надеясь на защиту кораблей. Все голосовали против их затопления. В конце концов - имущество!
Время текло, и немцы не переставали требовать возвращения кораблей в Севастополь, на что, как вспоминал В.Д. Бонч-Бруевич - «официально мы согласились на перевод флота в Севастополь, но на самом деле твёрдо решили утопить его в море, взорвав все суда, прибывшие в Новороссийск», и даже выдвинули ультиматум, дав на ответ шесть дней – до 14 июня, обещая возвратить суда «после заключения всеобщего мира», тем самым подстегнув события. Нужен был этот мир в Кремле!?
Буянили ещё «братишки» - защищаться, а большевики гнули своё, и Ленин шлёт в Новороссийск уже самого Фёдора Раскольникова (с позволения сказать, флотоводец этот - мичман, не имел толком ни корабельного, ни боевого стажа), 9 июня дав Вахромееву две телеграммы: «открытую» и «закрытую», причём так это было коряво исполнено, что едва не обмишурились.
И воспользовавшись замешательством, 19 июня в Севастополь смогли вырваться несколько кораблей и 730 человек команд, и Ленин злобно бесновался: «Жаль, что наши сплоховали, и не открыли огонь... Обязательно их надо было расстрелять и потопить... мерзавцев, изменников, предателей, нельзя упускать!»
Так что Раскольников ранним утром 18 июня прибыл в Новороссийск, как говорится к шапочному разбору: В.А. Кукель (командир эсминца «Керчь», участвовавшего в варварской январской резне «буржуев» (ты с «планера» вернулся домой с семьёй, «кофий» пьёшь на веранде, а через пару минут – истерзанные тела остаются) уже сам справился, переубедив упрямых и пригрозив строптивым. Его жалуют: связавшись с коммунистами, успешно продвигался по карьере, написал книгу «Правда о потоплении Черноморского флота», аж дипломатом побыл, дослужившись в 1935 году до начальника морской пограничной охраны ДальВо, как 18.09.1937 г. арестован, в Хабаровске 16.09.1938 г. осужден ВК ВС СССР по 58-й статье и через три дня расстрелян. Подумал бы тогда он на несколько минут дольше, взвесил бы лучше... От каждого зависит будущее.
Генсек КПСС Леонид Ильич Брежнев в речи 7 сентября 1974 г. вручая Новороссийску орден Ленина и медаль «Золотая звезда» произнесёт: «В суровые годы гражданской войны новороссийцы показали беззаветную верность революции... по приказу вождя нашей революции В.И. Ленина была потоплена эскадра Черноморского флота, которую пытались захватить войска империалистической Германии».
Бестолково – было у немцев время и место пользовать эти «корыта»?, на дно пошли линкор, 9 эсминцев (кстати, 2 «старые» - вступили в строй в 1909 г.) и 4 старых миноносца общим водоизмещением 35 000 тонн (жалкий тоннаж!), 2 эсминца направили в Туапсе (ушёл «Керчь», затопившись позже), а из трёх десятков пароходов и транспортов (включая союзнические, в т.ч. «Морской миссии в Екатеринодаре») - 6 иностранных в 35 000 брт погубили-таки, правда, немцы сумели большинство намеченных жертв вывести.
«Сами» сняли немного артиллерии и имущества.
Как распорядились трофейными кораблями? После капитуляции Второго Рейха англичане укомплектовали командами линкор «Воля» и пять эсминцев и отправили в Измир (возвращены Деникину осенью 1919 г.), а на совсем старье – пяти линкорах («Иоанн Златоуст», «Синоп»), крейсере «Память Меркурия» и нескольких эсминцах и миноносцах в апреле 1919 г. взорвали машины, попутно затопив дюжину подлодок. Французы что-то прихватили.
Но главная роль выпадет кораблям при эвакуации Врангеля из Крыма – вот уж, поистине, они спасут людей!
И вот, 2014 год. Та же «славянская кутерьма», но «Крымнаш»! А по ТВ 31 марта 24 ТЕХНО передача про американскую морскую авиацию и средства высадки десанта: ничего современного и такого уж нового, но мне стало ясно всё – такому нечего противопоставить; количеством, а уж тем более качеством, не взять. И это – лишь малая часть американской военной мощи, даже не морской – с её авианосцами и флотами. Шансов, пожалуй, никаких. Украина оправится, встанет на ноги, учитывая приобретённый в который уж раз за сотни лет, к сожалению, горький опыт – как связываться с Кремлём, вступит в НАТО.
А у нас - ни флота, ни Ушакова с Нахимовым уже нет.
4
Крым тогда отошёл немцам, где образовалось нечто вроде самоуправления. Мусульмане подхватились. И рьяно: сформированная на базе Крымского полка бригада из двух конно-татарских полков будет не только следить за порядком на полуострове, но и яростно сражаться с большевиками. Греков изгонят с Южного берега, уже забывая, с чего началась череда мести, и татары займут прибрежную зону (потом коммунисты их выгонят в степи, заселив славян, потом прийдут немцы, за ними «наши»). «Кутерьма» и есть.
На Украине немцы, хотя и наладили железнодорожное сообщение и связь, а экономика, отчасти перегретая и спекулятивная, оживилась - тогда учреждались многочисленные акционерные компании, проворачивались крупные сделки и «гешефты», а деревня завалила продовольствием города, политическое положение «незалежных» ухудшалось.
Июльская забастовка на железных дорогах выявила также тяжёлое положение и немцев – мало того, 30 июля был убит главком Эйхгорн. Не то, чтобы «немецкие оккупанты» особенно зверствовали при выколачивании поставок, но в августе им пришлось-таки подавлять восстания в Подольской, Киевской и Черниговской губерниях, ведущиеся под руководством украинской компартии, обильно снабжаемой из Москвы. Остатки разбитых банд позже организовались на русско-украинской границе в 1-ю украинскую дивизию «вождя восстания на Черниговщине большевика Крапивянского».
