтобы для нас рот открывать.
– Нечего делать, придется деда наказать, – решил Толян.
– Поставим ему двойку по поведению!
– Оставим после уроков!
– Вызовем деда к директору!
"Что они хотят? – думал Дедушка. – Неужели они от Николая? Но Игорь говорил, что с похорон отец все время пьет, и еще не протрезвел."
Он услышал, как зазвонил телефон. Двое хулиганов приумолкли, а третий отошел в сторону и ответил.
– Не хочет дед с нами базар разводить, – покачал головой Толян, – ждет своего кореша. Чтобы опять дал нам по бубям. Тебе, Черкес, вчера было больно?
– Ой, как больно мне было! Чуть не отрубился! А ты, Толян? Классно тебя фраер крученый замочил? А дед наслаждался. Радовался, дед? Что, так и будешь в молчанку с нами играть? Быстро трынди про ордена, а то хуже будет.
По улице, метрах в тридцати от скамейки, проехал милицейский джип. Хулиганы переглянулись. 
– Вставай, дедок! – распорядился говоривший по телефону Толян. – Быстро поднялся, ну!
Дедушка встал.
"Почему я это сделал, – подумал он, – почему подчинился? Значит, я их боюсь? Я теряю волю?"
– Быстрее! Быстро шевелись! Шагом марш! Раз-два, левой! Раз-два, левой!
– Никуда я не пойду, – сказал Дедушка и снова сел.
– О, Толян, слышал? Клиент заговорил.
– Это уже что-то. Ну что, дедок, если не будешь нас колпачить и наведешь на показухи, сразу на хазу полиняешь. Ты же и на хер нам не нужен.
– Что вы хотите? – спросил Дедушка.
– О, нищак! Это уже деловой разговор. Колись, где коробка с показухами.
– С чем?
– Сам знаешь, с чем – с орденами. Колись, дедок, а то хуже будет.
"Так и есть: Николай! – понял Дедушка. – Но когда он успел, если все время пьет? А если не он, то кто? И откуда эти трое взялись – здесь, сейчас?
– Не знаю никаких коробок, – сказал он и очутился на земле. Его подняли и поставили на ноги.
Толян снова говорил по телефону. Дедушке показалось, что по-английски. Ему очень хотелось в туалет, и он чувствовал, что еще немного – и он не сможет сдержаться.
– Или говори, где железки, или будет плохо, – гудел Митяй.
Дедушка только покачал головой и закрыл глаза.
– Он, в натуре, кореша ждет. Ща заявится фраер, рога нам поломает. Кто хочет по рогам?
– Все хотят! – засмеялись хулиганы.
"Игорь, появись! – молча просил Дедушка. – Ты же не ушел далеко! Спаси меня, Игорь!"
Его обсыпали мусором, запихали за воротник мокрую землю.
– Все равно расколешься, дед. Зачем тебе терпеть?
– А может, ты – мазохист? Что, любишь помучиться?
"Спаси меня, Игорь! – просил Дедушка. – Я больше не могу!"
– Ну, что тут у вас? – услышал он знакомый голос.
Дедушка открыл глаза и увидел Игоря.
– Ну вот, опять нас метелить будут, – сказал Черкес.
– Только я больше не падаю, – заявил Толян, – надоело. И мокро здесь.
– Игорь, помоги! – не выдержал Дедушка. – Спаси меня. Я больше не могу.
– Конечно, дядь Яша, – спокойно ответил Игорь. – Я отвезу вас домой. Вы примете горячую ванну и ляжете в свою постель. А завтра утром проснетесь как обычно, как ни в чем не бывало. Они же вас не сильно били, правда? Вот, а теперь я вам помогу. Я же помог вам вчера, помогу и сегодня. И завтра, и всегда – если будет нужна моя помощь, можете на меня рассчитывать. Хотите, я дам им по рогам по-настоящему, а не так, как вчера? Хотя, если честно, это – мои друзья, и они стараются для меня. Против вас у них ничего нет, но они никак не могут понять, почему дедовы награды не попали к его единственному внуку. Проблема в том, что они – ­ребята простые, и пытаются восстановить справедливость своими некультурными методами. Кстати, это очень по-коммунистически. Главное – это установить справедливость. А если при этом пострадает тот, кто присвоил себе чужое имущество – что ж, пусть это будет жертвой на алтарь справедливости.
– Гарик, кончай базар, – подал голос Черкес. – Леденеем. Пора сваливать.
– Дядь Яша, хотя бы признайтесь, что вы были неправы! Конечно, я тоже был немного неправ, и готов это признать. Значит, сейчас вы ведете меня к орденам, получаете приличную