когда ты меня обнимала... и все... Крайне расстроен тем, что ты не пришла на заранее обусловленную встречу. Почему ты так резко убежала от меня? Впрочем, это в твоем стиле. Если ты увидишь это письмо давай в 21-00 на Витебском начиная с 19.12.07 ежедневно. А то Новый год вместе не встретим... А?
Как у тебя?
Нашла кого или как?
И все таки, почему ты мной гордишься?
19.12
Привет, Леша!
Давай сегодня в 21.00, как ты говоришь, на Витебском;
целую.
Прости за такой тон, но почему бы мне тобой не гордиться; прости также, что не пришла на заранее обусловленную встречу - спешила в общагу. Целую тебя, постоянно думаю о тебе. Почему бы нам не подумать о т е б е вместе. Маме привет, семье - тоже. Телефон-то есть у тебя? Спасибо за письмо: это тоже "в твоем стиле" - внимательность к мелочам.
20.12
Привет Юлёшка!
Прости 19.12 не смог добраться до интернета и послание твое только сейчас читаю... Надеюсь на встречу с тобой сегодня т.е. 20.12 как я и писал ранее... Если не придешь, буду ждать тебя ежедневно там же на Витебском в 21-00.
Откуда ты инетом пользуешься?
Я пока на улице живу. Надеюсь на лучшее...
Слушай, а какую общагу ты торопилась?
Не обижайся, но я вообще-то я до сих пор в шоке от того, как ты повела себя.
Жду тебя сегодня 20.12 и ежедневно на Витебском. Если меня нет - значит что-то опять со мной случилось.
Целую, родная.
На Витебский я пришел за час до назначенного срока. По дороге обратил внимание на пятилитровый бочонок пива. Был уверен – пустой. Народ после рождества офисы от ненужного хлама очищают. Но, как говорят БОМЖи «поднял». Бочонок оказался целехоньким.
Куря перед входом на вокзал разговорился с каким-то псковичом. Вместе с ним прошел в зал ожидания. Сели. Я с краю, чтобы лучше видеть проход. До девяти оставалось еще минут 40. Рядом кто-то дремал в куртке с капюшоном над книжкой. Неспешный разговор с псковичом продолжался. Внезапно наш сосед поднял голову и… оказался Юлей! Она пришла еще раньше. Взаимной радости не было предела. Юля объяснила свое поведение тем, что как-то незаметно увлеклась, чуть ли не влюбилась в соседа по общежитию…
Первую ночь, ночь с пивом мы провели в брошенной машине. Замерзли мы там как цуцики. Мои предложения пойти в теплый подъезд не встретили одобрения.
Снова начались ночевки на вокзалах. Ладожский, Витебский, Московский…
Катастрофически приближался Новый год. Жили мы на то, что зарабатывала Юлька на своем «стекломойстве» и на мои «доходы» от сбора баночно-бутылочной продукции. Пару раз в сетевых магазинах самообслуживания Юлька намекала мне, что можно оплачивать не всю приобретенную «жрачку». (Еще год назад мы вместе видели, как какой-то молодой человек в магазине самообслуживания хватал с полки шампуни и совал их под куртку. Делал он это так стремительно, что я даже не успел среагировать.) Через некоторое время мы почему-то вызвали подозрение у администраторки аналогичного магазина. Подозрение ничем не обоснованное. Ничего воровать мы не собирались. Я даже не знал, что способен на это. Не знал, как это делается. Скорее всего, это подозрение и спровоцировало дальнейшее. На следующий день я решил «блеснуть». В том же магазине я взял с полки десятирублевый плавленый сырок и сунул его в карман, не заметив, что из соседнего зала показалось знакомое толстое лицо администраторки. Ее увидела Юля. Дернула меня за рукав, но было уже поздно. Та увидела, что происходит и мы были немедленно препровождены в подсобку. Прибыло двое охранников вооруженных одной резиновой дубинкой. Работники сферы обслуживания почему-то стали обвинять в хищении мою Юлю. Естественно, что всю ответственность я взял на себя. Как оно и было на самом деле. Охранники пригрозив, что в следующий раз нам всучат товар стоимостью более ста десяти рублей (сумма хищения которая по тогдашнему закону могла повлечь уголовное дело) несколько раз ударили меня «демократизатором», и пнув напоследок ногой в живот удалились. Юля потратила наш последний червонец на оплату оставшегося в подсобке сырка. Когда мы наконец-то вышли на полутемную улицу, она, поблагодарив меня за благородство, за то, что я все взял на себя, спросила:
- Тебе не очень больно?
