удержался в седле,
- Убить изменника Думу! – Теперь жеребец Оанэ завертелся на месте. Всадник же, продолжая размахивать саблей, выкрикивал страшные обвинения:
- Знайте, что Дума убил коменданта Збиерю, чтобы занять его место! Чтобы овладеть крепостью! Он убил Германа, потому что тот хотел помешать ему! Дума продался туркам! Убейте его! Убейте! Убейте!
В рядах отряда Оанэ воцарилось внезапное замешательство. Никто из его воинов не мог поверить в измену проверенного в боях старшего пыркэлаба. Ряды отряда Оанэ совершенно расстроились, лошади подымались на дыбы, отчаянное ржанье задыхающихся от дыма лошадей прорывалось сквозь несмолкаемый грохот баязитовской артиллерии.
- Братья, не верьте ему, - Из последних сил выкрикнул Дума, но его слабый теперь голос совершенно потонул в какофонии разрывов, растворился в стонах смертельно раненых и померк в диком ржанье обезумевших лошадей. Дальше произошло невероятное. Оба отряда кинулись друг на друга. Завязалась схватка. И в этой братоубийственной сечи никто не заметил отсутствия самого Оанэ. Густым дымом заволокло всё внутреннее пространство измученной крепости. Рёв осадных орудий Баязита слился в один заупокойный хор с предсмертными криками гибнущих защитников крепости. Поэтому никто не услышал лязга цепей приведённого в движение механизма затвора некогда несокрушимых Килийских ворот. Ворота медленно начали открываться. И только когда свежий ветер с лимана, прорвавшийся снаружи в образовавшуюся брешь, разметал клубы густого, прогорклого дыма, стелющегося над пылающими камнями, только тогда стало ясно, что произошло. Турецкие пехотинцы густой лавой, ширящимся и быстро растекающимся ручьём заполняли расплавленное пушечным огнём чрево крепости, и смерть теперь правила на её оголённом и беззащитном теле свой демонический бал и хозяйничала везде и повсюду. Остатки отрядов Думы и Оанэ были буквально сметены нахлынувшей турецкой волной. Дума, опрокинутый вместе со своей лошадью наземь, был моментально окружён плотным кольцом жаждущих крови победителей. Сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, Дума едва успел различить направленные на него наконечники нескольких десятков копий. Ещё мгновение – и божий свет навсегда померк для него. Могучий воин, всю свою жизнь верой и правдой служивший молдавскому господарю, закончил свой жизненный путь так, как это и подобало настоящему витязю. Он дрался до последнего и погиб в бою.
Рёв и грохот канонады прекратился внезапно. Озорной ветер с плещущегося лёгким прибоем Днестровского лимана, шутя разогнал над внутренним двором покорённой крепости ещё недавно плотную пелену густого, чёрно-белого дыма. Ничтожное количество оставшихся в живых защитников Четатя-Альбэ теперь сгонялись к центральной площади Гражданского двора. Со стороны лагеря Баязита приближался пышный отряд приближённых самого великого султана. Богатые плюмажи всадников развевались на ветру, на поясах позвякивало инкрустированное драгоценными камнями оружие. Над Днестровской степью занимался день…
