…ехидная улыбка разрушила, взорвала все мысли.
Шаги наверх – и поравнялись.
- Я так понимаю, это уже традиция? Да?
Пристыжено улыбнулась, молчу.
- А, главное, первый раз – так резво колотила, что, думал, двери вышибешь, если не открою.
Не сдержалась – рассмеялась.
***
- А я уже думал, куда запропастилась? – разворот – и, не дожидаясь ответа, направился в кухню.
Покорно последовала за ним.
- Вижу… - немного помедлила, - время у тебя свободное появилось. - Игнорирую вопрос, пытаюсь едкостью скрыть взорвавшееся от его слов волнение: - Чище у тебя как-то стало.
Замер. Взгляд искоса в глаза, а губы искривила игривая улыбка. Пропустил удар.
- Работу сменил.
Изумленно кивнула, подначивая продолжить.
- Теперь на такси гоняю, - поддался. - Так что, если что, – обращайся.
Благодарно улыбнулась. Промолчала.
- А ты как? – шаг ближе, обнял за плечи (дрожь пробила все тело; замерла в растерянности), но вдруг отодвинул в сторону, освобождая проход, и протиснулся к холодильнику.
Обижено проглотила слюну и смахнула головой нахлынувшие эмоции.
- Молоко будешь? Вчерашнее, правда. Но, думаю, еще не скисло.
- Да нет, спасибо.
Хлопнула дверца.
В руках запестрела бутылка с синей этикеткой. Поставил на стол.
- Присаживайся, в ногах правды нет, - и тут же упал на табуретку.
- О! - удивленно вскликнула, в большей части, конечно, наигранно. – А у тебя, оказывается, под всей той грудой хлама еще два стула затерялось!
Ухмыльнулся, прикипел взглядом к глазам:
- И когда ты успела такой язвой стать?
- Учусь у лучших!
Хмыкнул, уже поднеся ко рту открытую бутылку:
- Да-к ты молоко будешь? У меня там еще одна есть, - кивнул на холодильник.
- Да нет, спасибо.
- Совсем не любишь?
- Да ну, чего? Нормально отношусь. Но, в основном, с какой-нибудь кашей или картошкой.
- Ясно. Ну, у меня только замороженные пельмени есть.
Рассмеялась:
- Спасибо. Я не голодна. А тебе, если хочешь, могу сварить.
- Нет, спасибо. Я по дороге перекусил. А чай-то хоть будешь?
- Буду…
***
- Говоришь, журналистка ты у нас теперь?
- Угу.
Скривился в едкой ухмылке; опустил взгляд.
- Что?
Вновь посмотрел на меня:
- Не удивлюсь, если, на самом деле, и это окажется «не твоим».
- Почему?
- Не знаю, как-то оно к тебе не вяжется.
Удивленно изогнула бровь:
- А что «вяжется»?
- Пока не знаю. Но это, как по мне, тоже не для твоего характера.
- Хм. Почему? Я всегда тянулась к творчеству. С детства писала стихи…
Тяжелый вздох:
- Я тебя, конечно, еще не особо хорошо знаю. Но мне кажется, что тебе нужно что-то яркое, нежное, искреннее, открытое. А не тяжба извечной борьбы журналиста и власти, мира прекрасного и реальности. Я не профессор, но думаю, публицистика и творчество – вещи разные, хоть и переплетаются.
Невнятно пожала плечами:
- Н-не знаю. Не думаю, что существуют такие профессии, как, по-твоему, подходят мне и моему нраву.
Вздернул плечами, перекривив меня. Загадочно улыбнулся:
- Так о чем там будет статья твоя? – попытка направить тему в другое русло.
Поддаюсь:
- О Кенигсберге.
- А что с ним?
- Нужно написать короткий очерк. Хочу выдать что-нибудь эдакое. Показать его настоящего.
- Последнее слово меня, я так понимаю и не зря, настораживает. Что именно «эдакого», мадам, вы жаждите? И, наверняка, нужна моя помощь. Правильно я полагаю? Иначе бы не пришла…
Пристыжено поджала нижнюю губу, увела взгляд в сторону и едва заметно закивала:
- Ты же больше меня повидал, лучше город знаешь. О приезжих, о богатых и бедных, о том, о чем предпочитают молчать.
Хмыкнул – проигнорировала. Молчу.
- Нет, видимо, лезть на рожон – это всё-таки твой конек.
Улыбнулась.
Продолжил:
- А чего бы не написать о его красоте, о неповторимой двоякости? О прочном узле прошлого и настоящего. Королевскую гору взяли, но не сломили. Подземный город, который всё ещё таится под толщей обыденности. Мистические истории, которые так и блуждают от рассказчика к рассказчику. Янтарный край с бело-зелено-огненными глазами драгоценностей. Мир надежд и грёз. Сюда из всего света стекаются странники в поиске своей мечты. Как ты, как я, как мои родители… наши соседи, знакомые, и их близкие. Некогда неприступное царство превратилось в верный оплот заблудших душ. Мир балтийской прохлады, жгучих песков и нежной глади бездонного моря. Калининградский край – страна сказки, со своими замками, фортами, заброшенными кладбищами прошлых столетий. Мир военных, простых трудяг, морских котиков и бесстрашных акул на суднах. Я понимаю, что писать о плохом куда проще, потому что оно сплошь и рядом. Но ведь приятнее читать о хорошем, тебе не кажется?
Немного помедлила с ответом:
- А не думаешь, что от этой приторной сладости уже тошнит?
- А ты не пиши приторно. Все зависит от автора и его усердий. Пиши от души, сей загадки и намеки. Пиши, заколдовывая читателя. Авось, еще кого сюда заманишь, и, возможно, он наконец-то отыщет свое я и свое счастье.
Глава Двенадцатая. Предательство
***
Конечно, конечно же, убедил меня Матвей в своей правоте.
Недолго тогда длилась моя феерия. Вечер быстро распластался по земле, а потому - еще по чашке чая-молока, и, спешно откланявшись, исчезла восвояси.
Днями напролет из головы не выходил Агатов, переворачивая в душе всё вверх тормашками, да только очередного достойного повода заявиться к нему в гости пока так и не нашла.
Сам же он ко мне такого пылкого интереса вовсе не проявлял… Не удосужился даже адреса или телефонного номера спросить.
Прошло еще пару месяцев, прежде чем вышла в свет моя статья. Фурор. И ее ждал фурор.
Нервно комкая газету в руках, учащенно глотая слюну от перевозбуждения, бегу уже на остановку… ловить маршрутку.
Шаги. Уверенные, спешные шаги по знакомому адресу. Забежать на пятый этаж – и застыть у двери.
Ехидно заулыбалась себе под нос – и тут же обернулась. Никого. В этот раз он не стоит внизу и не наблюдает за мной. Глубокий вдох – и постучать по деревянному полотну.
…да только в ответ ужалила тишина.
Еще, еще напор – но смелость так и не была вознаграждена.
С обидой в душе отступаю немного назад, на пару ступенек вниз, и притискиваюсь спиной к стене. Болезненно перебираю воспоминания. Когда я приходила к нему? В какой день недели? И как я не расспросила, когда бывает дома?
…хотя примерно в это время всегда к нему являлась.
Обреченно присесть на бетон, предусмотрительно постелив под низ газету.
Локти в колени – и вновь утонуть в мыслях.
[justify]Прошло что-то около часа. Наверно, глупо ждать, да и за