- Да нет, я больше притворялся, чтобы не добавляли.
Тут-то Юлька устроила форменную истерику. Потом стала убегать от меня. Я за ней. Минут через 15 ее гнев прошел. Она вообще, как и я отходчивая. Долго обижаться не умеет.
Денег не было, и мы пошли на Ладожский вокзал пешком. На площади А.Невского Юля зашла в Макдоналдс в туалет. Я остался на улице. Курил за стеклянной дверью ресторана быстрого обслуживания. Через некоторое время вижу – по лестнице вниз мчится Юлька. В обеих ее руках какие-то пакетики и коробочки. Я распахнул перед ней дверь, и мы быстро пошли, почти побежали в сторону моста. Оказалось, что Юля «обнесла» чей-то накрытый стол, за которым никого не было. Люди то ли ушли не поев, то ли куда то вышли. Но в любом случае «светиться» перед рестораном с чужой едой не следовало. Юлька улыбалась. Не раз и не два она поблагодарила меня на находчивость и хорошую реакцию при открывании двери. «С занятыми руками мне дверь было просто не открыть», - повторяла она всю дорогу .
На подходе к мосту мы заметили открытую, но не начатую бутылку шампанского. Ветер покачивал пластиковые стаканчики на горлышке.
- Бог тебя любит, - произнесла Юля.
Мы шли через мост. Поддувал хороший холодный пронизывающий ветерок. Сверху он перемешивал мрачные тучи. Внизу в черной невской воде сталкивались льдины. Мои руки были заняты полиэтиленовыми пакетами, и Юля аккуратно клала мне в рот кусочки пищи. Перейдя мост, мы спустились в подземный переход, ведущий к метро. Там было теплее и дуло меньше. Допили шампанское и принялись приканчивать Юлькину добычу. Мимо проходили редкие пассажиры. Наверное, у нас был очень несчастный, неустроенный, заброшенный вид. Только этим можно объяснить то, что две хорошо одетые женщины отдали нам белые пластмассовые контейнеры с красной рыбой и жареной картошкой, сказав, что это им упаковали в ресторане, а им и не нужно. Мол, дома у них и так всего полно. Содержимое контейнеров мы доедали на Ладожском вокзале. Так закончился один из многих запавших в память вечеров начала той несчастной (или наоборот счастливой?) зимы 2007-2008 года.
Незадолго до новогодних праздников мы шли по Лиговке. Вдруг Юля нагнулась. Подняла какую-то бумажку и ускорила шаг. Бумажка оказалась купюрой достоинством в 500 рублей. Мы поделили их поровну и договорились встретиться через два часа в Доме Книги. У Юльки возникли какие-то неотложные дела.
На встречу, она опоздала. Неотложным делом оказалась покупка радиоприемничка.
«Это наш свадебный подарок», - таинственно сказала Юля.
Против свадьбы я не возражал. Был только «за». Более того, еще раньше делал ей предложение. Единственное препятствие – отсутствие паспорта у потенциальной жены.
«Свадьбу» отмечали на Ладожском вокзале. Точнее, как сказала Юля, анти-свадьбу. Она уже давно назвала наши отношения «анти-семья». Соответственно я стал анти-мужем, а она анти-женой. Именно тот день стал одновременно самым хорошим и самым плохим.
