* * *
— Ром, не забудь выключить телефон, тебя уже скоро пригласят, — напутствовала взволнованная Лиза. — Ах! Ты паспорт дома не забыл?!
— Не забыл, — Роман продемонстрировал книжечку в зеленой глянцевой обложке. — Не волнуйся ты так, Лиз.
Но Лиза нервничала: все-таки суд — это вам, в принципе, не кот начхал! А тут такой процесс! Да еще над кем?! Над первым заместителем губернатора Саварской области!
Это вам не дрова грузить!
Гремит на всю область: со всех каналов ведущие взахлеб обмусоливают тему торговли людьми, продажу доверчивых девушек в сексуальное рабство, пышное процветание наркомании в Заревницком районе, нелегальную добычу алмазов на незарегистрированном уральском месторождении, преступную продажу необработанных минералов в Китай и Швецию, размах коррупции в области, плохие дороги, проблемы заброшенных деревень, нехватку гербицидов и, как следствие, летнее наступление ядовитого борщевика на совхозные поля, а также опасное сокращение популяции синей водоросли, из-за которого неуклонно сокращается ареал обитания редкой в России утки-мандаринки.
И всколыхнул это стоячее болото не кто иной, как ее, Лизин, собственный муж, ее Ромочка, а значит, и она сама косвенно поспособствовала разоблачению страшных преступлений. Она хотела держать его за руку на каждом заседании, но приходилось расставаться у дверей нового здания городского суда — заседание было закрытым, каждого свидетеля, проходящего по делу, охранники провожали в специально отведенное помещение, где тот ожидал вызова непосредственно в зал суда.
Несмотря на поднимающийся холодный и промозглый осенний ветер пополам с противной дождевой моросью, щеки Лизы пылали от волнения и внутренних переживаний.
— Рома, — она снова ахнула, в последний раз придирчиво оглядывая мужа. — Ты какой галстук надел?! Я же тебе положила новый синий галстук, ну, который с такой золотой крапинкой, а ты надел старый, простой! Он же не подходит совсем к этой рубашке! Господи, что же делать?! — она в отчаянии смотрела на галстук, кляксой темнеющий на новенькой голубой рубашке и понимала, что это последняя капля.
— Успокойся, — муж снисходительно чмокнул ее в щеку и прижал к груди. — Это вообще не синий галстук, а мой старый коричневый, просто свет так падает.
— Коричневый! — ужаснулась Лиза. — К голубой рубашке! Где ты его взял? Судья подумает, что твоя жена не умеет подобрать одежду. Боже, какой стыд!
Муж весело расхохотался, глядя на ее муки.
— Барховцев Роман Матвеевич! — высокая дверь Дворца правосудия отворилась, приглашая следующего свидетеля.
— Да, — подтвердил Роман, отрывая от себя жену.
— Проходите.
Лиза осталась одна среди толпы таких же, как она неспокойных родственников. Здесь же крутилось несколько съемочных групп с областного и разных каналов Саварского телевидения, собирали горячий материал и сразу же подавали его в эфир, освещая прямиком с места событий.
Стоя спиной к окнам городского суда, молодая девушка, замотанная в толстый шарф, что-то деловито наговаривала в камеру, время от времени поглядывая в планшет, сверяясь с заранее подготовленным текстом, поодаль от нее тем же самым занимался молодой мужчина, более опытный, как видно было из-за отсутствия в руках подсказки. Еще несколько репортерских групп возились с аппаратурой, вокруг гудела, перемывая кости всем фигурантам дела, плотная и обозленная толпа народа.
— Губернатор! Губернатор! — пролетел возбужденный шепот и Лизу затолкали, оттесняя на самый край территории, огороженной низеньким фигурным заборчиком.
К представительной черной машине с тонированными стеклами хлынул поток телевизионщиков, вперед протискивались заматеревшие на живой съемке репортеры, привычно работая локтями, но в этот раз их самих растолкали натасканные охранники главы области. Образовав свободный коридор в людском водовороте, они уверенно вели своего хозяина к дверям. Позади кричали:
— Господин губернатор, останетесь ли вы на своем посту?..
— Господин губернатор, как вы можете прокомментировать!..
— Без комментариев! — к любопытным и назойливым корреспондентам с телескопическими штангами и выдвинутыми штативами микрофонов обернулся один из секъюрити первого лица области, подчиненного лично президенту.
Толпа разочарованно отхлынула и снова рассредоточилась возле высоких мраморных ступеней. Лиза поплотнее закуталась в пальто, надвинула капюшон — действительно холодно. Можно было бы посидеть в машине, но ключи у Ромки, поэтому она съежилась на широкой деревянной скамейке и раскрыла над головой зонт. Она могла бы вернуться домой на автобусе, но знала, что места себе не найдет, пока не увидит мужа.
— Не жди меня, сразу возвращайся домой, слышишь, Лиза? Холодно на улице. — Требовал Роман, пока она собиралась вместе с ним на процесс.
