Слепой метод

в лагере, сославшись на необходимость проведения физподготовки со свободной сменой стражников. Остальные шли сейчас по идеально ровному ярко-зелёному полю, упиравшемуся в скалу. Проводник вёл их, ориентируясь непонятно на что, так как никаких вешек или отметин на поле не было. А его изумрудный покров скрывал страшную, безжалостную трясину, готовую с жадным хлюпаньем и чавканьем поглотить неосторожного путника. Однако цель была слишком заманчива, и комиссионеры (иногда ведь можно их так называть?) согласились даже на такой поход.
 
Нордна был прорицателем, и имя его знала вся Родня. Вот уже много лет (почти никто не ведал – сколько) он жил, спрятав себя в труднодоступных горах Заквака. Изредка добиравшиеся до него путешественники сами становились знаменитостями и утверждали, что смысл грядущих лет стал им прозрачно ясен после беседы с Нордной. Однако некоторые из посетивших его допускали высказывания, возбуждавшие живейший интерес Дома Дружбы, в рекреациях которого и кончали свои дни любители предсказаний. В конце концов рескриптом Великой Бабушки Нордна был поставлен вне закона, а контакты с ним стали расцениваться как особо опасное преступление против Родни. И всё же – шепотком-шепотком – разносились по острову предсказания Нордны, и – какие из них были выдумками говорунов, а какие действительно доносились с гор Заквака – даже Дом Дружбы понять не мог. От этого имя прорицателя становилось всё более известным, и, по донесениям, в некоторых отдалённых районах Родни население чтило его как святого. Однако перед лицом опасности Агни предложила встретиться и с этим «безумцем», как назвала его она: в минуты смятения можно было ожидать роста авторитета Нордны, и его нужно было нейтрализовать. Йердна решил не мешать этому, но сам не пошёл к отшельнику. И причина была веской.
 
…Поле над трясиной миновали удачно, а сразу за ним начинался крутой подъём в гору. Тропка шириной в полметра была аккуратно выдолблена в почти отвесной скале. Она вилась над трясиной, поднимаясь всё выше, и вдруг нырнула вглубь горы в узкую пещеру. Проводник зажёг факел, но он горел плохо – не хватало воздуха. Четыре члена комиссии и двое стражников словно потерялись в темноте. Шли они молча, и за весь путь только Авов один раз жалобно ойкнул: ударился о выступ. Примерно через час пути проход резко повернул влево, потом так же резко – вправо, и путники вышли на свет. Перед ними была уютная маленькая долина, плотно окружённая скалами. На их вершинах блестел снег, а внизу – всё цвело! Впервые за время похода комиссионеры увидели листья, множество листьев, как и положено в это время года. Буйно разрослись всяческие травы, раскидистые кустарники, невысокие пирамидальные ели окаймляли долину. Пахло нагретой землёй, цветами, настойчиво жужжали пчёлы. Пришельцы настороженно оглядывались, ожидая увидеть некую хижину, где обитал бы одетый в шкуры седобородый прорицатель с сумасшедшими глазами. Но жилья видно не было.
- Ждите здесь, - отрывисто приказал проводник и скрылся в густом кустарнике.
Измученные путники опустились на землю. В молчании прошло четверть часа. Только громко пели пчёлы и большая неуклюжая птица шумно прошлёпала крыльями, низко пролетев над долиной. Нордна появился неожиданно и бесшумно. Он вышел один из зарослей и упругой походкой быстро направился к непрошенным гостям. Прорицатель был в короткой тунике, тесно облегающей его мускулистое подтянутое тело. Вопреки ожиданию он был гладко выбрит и коротко подстрижен. На загорелом лице резко выделялись светлые, внимательные, спокойные глаза. Роста он был высокого и держался очень прямо. При виде отшельника в душе Агни шевельнулось нечто настолько женское, сладкое, томительное, что она даже была вынуждена одёрнуть своё податливое сердце, напомнив ему о деле, которое – превыше.
Прорицатель был настроен весело.
-Государственный преступник рад приветствовать высокородных правителей!
Секундное замешательство Нордна сам и рассеял.
- Не беспокойтесь, вы в безопасности.
Но тут же добавил:
- Погибнуть вам суждено в других местах.
- Хорошенькое начало, - буркнул себе под нос Авов.
Агни освободилась от чар Нордны, взяла себя в руки и решила перехватить инициативу:
- Мы хотим задать вам несколько вопросов, хотя, судя по всему, этой долины беда не коснулась…
- Мне не надо задавать вопросов, - улыбнулся Нордна снисходительно. – Ответ задачки, которая вас всех переполошила, ищите в себе. Впрочем, советую вам вернуться в Столицу. Поездка ничего вам не даст: листья не распустились по всему острову, не считая трёх-четырёх мест, включая моё убежище. Вы, Муан, в своих мыслях близки к разгадке, но вы слишком поклоняетесь науке, чтобы дать сейчас точный ответ.
Нордна беседовал совершенно светским тоном, будто разговор шёл где-нибудь во дворце, за бетелем.
- Но это не важно, - продолжал он, - разгадка ничего вам не даст. Запах смерти очень силён. Ясав, смотри внимательней, но не так, как сейчас, - смотри для другого. Агни, если б ты могла стать иной, ты умерла бы счастливой. Впрочем, шанс у тебя есть. Авов, меньше ешь. Муан, всё запиши, нарисуй схемы – они потом поломают головы…
Члены Комиссии стояли, не шелохнувшись.
 
