Повесть о нашем человеке

улыбнулся: атака началась с глубокой разведки.
- Нет.
Блондинка счастливо улыбнулась, удручённо вздохнув.
- Вот и мне не везёт в любви.
Подруги засмеялись, весело поглядывая на заманчивого холостяка, а одна из них, толстушка с пухлыми щеками и вздёрнутым носиком, засомневалась:
- Тебе-то не везёт? – очевидно, намекая на многочисленных поклонников поддельной красотки. – Кто б жаловался.
- Да, не везёт, - упорствовала блондинка. – Кстати, меня зовут Алина, - она манерно протянула Виктору Сергеевичу руку с повёрнутой вниз ладонью. Он осторожно пожал, боясь обломать наклеенные длинные алые ногти, недоумевая, как с такими можно управляться с компьютером. – Три офиса сменила, и во всех начальники женаты, какое уж тут везение!
Девы понятливо рассмеялись, и какая-то обнадёжила:
- Наконец-то повезло.
- А как вы думаете, Виктор Сергеевич, - спросила  Алина слащавым голосом, облив призывной синевой неженатого начальника.
Тот не смутился, не поддался откровенным чарам финансовой красотки.
- Думаю, что пути и Аполлона, и Гименея неисповедимы. Пусть они работают без подсказки, а нам с вами надо сосредоточиться на подготовке бюджета. Закончим, утвердим, а тогда уж и оторвёмся всласть. Как в старой комедийной песне: «Первым делом, первым делом – самолёты, ну а девушки, а девушки – потом!».
- А вам какие нравятся, - не отставали финдевы, - полные или худощавые, светлые или тёмные, какие?
- Если я вам скажу, что худощавые, то вы тут же сядете на диету, - перешёл не укрощённый начальник на менторский тон, - а если светлые, то тут же перекраситесь в блондинок. И всё во вред здоровью. Не надо этого делать. Мне нравятся умные и работящие профессионалы, надеюсь, мы все здесь такие и, значит, будем нравиться друг другу. Вы как,- он кивком головы указал на стол с чашками, - каждый со своим или вскладчину?
- Вскладчину,- ответила зеленоглазая, и он сообразил, что она у них чаемейстер.
- Возьмите и меня в долю, - попросил, не сомневаясь в положительном ответе, достал бумажник, вытащил зелёную тысячу и подал распорядительнице. Та молча, не поднимая глаз и чуть зарозовев, взяла внушительную долю.
- Вообще-то с новичка полагается вступительный взнос, - подала голос, не удержавшись на второй роли, Алина. Виктор Сергеевич согласно улыбнулся, не стал спрашивать о размерах, извлёк ещё одну российскую зелёную и отдал зелёноглазой. Наступила замятная тишина.
- Хватит переполнять мочевой пузырь, а то моча в голову ударит, - прервал её вернувшийся из курилки Евсей Миронович.
- И то, - обрадовался Виктор Сергеевич, - прислушаемся к совету старшего. Больше он, памятуя о кратком сроке, отпущенным Евсеем для ознакомления, не отвлекался ни на что, плотно погрузившись в изучение  прожитого бюджета. Даже не пошёл обедать и опомнился только тогда, когда отупевшие профессионалы, завершив тяжкие труды, стали шумно собираться домой и, проходя мимо, облегчённо прощались:
- До свиданья… до свиданья…до свиданья…
Ушёл и Евсей Миронович, не проронив ни слова на прощанье, никто не мешал снова заняться занимательным изучением жизнедеятельности мэрии, города и его обитателей. Неизвестно сколько прошло незаметного времени, как вдруг:
- Виктор Сергеевич, может вам надо помочь? Я здесь. - С трудом вынырнув  из многотомных волн, он с недоумением уставился на зеленоглазую, тенью возникшую в двери. С силой потёр онемевшие затылок и шею.
- Как зовут-то? – спросил глухо, так и не познакомившись ни с кем, кроме крашеной, на чаепитии.
- Соней, - с застенчивой улыбкой ответила добровольная помощница. Он, откинувшись назад, потянулся  уставшей спиной.
