Повесть о нашем человеке

Виктор Сергеевич отрицательно покачал головой.
- Мне пока нельзя, сначала надо утвердиться.
- Давай, твердись, - в голосе Евсея Мироновича послышалась злоба. – Только не очень локтями работай.
Виктор Сергеевич внимательно, раздумчиво посмотрел на него, но ничего не ответил. Оба, закончив неравный обед, встали. Старший направился было к выходу первым.
- Платить разве не надо? – притормозил младший, подумав, что обиженный судьбой предоставил ему сделать это.
Евсей обернулся, объяснил коротко:
- Запишет. - Но Виктор Сергеевич, не терпевший никаких долгов, ни своих, ни чужих, быстро прикинул по меню, что должен, и оставил деньги с запасом на столе.
Евсей Миронович, вероятно, расстроенный неуместным обеденным разговором, необычно долго курил, а Виктор Сергеевич, отяжелев, прошёл в чайную, куда следом вошла Соня.
- Давайте, я вам налью, недавно заварила. Хотите домашних пирожков с творогом?
- Хочу, - Виктор Сергеевич, тяжко вздохнул, приложив ладонь к животу, - но не могу. Только чаю, да покрепче. – Подождал, пока она аккуратно исполнит просьбу. – А ты что, не обедала?
Она налила себе крепкого, но только полчашки.
- Я здесь. Вам сколько сахару?
- Я сам, - пресытившемуся стало как-то неудобно принимать услугу недосытившегося. – Как сын?
- Растёт, - она тепло посмотрела на заботливого начальника.
- Как зовут? – не больно-то ему и нужно было имя сына.
- Витей.
- О-о! – встрепенулся Виктор Сергеевич. – Тёзка, значит.
Зелёные глаза засверкали яркими изумрудами, смуглое лицо словно осветилось их светом и стало очень симпатичным.
- Я рада, что угадала, - зарделась, щёки покрылись лёгким румянцем, и вся она превратилась в какую-то восточную экзотическую красавицу.
Виктор даже смутился, возникла неловкая пауза.
- Не помешала? – вбежала запыхавшаяся крашеная блондинка, определившая намётанным глазом, что между парой что-то произошло. Виктор Сергеевич демонстративно посмотрел на часы и показал их Алине – натикало уже 20 минут рабочего времени. – Фу-у! – выдохнула голубоглазая красотка. – Кажется, я не последняя. Извините, - посмотрела умоляюще и дерзко на начальника. – Транспорт! – сослалась на неявного виновного в опоздании. Налила себе чая, положила сахару с избытком и быстро выхлебала. – А Сонька положила на вас глаз, - сказала, дождавшись, когда зеленоглазая ушла, – бойтесь, он у неё дьявольский.
- Ну, зачем ты так! – поморщился околдованный. – Соня – нормальная работящая женщина, тихая, сын у неё.
- Ага, тихая... - прошипела, зло скривив губы, подруга. – В тихом болоте, знаете сами… Этакий  безобидный вьюнок! Есть такое растение с тонюсеньким длинным стеблем и маленькими нежными листочками – окрутится вокруг, заплетёт чужую поросль с корня до вершины и задушит. Так  и тихоня, не успеете и сообразить, что к чему, а уже и дыхнуть нечем.
- Перестань! – повысил голос пока ещё не придушенный. – С чего ты завелась?
Алина отвела злой взгляд, сверкающий синей стальной бирюзой.
- С того! – произнесла чуть слышно. – Может, и у меня есть свой интерес. Вон, паскуда, то и дело пялится на нас, боится, что перетяну. – И чуть помолчав: - Может, и не зря? – спросила не только с вызовом, но и с надеждой. Виктор Сергеевич поморщился в досаде.
- Зря! – отрезал коротко и твёрдо. – Я не завожу  офисных романов, не будет ничего ни с Соней, ни с тобой.
Алина натужно рассмеялась.
- Ну и лады, а то мы все перегрызёмся между собой. А клеить всё равно вас будем, - рассмеялась свободно, -  а вдруг? Так что, держитесь!
- Опять ты за своё! - Виктору Сергеевичу опостылел фривольный односторонний разговор. – Слушай, неужели у тебя нет какой-нибудь большой мечты, ясной цели?
- Есть! – не замедлила с ответом поддельная красавица.
- Какая, если не секрет?
- Всего лишь два с половиной.
- Что значит два с половиной? – не понял офисный воспитатель.
- Два с половиной миллиона в год, - она улыбалась, и было не понятно, то ли шутит, то ли всерьёз, то ли её заклинило на дерзости в ответ на отторжение. – Не нравится? А вы сами-то, Виктор Сергеевич, небось, метите в крупные начальники, может, даже в губернаторы, у которых доходы-то о-ё-ёй! Побольше двух с половиной. Не так разве?
Виктор недовольно пожал плечами. Что с такими разговаривать, для них цель жизни определяется миллионами, машинами, коттеджами, зарубежными счетами, забугорными отпусками, не люди, а гомо-ГМО.
- Ну, нет, неуверенно возразил он, - меня не деньги интересуют, а власть, возможность реализоваться в полной мере для пользы обществу.
- Да все так говорят, - перебила Алина и добавила ехидно: - Бабки-то не помешаю, правда? Знаете что, не обращайтесь к нам на «ты», вы и по возрасту не так далеко от нас ушли, да и по должности не велика шишка. Подумаешь – зам, ни то, ни сё! Не забывайте, что каждый человек – личность и требует уважения, даже женщина, - она рассмеялась, вызвав очередной негодующий электрошокерный зелёный взгляд издали.
