Яркими красками по небу

всей ненавистью к Кузнецову, со всей любовью, что когда-то жила… да и живет, теплится еще во мне к нему – целую своего Киселева, ничего уже не стыдясь.
 
Счастливые вскрики, поздравления, плач.
И едва оторвалась от губ мужа, как тут же вновь взгляд на своего Тирана.
- Ты сам меня ему отдал, - решаюсь на слова под шум переполоха. – Так что после того, как убьешь меня, не забудь прикончить и себя.
- Лесь! – вдруг дернулся ко мне Артем. Не сразу осознала – подхватил на руки. Шаги на выход.
Не оборачиваюсь уже. Мигом обхватила Киселева за шею и ласково, «любя» поцеловала в губы.
 
 
Глава 16. Чистилище
 
***
И если почти все были за традиционный ресторан, то я категорически заявила, приказала Киселеву:
- Баня. И только баня.
Если где и смогу дожать Кузнецова, вызвать на откровенный разговор – то только там. Ибо, хоть ставка шла на Фирсова… чуйка, вера же у меня внутри… теплилась лишь относительно Бори.
 
***
В общем, пока я боялась… что Кузнецов сорвется с крючка и сбежит, так и не доехав с нами до заветного места, он вовсе меня переиграл. Когда прикатили – нас уже на входе ожидала целая толпа… гостей и «поклонников». И вместо маленького банкета, наш «Шафер» нам закатил целую гулянку. Кого только здесь не оказалось: и Еремов, и теть Тома, и даже начальник Фирсова, да прочие… «влиятельные» люди. Был среди гостей и еще кто-то. Кто пусть и не носил погоны, и не занимал высокие посты, однако значил для меня намного больше, чем все они вместе взятые.
Сиськастая. Этот с*кин сын приволок и ее сюда. Так что горечь если и была у нашего свидетеля на душе, то тут же топилась в сладострастии  огромных «сисек». И пока невеста с женихом тонули в засосах под крики «горько», «некоторые» тоже не унывали, не сдерживались в тяге – умело вторили нам. Вторили? По-моему,  это нам впору было им аплодировать, а не наоборот. Да и поучиться есть чему – возможно, мастерству лгать, а возможно – гадить в душу. Кузнецов уже не стыдился буквально лапать на людях свою красавицу, то и дело, что шепча ей нежные, пошлые словечки, отчего та вечно смущенно хихикала и заливалась краской. С*ка.
А вот и очередной тост уже в хлам пьяного Шафера:
- Ну, что ж… Выпьем же опять за наших дорогих Лесю и Артема! Желаю вам всего самого хорошего, опять-таки, любви до гроба, честности и взаимопонимания в семье, доверия и верности… Здоровья… чтоб оно не подкачало, когда понадобится… Ну и… конечно, - очередное шатание флигеля, который, казалось, едва ли уже мог толково держать рюмку в руках, - детишек побольше, да поумнее… Не забывайте нас… Приглашайте еще на ваши праздники. Нам всем будет… оч-чень приятно вас еще не раз увидеть. Порадоваться за столь «удивительный, достойный», да, где каждый достойный друг друга, союз. ГОРЬКО!
Залпом - и вмиг ухватил силой свою белобрысую выдру, подняв с места. Не дожидаясь уже нас – тотчас впился силой, грубостью ей в губы, буквально, желая сожрать ее.
Живо отворачиваюсь я, давясь злостью. Тотчас хватает в объятия и меня Киселев – притягивает к себе. Жаркий поцелуй с языком… отчего в жилах – враз очередной взрыв дурмана алкоголя, сплетенного с болью и ненавистью… ко всему живому, и в первую очередь - к самой себе, разрывая, распекая, накаляя меня… до бела.
 
- Так, а плясать когда будем? – возмущенно вдруг рявкнул Кузнецов, отчего вынужденно оторвались мы друг от друга (с женихом).
- Борь, тебе только плясать осталось, - взволнованно прошептала Тамара.
- А че? – искренне удивился и поморщился.
 