Видимо жуткая погода рождает не только плохие мысли. На подходе к Московскому вокзалу (Мосбану) меня осенило – у моей бывшей жены есть пустующая зимой дача. Впрочем, слово «дача» звучит слишком шикарно для домика 3х5 м. С не отапливаемой кухней и верандой. В садоводстве в Трубниково. Правда, это в 96 км от Питера. Полтора часа на электричке. Но в любом случае это какая-то крыша над головой. И именно она так необходима нам. Особенно на время новогодних каникул, когда на работу вообще не устроиться. Более того, я знал, где раньше хранился ключ от дома.
Из первой электрички нас высадили. Объясняться с контролерами стала Юля. Потом эту обязанность я всегда брал на себя. Почему-то в качестве компенсации, вместо штрафа она начала предлагать контролеру наш новый радиоприемник. Кстати. Тогдашние контролеры в электропоездах официальных штрафов практически никогда не брали. Довольствуются мздой в два червонца. На станции Тосно-2 было еще темно. Взбешенная Юлька перебралась через пути и почему-то залезла в открытый товарный вагон. Почти четверть часа я объяснял ей, что следующий поезд пойдет очень скоро, и, как говорится «два раза в одну воронку бомба не падает».
Зимний рассвет застал нас в Трубниково. От станции домика в садоводстве минут 40 пешком. Это летом, а не зимой по раскисшей от постоянных оттепелей, местами заледенелой, дороге на четверть покрытой тонким слоем талой воды. Мои ботинки стали исправно работать как всасывающие насосы. По пути Юля произнесла: «Теперь я знаю, что я не одна. Ты стал мне как-то ближе что ли…»
К несчастью ключа на обычном месте не оказалось. К счастью ближайших соседей тоже. К счастью у меня был нож. Он и раньше нас не раз выручал. Дверь удалось вскрыть минут за десять.
Войдя в дом, я поразился. Юлька не меньше. Объем царившего разгрома трудно себе представить. Печка-буржуйка сдвинута в угол. Дымовая труба разобрана на секции. Электроплитка нашлась в снегу под домом. Нестроения можно перечислять долго.
Самым трудным, оказалось, наладить отопление. Одного колена дымовой трубы найти так и не удалось. Пришлось «изощряться». Где-то в середине процесса Юля заявила: «Скоро начнет темнеть. Если не удастся сделать печку надо валить отсюда. И чем, скорее - тем лучше. Иначе просто замерзнем». Чудом, но буржуйку удалось превратить из бесполезной железяки в источник тепла.
Когда я наконец-то смог снять дырявую обувь и холодные мокрые носки, было на что посмотреть. Ступни стали бело-серыми. Юлька быстро кипятильником согрела воду и буквально заставила меня отогревать нижние конечности. Теплые носки нашлись. Домашняя обувь тоже. В этот же день в «божий вид» были приведены двухкомфочная электроплитка (вся починка – сращивание трех проводков), электрообогреватель, и еще масса мелочей без которых трудновато обойтись в быту. Особенно в деревенском. Ревизия продовольственных запасов дала необходимый минимум муки, постного масла, крупы, соли, специй. Первую вязанку дров пришлось украсть у соседей. Потом мы ходили в ближний лесок. Я рубил сухостой. Метрах в пятидесяти находилась ручная колонка. Поход за водой требовал навыков циркового эквилибриста. Мало того, что дорога скользкая, но с полными ведрами надо было перескочить через обледеневшую канаву и подняться по скользкому от смерзшегося снега склону к дороге. Для меня до сих пор не понятно, как Юля умудрялась стирать в ледяной воде у колонки. Когда она приходила с руки у нее были красными как раки. Я отогревал их своим дыханием, аккуратно разминая в своих ладонях.
Вечером 31-го декабря поскребя по сусекам я нашел грамм медицинского 100 спирта. Развел его водой, добавил засахаренное варенье. Получилось что-то типа вина или ликера средней крепости. Особенных яств к праздничному столу у нас естественно не было. Как и год назад у нас был лишь радиоприемник. В 12 ночи мы чокнулись «напитком богов». А уж какие именно желания были загаданы я не помню.
Новый год на дачах приехали