- Хорошее имя, - с трудом подавил внезапно подступившую зевоту. – Вот что, Соня: мне сейчас никто не поможет, я сам должен одолеть эти гроссбухи, а ты давай-ка топай домой. Спасибо за заботу. Небось дома-то заждались-переволновались? Кто там?
Она прерывисто вздохнула.
- Мама, - помедлила и чуть слышно добавила, - и сын, - и заалела, словно созналась в чём-то непотребном.
- Вот видишь, сын! – Виктор улыбнулся, подбадривая. – Ждёт не дождётся. До свидания! – и обхватив голову ладонями, снова углубился в финансовый роман, даже не заметив, как она ушла.
Сам он до дома добрался после десяти, да и то только потому, что выгнала охрана. Вполне мог бы по старой студенческой привычке и заночевать в офисе. Первым делом – в горячую ванну. Размякнув и почувствовав, что засыпает, встал под холодный душ и уже после, не одеваясь и не вытираясь, быстренько в кухню, к холодильнику. Не нарезая и не очищая от шкурки, зажевал, крупно откусывая, изрядную загогулину копчёной колбасы с провансалем, запил настоящим кофе с кексом, удовлетворённо вздохнул и прошёл, наконец, в спальню. Ого! Постель аккуратно застелена не чем-нибудь, а одеялом в блестящем атласном пододеяльнике, подушка дыбилась в таком же голубом цвете, острые уголки торчали, словно кошачьи ушки. Осторожно откинул край одеяла, под ним – надо же! – свежая белоснежная и накрахмаленная простыня. Невольно на усталое лицо набежала довольная улыбка. Не мешкая, нырнул голышом под одеяло и затих, согревая постель и согреваясь сам. Успел ещё подумать, что вредно на ночь есть и особенно пить кофе, и мгновенно заснул.
Утром встал в полной уверенности, что не только справится с новыми обязанностями, но от него ещё и останется на что-нибудь посложнее. Бюджет оказался не столько сложным, сколько громоздким и запутанным из-за наличия мелких статей, отдельные из которых не имели чёткого определения и требовали расшифровки Евсея, а в целом ничего необычного. Нет, не даром дали Виктору Сергеевичу красный диплом, не зря корпел над лекциями и литературой по ночам в харчевне. К обеденному перерыву с ознакомлением с главным финансовым документом мэрии было покончено. Осталось выучить инструктивные требования, ведомственные указания и уяснить чётче местные изменения в бюджетных правилах, а также контрольные цифры, пределы допуска в них и неясные, завуалированные расходы. В чайный перерыв, уже в полной уверенности, что не будет лишним в отделе, наконец-то познакомился с бухгалтерами и счетоводами, корпящими над сбором и расчётом доходов-расходов. Самым хлопотным и неблагодарным был сбор данных по отделам мэрии. Приходилось учитывать всё: и текущие реальные затраты как основу для бюджетных статей, и неизбежные накрутки, неподкреплённые реальной необходимостью, и скрытые, ничем не оправданные расходы, и слёзные требования, которыми особенно много грешили те, для кого в бюджете были самые скромные статьи: спорт, культура, образование, экология, социальные выплаты. Приходилось постоянно выпрашивать нормально оформленные, документально подтверждённые запросы, а они к тому же часто менялись отраслевыми канюками, да и начальник порой уже обсчитанные и свёрстанные статьи просил изменить, а ему не откажешь, не пошлёшь, куда надо бы. В общем, работы у молодёжи хватало, а ещё больше, надзирательской и руководящей, у замов. Но главное – ничего неясного. Решил даже отвлечься на обед, смотаться на полчасика в старую обжитую кафешку, но его притормозил Евсей.
- Обедать? Пойдём сюда, в генеральское. – Виктор знал, конечно, о существовании элитной обжорки, но вход туда для него раньше был заказан, и вот, открылся. На входе Евсей коротко представил его полномчия охраннице: – Новый замначальника финотдела Алексин.
Та проверила по тетрадке, нашла нового нахлебника, выдала пластиковую карточку, на которой с одной стороны был двузначный номер, а на другой изображена широкая ухмыляющаяся морда повара в колпаке.