…У Йердны была очень веская причина не стремиться к встрече с Нордной. В начале своей карьеры он входил в особо секретную группу, занимавшуюся делом восьмого деверя Дома Изучений Нордны, который предсказал смерть одной из Бабушек за месяц до этого события. Он сделал это, несмотря на то, что о смерти Бабушек вообще никогда не сообщалось, да и не могло быть сообщено: их смена была величайшим секретом Родни. Этот Нордна – тогда молодой ещё человек, изучавший всякие древние документы и письмена (впоследствии отдел истории Дома Изучений был ликвидирован за ненадобностью), - делал эти предсказания своему шефу – помощнику Бати Изучений. За год, помимо смерти Бабушки, он предсказал недород, ураган и нашествие саранчи на Южную Родню, хотя никогда там не бывал. Призванный для следствия в Квартиру, он утверждал, что в этом ему помогают открытые в старых бумагах Законы Весов Истории. Его побоялись убить, но сослали в отдалённую Родню. Когда же он и там стал пророчествовать, его объявили безумцем, и он скрылся в горах Заквака. О его деле доподлинно знали всего человек десять в Родне, да и то половина из них уже померло. Но Йердна прекрасно помнил всё. Особенно тот день, последний день Нордны перед ссылкой, когда пророк в ответ на какой-то вопрос молодого следователя Йердны сказал: «Не трудись понять меня, но запомни: следующая встреча со мной принесёт тебе смерть».
Больше они не виделись, и Йердна, естественно, не добивался этого. Его не утешало и то, что – согласно подсчётам самого Нордны – он ошибался в трёх предсказаниях из десяти.
 
… Пророк глядел на них с улыбкой.
- Вы призвали смерть, и теперь она рядом. Уже поздно спасаться.
Нордна повернулся, чтобы уйти, но сразу не ушёл, а сказал медленно:
- Впрочем, когда-нибудь всё повторится.
Уже уходя, он сказал, не обернувшись:
- Вот и вишня зацвела. Люблю вишню…
Нордна скрылся в густых зарослях свежей листвы, потом оттуда вынырнул молчаливый проводник и повёл их обратно через проход, через поле над трясиной, по лесным запутанным тропам. Где-то в середине чащи он потребовал свои сто танталов, взял их и велел комиссионерам идти вперёд и только прямо. Примерно через фиакр они обнаружили, что проводник исчез. Но тропа вывела их к лагерю, где они молча выслушали личное послание Великой Бабушки, полученное Йердной в их отсутствие.
«Милые дети! Бросайте вы эти листочки к дьяволам и бегите скорей в город Нинилак. Там всякие нехорошие люди совсем от рук отбились и начали хулиганить, просто беда с ними! В общем, если честно говорить, там что-то вроде бунта, а отчего да почему – не пойму я, старая. Уж вы помогите мне, солнышки мои! Войска я послала, об этом не беспокойтесь. Главное – чтобы Власть Родни там была чин по чину. Вот вы её и установите, лады? Кланяются вам все наши семейные. Всех вас целую, ваша Бабушка».
 