Мигом, молча, срываюсь из-за стола я. Схватила пачку сигарет, зажигалку – и на выход.
Не так курить, как просто убраться от этого безумия.
Не так я всё это представляла. Да и вообще, смутно всё представляла. Но Сиськастая вовсе все карты путает. Как наедине остаться, как вновь разговор завести про Киселя, как «сторговаться»?
С*ка… уже на всё идешь, чтоб спасти его шкуру. На всё – а судьба только рачительнее задницей поворачивается.
Скрипнула дверь.
Вот, б***ь. Лишь бы не Боря – сейчас я точно не готова к разговору. Даже если сама только что подобное хотела, не сейчас.
Но внезапно подошел кто-то и обнял меня со спины за плечи. Губы к уху… Дюжий аромат алкоголя, сигарет вмиг волной ударили в меня, только запах… настолько был пропитанный чем-то важным, чем-то сердцу дорогим, что только и пошла голова кругом от счастья.
- Леська! Леська моя! Ле-сень-ка! – вдруг заговорил Кузнецов. Резво отстранился, ухватил за руку и силой обернул меня к себе лицом. – У-ух, змеюка! – напор и повалил на стену. Стою, сверлю его взглядом, а чувств не выказываю: ни страха, ни жажды. Глаза только удивленно пучу. Вмиг обвился руками вокруг шеи. Приблизился губами своими к моим. Жарким, ядовитым шепотом: – Всё смалишь, паскуда!
- Смалю, - с вызовом, гордый взгляд.
- Ребенка пожалела бы хоть! – отчаянно зажмурился и закачал головой. – Что за с*ка ты тупоголовая?!
А руки все сильнее и сильнее сжимаются на моей шее. Но терплю, ведусь, играю:
- А я бросаю… не сразу, но бросаю.
- С*ка ты! – уже до боли сжимает, невольная легкая дрожь… от странных ощущений. Его власть глушила всякое чувство самосохранения и рождала странные жалания. – Удушить тебя надо! Удушить! А лучше… - вдруг дрогнул, оторвался одной рукой, а второй сильнее надавил, заставляя меня задрать голову выше. Мигом впился пальцем в лоб. – Пулю тебе пустить. Прямо сюда. Быстро – и бесповоротно. Безболезненно…
- Для кого?
- Для меня.
- Я так и поняла…
- С*ка! С*ка ты! – горько, отчаянно, сдержанно, словно больная молитва. - Как ты могла? Столько вранья… Столько игры, чуши… Убью. Убью обоих… не будет вам жизни! УБЬЮ! – рычит мне на ухо, едва уже не впиваясь поцелуем. Чувствую его нервное, сбитое дыхание.
- Поздно, Кузнецов, - шепчу в ответ, будто больной заговор. – Поздно. Прос*ал ты меня… А ведь я была… твоею.
Силой выдираюсь, пинаю его от себя – не сопротивляется на удивление. Иду, спешу к двери (на ходу выбрасывая бычок на асфальт). В последний момент метаю на него, растерянного, взгляд:
- А хочешь меня убить – убей. Но поторопись, а то у нас с Киселем еще впереди первая брачная...
Рывок – попытался догнать, но я, будучи трезвее его, оказалась проворнее.
Еще миг – и среди гостей нахожу спасение.
Прорваться сквозь толпу опять за стол.
Но девок почти нет.
- А где народ? – киваю Томе.
- В парилку пошли.
То, что надо.
А то смотрю на Киселя – как представлю, что сейчас после Бори и он полезет свои дифирамбы травить, слюни пускать – аж мерзко сразу.
Молнией к двери – и нырнуть в душевую, а затем и в саму парилку.
Замечаю… среди больше десятка малознакомых и незнакомых лиц – ее, Сиськастая.
Присаживаюсь неподалеку.
Взор не устремляю, но кошусь.
Улыбка невольно проступает на мои уста.
С*ка… значит, я – с*ка? А ты, Борь, лучше? Довел меня уже до того, что я готова на эту выдру броситься с кулаками и размотать ее прямо здесь, в бане… на собственной свадьбе… из-за тебя, а не из-за жениха, мужа...
 