- Добро пожаловать, - проводила сальной улыбкой.
Внутри оказалось как в приличном ресторане: блестящие ажурные занавески, пальмы, фикусы и другая зелёная дребедень, кафельный пол, отражающий яркими бликами затенённое солнце, фигурные столики на двоих и на каждом батарея минералки, колы, пепси, соков, высокие хрустальные бокалы – умеют, однако отцы города ублажать самый главный свой орган. Сели у окна. Виктор Сергеевич взял меню в красивой тиснёной обложке, раскрыл, и глаза разбежались, столько там было всего деликатесного, даже ненароком промелькнула подлая мысль: неужели всё сжирают? Как же после этого работать на благо обездоленного, почти нищенствующего народа? Не медля подошла официантка, нет, скорее официанточка – молоденькая девушка в белокурых локонах с чистым ясным лицом и невинными голубыми глазами, увеличенными синей тушью, в белоснежном коротком платьице, отделанном кружевами, в коротком декоративном голубом передничке и такой же небесной наколке, словно ангел слетел с рождественской открытки.
- Добро пожаловать, я вас слушаю.
Заглядевшись, Виктор Сергеевич не сразу перевёл более внимательный взгляд на меню, а когда вчитался, удивился ещё больше: цены были не только божеские, но попросту христосовские, в два-три раза ниже ресторанных. Подумалось даже, что это ошибка, но чтобы не задерживать ангела, быстро выбрал, что попало на глаза:
- Салат брюссельский, селянку сборную мясную по-русски, антрекот с картофелем фри по-шотландски, эклер-бордо, чёрный кофе по-бразильски и… пожалуй, кока-колу.
Голубая улыбнулась.
- Приятно иметь дело с таким солидным клиентом, - и повернулась к Евсею Мироновичу.
Тот, не взяв меню, сухо пробормотал:
- Как всегда, - подождал, пока она, вихляя задиком, уйдёт, спросил, усмехнувшись: - Изголодался?
- Есть немного, - не стал отрицать напарник.
- Подругу имеешь? – начали пустой застольный разговор, заодно знакомясь поближе. Виктор отрицательно помотал головой. – Понятно. – Непонятно только, что Евсею было понятно. – Чего ты сбежал из торговли, там ведь веселее, да и перепадало в лапу, небось, немало?
- Перепадало, -  не стал отрицать  новичок-финансист, -  больше по мелочам. – Евсей Миронович  хмыкнул завистливо.
-  И то куш. У нас и того не будет.
Дева-кормилица принесла обед, опять удивив Виктора Сергеевича порциями – были они изрядными, не ресторанными. «Хорошо устроились ребята», - подумал весело, порадовавшись, что и сам теперь в устроившейся компании. Евсею принесла кефир, куриный супчик и котлету с картофельной размазнёй, украшенной зелёным горошком.
- Что так скупо? – нетактично поинтересовался  молодой обжора, с наслаждением оглядывая собственное изобилие. – Болезнь? Экономия? Большая семья? Дети? – Евсей Миронович чуть поморщился то ли от скудного обеда, то ли от неприятных расспросов.
- Два плюс два, - ответил экономно.
- Двое своих и двое приёмных? – попытался догадаться холостяк.
Прежде, чем расшифровать формулу, семьянин отхлебнул постного серого супа, из которого торчало бледное крылышко, обтянутое пупырчатой шкуркой.
- Два пишем – от второй жены, два в уме – от первой и вдобавок алименты, - он хлопнул себя ладонью сзади по шее.
Виктор с сочувствием посмотрел на изголодавшегося измождённого старика.
- Да-а, существенная нагрузка, - и, как обычно это делают незагруженные счастливцы, дал дельный, ни к чему не обязывающий, совет: - Неучтённый приработок нужен.
- Доилка у Романа, не подступишься.
- Пусть поделится, - последовал новый скоропалительный совет.
- Попробуй, посоветуй, - отпасовал назад Евсей, - если тебя место не держит.
Призадумавшись,