Они играли в снежки, бегая между деревьями, смеялись, Багира прыгала вокруг, каталась в снегу, заходясь счастливым лаем. На эти несколько часов непростые мысли Игоря о его настоящем и будущем его оставили. Существовал только морозный солнечный день, целое море снега вокруг, разрумянившаяся овчарка, с головы которой сполз пуховый платок, ее горящие весельем и азартом глаза, ее улыбка и смех.
Игорь настолько расслабился впервые за долгое время, что даже не сразу сообразил, что произошло. Громкий хлопок эхом разошелся по лесу, Багира яростно залаяла, а надсмотрщица бросилась на него и повалила в снег.
- Туда, за сугробы, за деревья, ползи! - проговорила она, выхватывая пистолет и тоже откатываясь в сторону вместе с Соколовским, потому что по ним продолжали стрелять.
Кто - овчарка видела и тоже пыталась достать стрелка, прикрывая Игоря, снова закрывая его собой. Багира зло металась по снежной полосе между ними и убийцей, и в какой-то момент все-таки взвизгнула, неловко прыгнув, и упала, орошая кровью снег.
- Сволочь, - выругалась овчарка, и Игорь крепко схватил ее, затаскивая за ствол большого дерева, чтобы она не рванулась под пули к своей собаке.
- Заряд еще есть? - спросил он.
- Два осталось, - ответила надсмотрщица, - Перезарядить нечем, с собой нет. Ты уходи осторожно, пока этот тоже затих... Постарайся к дороге выйти, только в дом не возвращайся, кто знает, сколько их... Там тоже могут ждать. А я попробую его подстрелить... Во всяком случае, задержу. Иди, Соколовский!
- Да щас, - ответил он, - Вы за кого меня держите? Вместе отобьемся.
Стрелок снова открыл огонь, и Игорь видел, что у овчарки дрожат руки. Ничего не говоря он выхватил у нее пистолет, слегка высунулся и увидел стрелка. Все произошло очень быстро, хотя Соколовскому показалось, что это было, как в замедленной съемке. Он слышал тяжелое дыхание надсмотрщицы и громкий стук своего сердца, прицелился и задержал собственное, потом плавно на медленном выдохе спустил курок и увидел, как стрелок рухнул назад, в снег, вскрикнув.
- Надо бежать! - воскликнула овчарка, - Он мог быть не один. И сейчас он может притворяться...
- Я в него точно попал, - сказал Игорь, - но убил или нет - не знаю. В пистолете остался еще один патрон. Нельзя дать ему уйти, если он ранен.
- Не надо, стой! - крикнула надсмотрщица, но он не слушал, продвигаясь вперед, к стрелку, - Осторожно!
Стрелок был мертв, пуля разнесла ему голову, так что, добивать не понадобилось, но и допрашивать теперь было некого. Соколовский забрал его оружие и патроны, пошарил по карманам, но никаких документов не нашел. Молодой, крепко сложенный, в неприметной куртке... Пришел ли он за ним, или это какие-то дела овчарки, пока было непонятно.
- Настя, вы его знаете? - спросил Игорь, отдавая ей пистолет, когда она подошла.
Она отрицательно покачала головой и сказала:
- Нужно уходить отсюда... Только Багира... она жива. Я посмотрела... Я понимаю, что надо, но просто не смогу ее добить.
- Заберем ее с собой, - твердо сказал Соколовский, - Может, она еще выживет.
Игорь нес поскуливающую Багиру на руках, зажимая ее рану рукой через намокший от крови пуховый платок овчарки, которым она ее перевязала, переставляя ноги в глубоком снегу, пока совсем не выдохся.
- Все, привал, - сказала надсмотрщица, забирая у него собаку и садясь с ней у очередной ели, - Отдышись, Соколовский. Похоже, что нас не преследуют. Но в дом все равно возвращаться нельзя.
Игорь рухнул рядом в снег и уперся затылком в ствол дерева.
- Не надо было вам меня спасать из СИЗО, - сказал он, - Скорее всего, Игнатьев меня рассекретил, и вас теперь тоже будут преследовать.
- Неизвестно пока, - ответила овчарка, - Ведь у стрелка ничего с собой не было, чтобы это понять. Может он и не за тобой приходил.