ПОСЛАНИЕ, ПОЛУЧЕННОЕ ЙЕРДНОЙ НАКАНУНЕ НОЧЬЮ.
 
«Доверяю секретнейшее. Обстановка резко обострилась. Дело дошло до того, что на семейном совете брат Валсидалв открыто обвинил Бабушку в небрежении государственным долгом. Через два дня торопливый Валсидалв был отравлен, а ночью около ста его сторонников были преданы скорой смерти у своих очагов. Силы Дома Дружбы выведены из игры: сокрушительный пожар уничтожил почти весь архив Дома. Его слуги пребывают в полном смятении: жало вырвано. Реальной силой остаётся Сообщество Неугомонных Матерей. Контакты моих представителей установили, что матери не прочь найти в нас поддержку. Йердна, союз с Агни нужен сейчас, как никогда! Это главное. Кстати, Муана береги, он нам может очень пригодится, но это – потом, когда вернёшься. Знай, что в Нинилаке вспыхнуло восстание. Судя по моим сведениям, это стихийный бунт населения и для нас он серьёзной угрозы не представляет. Но остерегайся появляться там! В Нинилаке убиты все представители Родни, восстание можно подавить только силой оружия. Если Бабушка прикажет тебе следовать туда, знай, что это ловушка! До прибытия войск в город не суйся. И вообще – плюй на листики и двигайся к дому. Время не ждёт. Римовалс».
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ, ПОЛУЧЕННИОГО АГНИ ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ.
 
«… после смерти Валсидалва и пожара в Доме Дружбы мы и сторонники Римовалса – единственные силы. Но поодиночке нам старого прохвоста не свалить. Если ты велишь идти на союз с Римовалсом, мы не поколеблемся и минуты. Но решать нужно сейчас: прохвост слаб как никогда, но может что-то такое удумать, чтобы снова оказаться на коне. Как не хватает нам твоего присутствия! Возвращайся, как только можешь быстро! Время не ждёт. Преданная тебе сестра Янат».
            А Йегрес той ночью вновь получил бутыль целебного снадобья, и – спасибо ему! – злой, неудобный, опасный мир уплыл куда-то к дьяволам, и перед йегресовым взором предстал райский уголок неизвестного городка у моря, где хватало места и пенистому прибою, и обширному песчаному пляжу, и виноградникам, и белым домикам в тени садов, и зелёным холмам, окутанным дымкой раннего утра, и, главное, - ему, Йегресу, беззаботному, загорелому, босому. С большой плетёной корзиной, полной крупной варёной кукурузы, он выходил днём на пляж, где валялись богатые бездельники-отдыхающие, и кричал зазывно: «Кому кукурузы?! Берите кукурузу! Пол-тантала за пять штук! Лучшая кукуруза на побережье!» Тем он и жил до самого рассвета, до конца сновидения, подаренного прекрасным снадобьем, запрещённым за якобы опасное воздействие на разум. Говорят, раза два попробуешь – и уже не отвыкнешь. А надо ли отвыкать-то? В этом гнусном мире и так слишком мало радостей, слишком мало, считай – совсем нет…
 
[b]Почти месяц не брался за перо. Дома даже аппарат не включал. Грустно как-то, пусто, и писать не хотелось. Для кого писать-то? Где он, кто он – «друг-читатель»?! Кого и чему могу я научить? Взрослые люди – такой народ, что им всё уже давно ясно. У каждого – сложившийся взгляд на мир, и не мне переделывать его. Что я, со своим скудным опытом городской