Виктор Сергеевич покраснел, не сообразив сразу, что ответить, повернулся и молча пошёл в своё замутнённое её замечанием стеклянное гнездо. Конечно, насчёт служения обществу он загнул, ему до него дела нет, пусть живёт-чахнет, как ему вздумается, Виктору Сергеевичу самое главное – прорваться в элиту, доказать всем и себе, что не хуже избранных капризной судьбой, и ближайшей высотой для него является мэровская планка. Тогда можно подумать о маратовской дачке, серебристом «Мерсе», о внушительной квартире в элитном центре, о Гавайях, но всё же не это важно, не это… Ещё со времён древних греков и римлян было известно, что большинство людей мучают три соблазна: похоть тела, гордость и корыстолюбие. Так вот ему, Виктору Сергеевичу, наиболее свойственен один – гордость.
Евсей Миронович вернулся с длительного перекура не в настроении, ещё под гнетущим впечатлением невольного тягостного признания. Увидев, что напарник не на месте, недовольно спросил:
- Ознакомился, осилил? – На что новичок, тоже не в духе от полученного щелчка в задиристый нос, коротко процедил сквозь сжатые зубы:
- В срок уложусь, - хотя мог бы уже приступить параллельно к непосредственной работе.
- Давай, - подстегнул наставник, - через неделю будем в цейтноте. Возьмёшь себе для начала самые лёгкие статьи расходов: спорт, культуру, образование, экологию. Придерживайся прошлогодних расходов, но не очень старайся уложиться в контрольные цифры: черновой бюджет будет рассматриваться, подправляться ещё неоднократно директорами, замами директоров, директорией в целом, переделок хватит, главное для нас – уложиться в сроки. Так что работать придётся с опережением. Сам работай с департаментами, для расчётов загружай женщин, но Соню не трогай, она у нас главный выходной редактор.
Больше до конца работы они не обменялись ни словом. Виктор Сергеевич опять остался на вечер, внимательно изучая выделенные статьи, знакомясь со структурой расходов, запоминая наиболее ёмкие, а заодно и непонятные, которые требовали уточнения. Предстояло немало походить по департаментам, пообщаться накоротке с директорами и замами, уяснить, на чём они мухлюют. В том, что это так, новоиспечённый распорядитель финансов нисколько не сомневался.
Уже в девятом часу, когда совсем обалдел и от бюджетной цифири, и от различных циркуляров, постановлений, решений, правил и изменений вдогонку, решительно захлопнул последнюю учебную папку и только поднялся из-за стола, как тут же нарисовалась Соня.
- Ты… - вспомнив беспощадный урок Алины, поправился: - вы опять остались? И как это часто случается?
Не поднимая зелёных глаз, она чуть слышно ответила:
- Я думала, может быть, понадоблюсь.
- Я бы предупредил, если бы надо было, - начал он злится. – Не балуешь..., не балуете, однако, семью своим присутствием, - сладко потянулся уставшим телом, не стыдясь, словно они давно и близко знакомы. Рывком поднялся и пошёл на выход. А она – следом. Так и вышли дружной семейной парой, в которой он – беспрекословный лидер. Молча дошли до автобусной остановки.
- Пока, - повернулся к ней, но не успел сделать и двух шагов, как услышал:
-  Можно мне с вами? – Виктор Сергеевич равнодушно пожал плечами и пошёл дальше, не оборачиваясь, а она рядом, но чуть сзади, приноравливаясь к широкому убегающему шагу. И снова шли молча.
- А ты… вы, оказывается, молчунья, - сказал, не зная, как себя вести с навязчивой молодой женщиной. Пожалуй, строго официально и только на «вы», подчёркивая свою отделённость.
Соня чуть прибавила шаг, поравнявшись.
- А вы спрашивайте, я отвечу. Я не знаю, что вам интересно.
Никаких разговоров он вовсе не хотел, тем более, интересных. Резко остановился у края тротуара и стал искать глазами такси. Увидев, призывно поднял руку, останавливая. Машина с шашечками резво подкатила. Не оборачиваясь, открыл дверцу переднего сидения.
- Можно мне с вами?
Ну, уж это сверхнаглость! Захотелось отругать и не как-нибудь, а по матушке, как последнюю проститутку. В душе копилась, переполняя, досада и даже омерзение, вражда.
- Вам куда?
Она, обрадовавшись, торопливо пояснила:
- На Зеленоградскую, за вокзал, вам ведь тоже туда?
- Нет! – он уселся на сиденье. – Мне в другую сторону, в ночной клуб, к друзьям. Счастливо! – захлопнул дверцу.
Когда немного проехали, таксист, пожилой мужик, явно из породы простых людей, посочувствовал своему брату:
- Бабы, они умеют так прицепиться, что и не отдерёшь.
Виктор Сергеевич вспомнил алининосравнение:
- Как вьюнок.
- Во-во! – обрадовался таксист. – Заплетают так, что ни вздохнуть свободно, ни… - он тактично не продолжил известную формулировку. – А с другой стороны, одному, особенно в летах, тошно, так что неизвестно ещё, что хуже. Да и детишки радуют, смягчают оплётку. Как мыслишь, что хуже?
- И то, и то. – Виктору Сергеевичу не нравилась тема.
- Точно, - согласился таксист, чтобы не расстраивать пассажира. – Женат?
- Нет.
- Так тебе и сравнивать не с чем. – Помолчали чуток каждый со своими проблемами. – Можно отвадить, если на глазах этой демонстративно склеить другую, - подал бесплатный совет, на которые наш добрейший народ, особенно мужики, горазд.
- Да не нужна мне никакая! – зло окрысился пассажир, прервав тем самым душещипательный разговор. Поняв его паскудное настроение, дядька деловито спросил:
- Куда едем?
- На Луговую, за вокзал.
Таксист, повернувшись, с любопытством посмотрел на хмурое лицо бесполезно трепыхающегося ещё молодого самца, но ничего не сказал.