Соколовский с удивлением посмотрел на нее.
- У вас тоже есть враги, которые могут желать вам смерти? - спросил он.
- Да не то, чтобы враги, - ответила надсмотрщица, - Просто я ведь не всем помогала так, как тебе. А про домик моего отца при большом желании можно было узнать. Но твоего заказчика со счетов списывать тоже нельзя. Багиру вот жалко... - она погладила собаку свободной рукой, - Боюсь, что она не дотянет.
- До куда? - спросил Игорь, - Куда мы сейчас пойдем?
- Ближайшее здесь жилье - дом моего родственника, который тебя подвозил, - сказала овчарка, - Дальше на километры - глушь, леса. Да, там нас тоже могут ждать... Но попробуем потихоньку проверить. Деваться все равно некуда.
Они продолжили идти по снегу, скрипящему под ногами, Игорь снова нес Багиру и чувствовал, как глухо бьется ее сердце под его руками. Он старался при этом оглядываться по сторонам, после убийства стрелка трудно было оставаться хладнокровным, но если он успеет заметить что-то или кого-то раньше, чем в них снова полетят пули, это может спасти их жизни. Овчарка тоже была напряжена, но никто не появился, они прошли весь путь спокойно и, наконец, снова остановились между деревьями.
- Дом там, - она показала рукой, - Надо посмотреть... Я пойду.
- Давайте лучше я, - сказал Соколовский, но надсмотрщица отрицательно покачала головой.
- Ты чужой, - объяснила она, - А там во дворе тоже есть пес. Меня он знает, запах почует - не залает, а тебя сразу выдаст. Я осторожно, - уверила овчарка, - Но, если вдруг услышишь выстрелы, не суйся туда, сразу уходи, оставь Багиру, спаси себя!
- Я не буду давать такие обещания, - сказал Игорь, - Лучше вы там поосторожнее...
- Упрямый ты, Соколовский!
Овчарка скрылась между деревьями, Игорь ждал... Выстрелов не было, и вернулась назад она довольно быстро.
- Николая убили, - сказала надсмотрщица, вытирая рукой глаза, - Пойдем, там никого... больше...
Соколовский снова поднял на руки ослабевшую Багиру и пошел за овчаркой. На подходе ко двору собака дернулась, потянула носом воздух и заскулила. От распахнутой калитки в сторону от леса вели две колеи, укатанные шинами. Возле крыльца дома лежал в снегу застреленный пес, тоже овчарочьей породы. Багира забарахталась в руках Игоря, и он плотнее зажал ее рану.
- Это Шерхан, - сказала овчарка, - Мы нарочно так собак назвали... А Коля - мой сводный брат по отцу. Он в доме.
Она заплакала, и Игорь стиснул зубы. Он перехватил Багиру, высвободив одну руку, и прижал к себе надсмотрщицу.
- Настя, я сожалею насчет вашего брата... Если это из-за меня...
- Мы этого не знаем, - ответила овчарка, поднимая на него глаза и стараясь справиться с собой. На его плече на куртке осталось мокрое пятно от ее слез, ее губы еще на мгновение искривились, но она тут же продолжила:
- У Николая были свои дела и свои недоброжелатели... У меня свои.... Ты ведь знаешь, где я работаю и как. У него тоже всякое случалось. Так что, не принимай сейчас на свой счет то, о чем пока неизвестно до конца.
Они вошли в дом, и Игорь уложил Багиру на диванчик, который стоял прямо за дверями, а потом увидел застреленного водителя уазика на полу. Надсмотрщица принесла темное покрывало, наклонилась, поцеловала убитого в щеку и набросила его сверху.
- Пойдем, - сказала она Соколовскому, - Здесь есть кое-что для тебя. Коля привез, передать не успел, но я знаю, где лежит.
В комнате был тайник, который, если и искали, не нашли, потому что вещи были разбросаны, стол и стулья перевернуты. Овчарка знала, где он находится, вскрыла какую-то панель в стене и достала пачки денег и два паспорта.
- Держи, - она протянула паспорта Игорю, - твои новые документы, гражданский и загран. Твои друзья передали это сюда на всякий случай, и правильно сделали. Забрать тебя должны были через несколько дней, но раз так все произошло, ты уедешь сейчас и свяжешься с ними. Позвонишь из телефона-автомата в городе. Номер я помню наизусть, ты его тоже запомнишь.