Волнения принимали угрожающий характер – крестьяне ещё и оружие у местной «буржуазии» и оказавшихся по тем или иным причинам на селе офицеров отбирали (вплоть до холодного), подготавливая лёгких жертв большевикам, а власти стали покушаться на завоёванную первой революцией – землю. Закон о её социализации был принят Радой ещё в марте 1918 года, но гетман встал на сторону крупных землевладельцев, к которым также благоволили немцы, и возвращавшиеся «старые» хозяева потребовали имущество назад. И пошло-поехало. Отвечать приходилось. А кому хочется?
Немцы, разобравшись в обстановке и поняв, что порядка самим украинцам не навести, принялись за дело серьёзнее и стало правда походить на оккупацию.
А что тем-то делать? Бытовало мнение «нас не интересует, какое у вас правительство; пусть будут демократы, социалисты, монархисты, но нельзя допускать мазуриков, невежд и самоуверенно наглых мальчишек». Ситуация постоянно менялась, и занявшие гарнизонами города и станции, немцы пытались ею управлять, поневоле задевая национальные чувства украинцев, как отмечал А.И. Деникин «внешние сношения Украины также всецело зависели от немцев».
Зато они дали городам относительное спокойствие. По воспоминаниям преподавателя Г. Игренева, осенью Екатеринослав был «завален белыми булками, молочными продуктами, колбасами, фруктами» при «баснословной дешевизне цен», и 450 рублей месячного содержания хватало с излишком, но деревня бунтовала – немцы и австрийцы не церемонились с получением сырья, поступая зачастую весьма жёстко. Вот из газеты «Россия» №4: «Расстреливая крестьян, выжигая целые села артиллерией, немецкие генералы вызвали страшную ненависть со стороны крестьян. Немцы и помещики – эти два явления слились в представлении крестьян в единый образ лютого врага».
Украинские власти действовали непоследовательно, шли на непопулярные меры, раздражавшие население и расшатывающие «на ниточке» державшееся государство; сторонников у Рады оставалось всё меньше, да тут ещё незадолго до назревшего восстания был выпущен будущий «головной атаман» Директории Петлюра и председатель первого совета министров Украинской народной республики Чеховский.
На кого мог опереться Скоропадский? Только благодаря немцам держалась непрочная власть гетмана, в ответ, разумеется, проводившего «германофильскую политику» и шедшего на постоянные уступки Кайзеру, а немцы ревниво относились к «русскому влиянию», опасаясь последствий усиления Добровольческой армии. Нечего сказать, помогли! Наши, прежде всего.
Ведь тогда, спасаясь из Совдепии (украинцы по национальности могли выезжать от большевиков), Киев буквально наводнили представители бывшей элиты и политической верхушки России. Князь Трубецкой вспоминал: «вся соль российской буржуазии и интеллигенции», аристократический квартал Липки, был жутким привидением минувшего. Там собрались Петербург и Москва; почти все друг друга знали. Цены были взвинчены, разместиться стало проблемой...».
Как принято, устраивались Комитеты, проводились всевозможные Заседания и Совещания, особенно активную роль играл обладавший немалыми средствами «Протофис» во главе с бывшим членом Госдумы кн. А.Д. Голицыным; сколачивали офицерские дружины, устраивали вербовочные бюро с раздутыми штатами, но многие терзались сомнениями – кому служить? Гетманской армии, куда шли те, кому «лишь бы жалованье платили» или податься к Деникину, боровшемуся за сохранение Русской государственности – а там почти гарантированно пропадёшь или покалечишься, и тогда, может и вовсе не рыпаться.
И народ был представлен – монархическим «Союзом верных» лидером которого являлся Н.Е. Марков-второй, объединив сохранившиеся ячейки «Союза русского народа».
Плодились Говоруны, а Зовущего - не было.
Евреи создавали самооборону и тем спасутся. До поры.
Главнокомандование гетманскими войсками принял граф Ф.А. Келлер - «один из выдающихся военачальников Великой войны», где командовал 3-м Кавкорпусом, впрочем, «у него не хватало выдержки, спокойствия и правильной оценки общей обстановки», которому Скоропадский, подпадая всё более под влияние «правых» дал исключительные полномочия в наведении порядка. Он бы – подхватил знамя!
В августе Келлер встречался в Новочеркасске с атаманом Красновым и генералом Ивановым, возглавлявшем Южную Русскую армию, где вырабатывался сорвавшийся план по соединению всех сил для совместной борьбы с большевиками, к которой присоединилась бы и Астраханская армия А.А. Павлова.
Русских же возглавить никак не находилось военной фигуры подходящего масштаба, впрочем речь шла о невеликих боевых силах, связи и хорошей организации не имевших. Осенью Киев хотя и превратился в «осиное гнездо» русских белогвардейских организаций, на почве антибольшевистской борьбы объединиться им так и не случилось, а «левое» движение, бросавшее страну в лагерь Ленина, усиливалось день за днём.
Применявшийся к обстоятельствам, Скоропадский метался между националистами, умеренными, даже левыми, встречался с кайзером Вильгельмом, но всё бестолку. Отталкивающе выглядели спешные и оскорбительные попытки рвать вековые связи с Россией, причём украинизация провалилась, административный аппарат никуда не годился, средств ни на что не хватало. Во многих слоях населения он не находил опоры, в особенности среди русских, а кроме «белых» в столице заседала бесконечно длившаяся украино-большевистская конференция с Раковским во главе, делегаты которой вели пропаганду и организовывала ячейки.
Русские потянулись подальше – за границу, в Одессу.
Все ждали