- А вы давно с Артемом до этого встречались? – не сразу поняла, осознала, кто и кому говорит. Нервно дернулась я в сторону своего врага, обернулась.
- Говорю, давно встречаетесь с Киселевым? – любезно повторила Сиськастая.
Сижу, моргаю и не могу понять -  меня что… белочка уже торкнула? Или что?
Но еще миг – и другие тоже заметали взгляды то на меня, то на нее.
- Да, Лесь, сколько? – послышалось где-то с боку.
- А-а… -  больше года, - нахмурилась я, пытаясь вспомнить, посчитать.
- А где познакомились?
Бегло отвечаю другой:
- В клубе…
И все еще сверлю взглядом Белобрысую, не могу понять, к чему она начала. Вернее, она что-то еще говорит, но за галдежом девок ее хрен разберешь.
Морщусь, пытаясь прислушаться, внять:
- А? – кидаю ей вновь.
- Говорю, молодцы, что сразу сообразили! Не тянули кота за хвост!
Решаюсь взаимностью бомбануть:
- А вы с Борей?
Удивленно вздернула та бровями, но таким же радушным, искренним, даже добрым голосом, как и доселе, выдает ответ:
- Да больше пяти лет… и всё никак.
 
***
Обмерла я, невольно приоткрыв рот. Шок прошиб током с ног до головы.
Но миг – и совладала с собой. Отодвинулась обратно.
Даже сердце на мгновение забыло свой ход.
 
Вот, с*ка… и ничего же не сказал, ублюдок.
Враз срываюсь с места и, не таясь, тут же лечу на выход. Живо завернуться в полотенце. В зал. Тотчас приближаюсь, игнорируя бушующую толпу (что поглощена в самый раз весельем и конкурсом каким-то, который замутил тамада), прорываюсь к Борису. Громко, яростно, дабы расслышал сквозь музыку, на ухо:
- Пять лет, б***ь! С*ка, ты пять лет с ней мутишь! А мне даже слова про это не сказал!
Обмер, выгнув брови. Секунды, дабы осознать кто, что и с кем, оборачивается резко. Глаза в глаза, гневно (до неприличия близко):
- А ты х** с пальцем не сравнивай!
- И кто из нас с ней - х**?
- Те че надо? – борзо, с наездом. - Иди вон, - резво кивает головой в куда-то сторону, - Киселю мозг е**, а не мне! Поди, теперь это – его пр-рерогатива! - язвительно сплевывает и вмиг стискивает зубы от злости.
- Мразь ты! – шиплю в ответ. – МРАЗЬ! И ей, и мне мозги пудрил!
- Кто бы говорил, а? Шлюха конченная! – горький смех, давясь дерзостью.
- Да иди ты на **й! – взбешенно гаркаю в лицо, ничего уже не страшась. Разворот мой – хотел, было, ухватить за руку, остановить, но вовремя увиливаю.
Живо в душевую – дабы остаться наедине, подальше от той мерзкой рожи.
(под холодный душ в самый раз)
С*кин сын!
Е**чий кобель!
А еще… жертву из себя, с*ка, корчит…
 
(благо, не последовал за мною…)
А тут уже и девки вылезли… целая толпень. Присесть на скамью – и ждать своей очереди.
Да че там… очередь? Я только и рада.
Посидеть, подумать.
И что теперь? Вот что делать? Ставка сгорела, остается… Фирсов? Разыграть для него влюбленную молодую жену… и давить изо всей дури на жалость? Или что? ИЛИ, С*КА, ЧТО?
Заныть под шум воды, завыть от отчаяния, без слез…
Так облажаться, так попасть впросак.
С*ка, праведника из себя корчит… а у самого… поди, едва не жена есть. Г**дона кусок.
Самой… за такое поведение, за такое предательство задушить хочется. Не ее уже – его. Его, гада…
 
Еще немного – и наконец-то уже осталась одна.
Неспешно, несмело встать и пройтись к одной из кабинок. Или я даже не знаю, как эту «площадку» открытую назвать…
С*ка, о чем только думаю?..  Швырнуть обратно на крючок лейку – и закрыть кран. Нет сил и настроения ни на что.
Идти Киселя домой звать? Спать, трезветь, отходить от пьянки…. А завтра с утра, или когда там, думать… уже на свежую голову, что, куда и как дальше двигаться? Или что?
 
Вдруг скрипнула дверь. Испуганно обернулась я.
Заледенела, прозревшая.
Уверенные щелчки замка, и подходит ближе.
Нервически сглатываю слюну – отступаю пару шагов назад.
- Ну, - кивает на меня, а в глазах так и пляшут черти. – Повтори-ка мне… кто я? И куда мне идти?
 
 
Глава 17. Зачем топтать мою любовь?
 

 
***
Вдруг скрипнула дверь. Испуганно обернулась я.