ПРИЛЕПИНСКИЕ МИЛЛИОНЫ

вам не московская тусовка,
– только команды, иначе просто не выживешь в бою – ну, хоть это-то понятно?  
И байки о четырехколенном мате боцмана с крейсера времен первой мировой тоже ушли в прошлое – нынче иные времена, и времени на словесные фиоритуры просто не остается. Матерщина есть, конечно, но говорить и тем более думать с помощью сленга невозможно – это язык для идиотов, а дуракам на войне делать нечего. Не знал, Захарушка?
Ну, бог с тобой…

Однако, вернемся к А.Проханову:

«…Прилепин отправился воевать, заступая на место своих погибших товарищей. Но он поехал и за книгой. Мастер, восхитительный прозаик, зоркий стилист, он теперь — среди своих героев, героев своей будущей книги. Как я завидую ему, что он может стоять на блокпостах с этими чудесными, обросшими щетиной людьми, бросаться при первых залпах в окопы, занимая место у пулемёта! Завидую тому, как остро смотрит ему в глаза заснеженная, с рыжей стернёй, степь, где чернеют сгоревшие украинские танки. Ноздри его трепещут, вдыхая вольный ветер донских степей. А ночью, снявшись с поста, он может выпить рюмку водки за победу русского дела, за Новороссию…».

Сгоревшие украинские танки, это конечно впечатляет. Но, что-то Александр Андреич размечтался – мастер, восхитительный прозаик, тонкий стилист… Впрочем, набор штампов весьма пригоден для чувствительных дам и транссексуальных патриотов, чтобы покричать «ура», ну… и чепчики, это уж как водится. Захару–Евгению для сочинения очередного «русского бестселлера», не было никакой необходимости ехать в Новороссию – там он на блок постах дежурить не будет, можете мне поверить, он найдет себе совсем другое занятие.[/b]

__________________________________________________________________________________


Литература, тем более проза, пусть даже это художественная проза – всегда накрепко привязана не только к реальной жизни, но и к месту в ней, и к месту действия, если угодно. Литературный язык М.Шолохова в «Тихом Доне», это одно, в «Судьбе человека» совсем другое. И «русскость» тоже всегда очень разная. Мастер знает, что и когда можно, а чего и нельзя. Правильнее сказать, он это – видит. А насочинять можно все что угодно, бумага стерпит. Мастерство всегда и в первую очередь – видение, а правила грамматики здесь ни причем.


«Люди русские, смотрите на великое чудо — одно из наших вечных воскресительных русских чудес: русская литература встаёт из гроба».
А.Проханов

Тут Александр Андреич переборщил малость…
Русская литература в гроб еще только ложится.
С помощью Прилепиных, Пилегиных, Веллеров,
кстати. Донцовых – Марининых и прочей шелухи.
Всех их объединяет одно – все они на удивление
«вторичны». Никакого своего, тем более яркого
голоса как бы и не прорезалось – только имитация.

Просто что-то написать совсем нетрудно,
а клавиатура и ползанье по Интернету – немалое
тому подспорье. Вроде и версификаторы попадаются,
а поэзии – нет. Вроде и миниатюры неплохо пишут
про всякое, там, небо «в глазах и оконцах лужиц»,
а прозы нет!
Литература, это не «про что», и теперь даже и не
«как это сделано». Литература, это – что и как.
Но, глядя на картину мастера, мы не задумываемся
о том, как она сделана.