От князя Кия до варягов 2. На тропе Трояновой

древнеармянской литературы”, с. 235, Ереван, 1975). Имя не имеет значения, в эпосе “связь между именем и мотивом весьма слаба; имена часто меняются, мотивы более стойки” (Там же, с. 231). Но вот прозвище выдаёт жителя никогда не существовавшей в Армении страны Палуни. Выходит, что поляне действительно добрались до Армении и сражались там с войсками Хосрова II. Доказательства привёл, сам того не зная, византийский император Константин VII Багрянородный (905-959):

    “… приходящие из внешней России в Константинополь моноксилы <…> спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас”
                    (Константин Багрянородный “Об управлении империей”, с. 45, М. Наука, 1991)

    Получается, что под Киевом вплоть до X века стояла крепость, основатель которой носил армянское имя. Армян княжеского рода в Киеве не бывало, тут может быть только одно объяснение: вернувшийся из далёкого похода полянский князь назвал новорожденного сына именем соратника, с которым он успел сдружиться. Так появился на свет князь Самбат – сын, ну, может, Вартислава (имя, употребительное у балтийских славян). Это веское подтверждение реальности боевого союза между дружинами полян и восставшими армянами, документально зафиксированного в Степенной книге:

    “… при Ираклiи Цари ходиша Русь и на Царя Хоздроя Персьскаго”
                (Книга Степенная царского родословия, ч. 1, ПСРЛ, т. XXI, с. 63, С.-Петербург, 1908)

    Воинству Хосрова II довелось испытать на себе остроту русских мечей. О русах на Кавказе, сообщал мусульманский историк ат-Табари (X в.), его рассказ относился к 643 году:

    “В Баб-аль-Абвабе находился тогда царь, по имени Шахриар, который пошел к Абдуррахману обратно (на встречу), заключил мир с ним, чтоб не платить дани (Арабам) и сказал следующее: “Я нахожусь между двумя врагами, один – Хазары, а другой – Русы, которые суть враги целому миру, в особенности же Арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того, чтоб мы платили дань, будем воевать с Русами сами и собственным оружием и будем их удерживать, чтоб они не вышли из своей страны. Считайте это нам данью и податью, чтоб мы ежегодно это давали” <…> Абдуррахман же сказал: “я с этим не согласен. В этих дербендах по ту сторону, когда проходят мимо Руса и Джуран, то находят государство и многие города…”
                  (А.Я. Гаркави “Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по р.х.)”, с. 74-75,С.-Петербург, 1870)

    Вот не случайно рядом с русами у ат-Табари упомянуты “Джуран” – грузины. Что-то общее связывало эти два народа, ведь именно в грузинском монастыре найден манускрипт 1041 года (№ 471), в котором славяне, вместе с аварами осаждавшие Константинополь в 626 году, прямо объявлены русскими (М.Г. Джанашвили “Осада Константинополя скифами, кои суть русские” // “Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа”, выпуск 27, Тифлис, 1900, отдел I, с. 1-64). В 622 году византийский император Ираклий за большую сумму денег уговорил “скифов, кои суть русские” не тревожить империю своими нападениями и только тогда смог дать отпор войскам Хосрова II (Там же, с. 5). Но когда русские присоединились к аварам для осады Константинополя, ситуация вновь изменилась и судьба Византии висела на волоске. Осаждавших насчитывалось якобы 80 тыс. (Там же, с. 23), так же русские летописцы оценивали численность войска Олега (совпадение или заимствование?). Потом в манускрипте рассказывается о штурме Константинополя с суши и моря, о чуде у храма Влахернской богородицы, о буре, разметавшей вражеский флот и тем самым спасшей Константинополь (Там же, с. 19-31) – всё, что более поздние легенды совершенно безосновательно перенесли на поход князя Аскольда 860 года. Но этот перенос подтверждает, что византийцы нападавших на них в 626 и в 860 годах славян считали за один народ.
      Два мусульманских историка – ас-Са’алиби (XI в.) и Захир ад-дин (XV в.) – помещали русов возле Кавказа ещё в VI веке (А.П. Новосельцев “Восточные источники о восточных славянах и руси VI - IX вв.” // “Древнерусское государство и его международное значение”, c. 362-363). Сирийский автор Псевдо-Захария в приписке к “Церковной истории” под 555 годом упоминал русов по соседству с “гуннами” и “амазонками”: “Соседний с ними народ hrus (hros), мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей”. Н.В. Пигулевская полагает, что это сообщение относилось к “рослому и мощному народу”, имя которого сирийцам было известно в транскрипции, принятой в кавказских языках, а конкретно – в армянском (Пигулевская Н.В. “Сирийская средневековая историография. Исследования и переводы”, с. 368-369, С.-Петербург, 2000). И.И. Срезневский перечислил большое число русских названий рек и местностей в Причерноморье, сохранившихся с древнейших времён, он доказывал, что русское население осваивало эти территории задолго до появления там печенегов и половцев (И.И. Срезневский “Русское население степей и южного поморья в XI-XIV вв.” // “Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности”, т. VIII, вып. IV, с. 313-320, С.-Петербург, 1860).
    Объяснить такую военную активность славян можно тем, что они не сразу выбрали для себя наилучшие места для поселения, а стремились продвинуться как можно дальше и узнать об окружающем мире, что только возможно. Лишь обследовав доступные для себя территории, оценив их выгоды и свои силы, славяне занимали приглянувшиеся им земли. Жить на Кавказе полянам не понравилось, хотя, может, некоторые из них и остались, сохранив для потомков предание о построении Киева. Но большая часть полян предпочла вернуться к Днепру, где всё для них привычно.
    Используя летописные сведения и рассказы иноземцев, можно сделать ещё один вывод: уже в VI-VII веках термин “поляне” выходил из употребления, замещаясь более общим этнонимом – “русь”. Русов, а не полян знали на Кавказе мусульмане, а по сообщению из Степенной книги именно русские воины сражались с Хосровом II. Поляне, ведь, поселились не на пустом месте и оказались включены в состав местного сообщества. Их самоназвание вскоре было низведено до уровня территориального обозначения, а сами они приняли местное самоназвание: “Поляне, яже нынЪ зовомая Русь” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 25, Рязань, 2001).
    Так может, права Л.П. Грот, считающая русов коренным населением Восточной Европы, жившим там ещё со времён ариев и соседившим с ними? (“Арии ушли в Азию, русы – остались в Восточной Европе” // Л.П. Грот “Прерванная история русов. Соединяем разделённые эпохи”, с. 94-121, М., 2013). Собрать всех восточных славян воедино и утвердить над ними своё имя мог только сильный и многочисленный народ. Такой народ не появляется внезапно, он всегда имеет продолжительную историю. Немецкий историк И. Херрман (ГДР), анализируя сведения “Баварского Географа” (IX в.), тоже пришёл к заключению, что среди жителей Руси “русы занимали там уже преимущественное положение” (И. Херрман “Ruzzi. Forsderen liudi. Fresiti. К вопросу об исторических и этнографических основах “Баварского Географа” (первая половина IX в.)” // “Древности славян и Руси”, с. 168, М., 1988).