— Да, да, — обещала она, но уйти не могла, ей казалось, оттого что она рядом, мужу легче там, в зале суда, давать показания.
Тихий общий рокот толпы постепенно переходил в возбужденно-громкие разговоры между людьми, стоящими отдельными группами. Рядом со скамейкой, на которой сидела Лиза, девушка-репортер совала свой микрофон в лицо высокому полному мужчине в длинном кашемировом пальто-коверкоте с богатым лисьим воротником — еще одно интервью. Лиза невольно прислушалась.
— Действительно ли господин Крепнин Валерий Владимирович причастен к торговле живым товаром, а деньги в его благотворительный фонд поступали от незаконного оборота неограненных алмазов с закрытого Вишерского месторождения? Правда ли, что его помощник Маричев Виталий Альбертович содержал для своего босса целый штат профессиональных убийц для разрешения непредвиденных щекотливых ситуаций и по заданию Крепнина убирал неугодных и опасных людей?
Девушка вдохнула новую порцию воздуха, но мужчина нетерпеливо и недовольно поднял руку, останавливая поток вопросов.
— Мы все будем отрицать! — заявил он в микрофон. Слова мужчина проговаривал, не разжимая зубов, и от этого казалось, что он их презрительно цедит и выплевывает прямо в девушку-репортера. — Ни для кого не секрет, как у нас любят заклевать ближнего своего, стоит только на него пасть лишь слабенькой тени подозрения. А уж ваша журналистская братия, не в обиду будь сказано лично вам, способна раздуть до невиданных размеров любой слух, невзирая на всю его абсурдность. Я уже устал слушать и читать, что у доверенного лица моего подзащитного в телохранах ходят убийцы. Да помилуйте, вы сами-то, их видели? Три девочки-вьетнамки — каждая ростом метр с кепкой, как сейчас говорят, в прыжке; ни слова по-русски — на беседы со следователем приходилось искать переводчика. Учатся в Саварском гуманитарном Университете по соглашению об учебной миграции, где как раз и изучают наш великий и могучий, а мой подзащитный, как меценат города и покровитель Университета из добрых побуждений предоставил им свой зимний домик на все время обмена — по соглашению это двенадцать месяцев, но теперь, благодаря совершенно бредовым обвинениям, весь учебный процесс оказался на грани срыва, к делу уже подключился представитель посольства Вьетнама. Что касается вашего первого вопроса, то никакой информации для прессы нет, здесь работает ФСБ. Могу только добавить, что у нас достаточно неопровержимых доказательств невиновности Валерия Владимировича и веских оснований рассчитывать на оправдание.
— Еще один вопрос, — затараторила девчонка, лихорадочно роясь в планшете. — Действительно ли Крепнин был основным учредителем ночного клуба «Заревницы-flime» и отмывал там!..
— Милая моя, — резко перебил ее адвокат. — Естественно нет! Ни к каким игорным заведениям мой подзащитный не подходил и близко, для этого он слишком дорожил своей репутацией! И давайте закончим на этом нашу с вами беспредметную и смешную, с точки зрения профессионала, беседу, вы и так отняли уже десять минут моего времени. На прощание советую более серьезно и ответственно подходить к своей работе: вы, журналисты, должны доносить до людей только проверенные и подтвержденные факты, а никак не сплетни и уж точно не свое праздное любопытство и нездоровый интерес к чужому грязному белью. Всего хорошего.
Закрываясь роскошным лисьим воротником от ветра, мужчина поспешил к дороге, у которой снова возбужденно гомонил народ. Лиза проводила его взглядом и с интересом посмотрела на девушку-репортера со своей скамейки, та же, не обращая внимания на ветер и изморось, закусив губу, что-то быстро набивала в гаджет, время от времени заправляя за ухо непослушную прядь волос, потом убрала в сумку планшет, выудила оттуда же телефон и поспешила прочь от здания суда.
Лиза тоже поднялась со скамейки размять онемевшие ноги, и засунув руки глубоко в карманы пальто, неторопливо начала пробираться сквозь толпу поближе к входу в здание суда, чтобы встретить мужа возле самых дверей.
Возле низкого металлического заборчика остановился полицейский фургон и тут же был окружен и атакован подбежавшими представителями прессы. Из темного жерла машины сначала показались охранники в бронежилетах, с автоматами на груди и дубинками на поясах, следом за ними, щурясь от дневного света, спрыгнул на землю главный обвиняемый процесса — бывший первый заместитель губернатора области Крепнин Валерий Владимирович.
Окруженный со всех сторон охраной, он продвигался сквозь толпу к дверям здания суда, но на верхней ступеньке короткой мраморной лестницы вынужден был остановиться — дорогу ему преградил длинный штатив микрофона с яркими буквами СТВ (Саварское телерадиовещание) 1 канал.
— Господин Крепнин, сколько вы получали от Южноуральского