Соколовский открыл паспорта, полистал. Другие имя, фамилия и дата рождения, его фото. Придется привыкать... Овчарка достала из шкафа аптечку и подняла с пола какие-то пакеты с одеждой.
- Переоденься, - сказала надсмотрщица, протягивая их Игорю, - Только кровь Багиры с рук сначала отмой. Это вещи для Москвы, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания валенками, - усмехнулась она. - Я пока займусь Багирой...
Она ушла с аптечкой в коридорчик, откуда вскоре донеслось слабое тявкание, а Соколовский вымыл руки в кухонном рукомойнике и переоделся в джинсы, джемпер тонкой шерстяной вязки, затянул шнурки высоких зимних ботинок. Все село как влитое, и выглядели вещи неплохо.
- Спасибо, - сказал он, выходя в коридорчик к овчарке, где она перевязывала свою собаку, - У вас хороший вкус.
- Я здесь ни при чем, - ответила она, - Это твоя девочка для тебя передала.
Игорь чуть улыбнулся и тут же посмотрел на Багиру, спросил:
- Ну как она? Есть шанс?
- Вроде бы да, есть, - ответила овчарка, потуже затягивая марлевую повязку на ране, - Спасибо, что помог ее принести сюда. Я понимаю, что сейчас это глупо, лишняя обуза, но я не могу Багиру бросить. Я вколола ей снотворное и хочу отвезти в больницу, пригородную. Там работает моя знакомая, она поможет, хоть это и собака...
- Тогда давайте выйдем на дорогу и поймаем попутку, - предложил Соколовский, - Уазика во дворе нет, только следы от шин... А с вашим братом... - начал он.
- Я разберусь, - сказала надсмотрщица, - Сейчас нам лучше разделиться, так что, ты сядешь на прямой автобус до Москвы, это безопаснее, чем ловить попутку вдвоем, когда мы не знаем, кто именно и за кем из нас охотится. Но к трассе Багиру отнесем вместе, я сама не дотащу.
- Может, все-таки, до больницы с ней помочь? - предложил Игорь, но овчарка уверила его, что дальше справится сама.
Он понимал, что она права. Если стрелок был от Игнатьева, то Соколовский подвергает опасности всех, кто находится с ним рядом. Если бы он точно был уверен, что это враги овчарки и ее брата, то не оставил бы надсмотрщицу, пока не убедился бы, что она и ее собака - в безопасности. Но такой уверенности не было, так что на трассе действительно стоило разделиться.
Они уложили уснувшую собаку в одеяло и понесли, держась за углы с двух сторон - так было легче. Овчарка дала Игорю деньги и продиктовала телефон для связи с его друзьями в Москве, и он выучил его наизусть.
- Не звони сразу, с вокзала, - говорила ему надсмотрщица, - Пошатайся сначала по улицам, когда приедешь, выпей где-нибудь кофе, присмотрись внимательно, не ходит ли за тобой кто-то, не следят ли. Убедишься, что нет - тогда звони. И с оружием поосторожнее, не засвети нигде случайно.
Пистолет стрелка остался у Соколовского, и в нем еще было несколько патронов.
Они снова долго брели по снегу, несколько раз отдыхали. Начинало темнеть, но автобусы еще ходили, на остановке мерзло несколько человек. Овчарка опустила одеяло с собакой на землю и обняла Игоря.
- В автобус сядем вместе, но я прощаюсь сейчас, - сказала она, прижимаясь к нему, - Ты поедешь дальше, когда мы с Багирой сойдем. Я не знаю, увидимся ли мы еще...
- Я вас найду, - пообещал Соколовский, тоже обнимая овчарку. - Спасибо вам за все. Жаль, что приходится расставаться именно так...
- Ничего, - проговорила она, - Для тебя, наверное, все это странно, но мне было с тобой очень хорошо.
- Мне тоже было хорошо с вами, - ответил Игорь, - Правда.
Подошел автобус, и они затащили туда собаку. Кто-то даже уступил овчарке место, и она села с завернутой в одеяло Багирой. В таких битком забитых загородных автобусах Соколовский не