                                                                                             IV

    Славяне расселялись не только вдоль Днепра – не менее мощный поток переселенцев двигался по Дунаю. Сокрушив оборону Византии, славяне беспрепятственно распространились по Балканам. И среди них выявляются не только западнославянские народы, но и восточнославянские – те, что известны нам по летописным текстам: смоляне, дреговичи, северяне (М.Н. Тихомиров “Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времён до половины XVII в. ” // “Славянский сборник”, с. 129-130, ОГИЗ, М., 1947). А у венгров распространилось имя Ант (Там же, с. 127). Свидетельство о том, что славяне прорывались к Балканам ещё и с востока, помещено в Степенной книге:

    “… еще же древле и царь Феодосiй Великiй имЪяше брань съ Русскими вои, его же укрепи молитвою великiй старец Египтянин именемъ Иванъ Пустынникъ”
                (Книга Степенная царского родословия, ч. 1, ПСРЛ, т. XXI, с. 63, С.-Петербург, 1908)

    Сведения получены явно не из русского источника, потому что в сообщении недвусмысленно выражено сочувствие византийскому императору. Уже поэтому летописцев нельзя заподозрить в недобросовестности. Феодосий I Великий жил в IV веке и его главными противниками были готы. Но учитывая, что готами в империи тогда называли вообще всех обитателей Причерноморья, мы можем допустить и участие славян в натиске варварских народов на границы Византии. Если же произошла путаница, и сообщение относилось к Феодосию II, то возможно, что в Степенной книге сказано о славянах в составе войска гуннов под властью Аттилы.
    Самостоятельные действия славян отмечены с VI века, расселялись они двумя основными потоками. Одни из них продвигались из земель, расположенных между Вислой и Карпатами. Эту группу племен ромеи называли “склавины” (словене), они-то и представляли главную опасность для Византии. Племена, пришедшие из Северного Причерноморья, византийцы называли антами и, как сообщал Феофилакт Симокатта, нередко заключали с ними союзы (Феофилакт Симокатта “История”, кн. VIII.V.8, с. 180, 1957). Б.А. Рыбаков пришел к выводу, что основное ядро антской культура располагалось вокруг Киева и Чернигова (Б.А. Рыбаков “Анты и Киевская Русь” // “Вестник древней истории”, № 1, 1939, с. 322). Антов он считал не только прямыми предками восточных славян, но и создателями их культуры (Там же, с.323). На Балканах анты столкнулись со словенами, и вражду между ними византийцы сумели использовать к своей выгоде. Высокие посты в имперской армии занимали анты Анагаст, Доброгаст, Всегорд (Там же, с. 328). По утверждению Иоанна Эфесского, ромеи и анты заключили между собой союз после опустошительного вторжения за Дунай кочевников аваров в союзе со словенами и лангобардами: “Тогда ромеи побудили народ антов напасть на страну словен…” (А.А. Шахматов “Древнейшие судьбы русского племени” // “Русский народ: Терминология, исследования, анализ”, с. 29, М., 2001). Проникновение восточных славян на Балканы можно сопоставить с летописным рассказом о намерении князя Кия обосноваться на Дунае. Б.А. Рыбаков называл этот рассказ отзвуком древних антских походов (Б.А. Рыбаков “Анты и Киевская Русь” // “Вестник древней истории”, № 1, 1939, с. 337):

    “…  се Кий княжаше в родЪ своемъ; и приходившю ему ко царю, якоже сказаютъ, яко велику честь приялъ есть отъ царя, при которомъ приходивъ цари; идущу же ему вспять, приде къ Дунаеви, и возлюби мЪсто, и сруби градокъ малъ, и хотяше сЪсти с родомъ своимъ, и не даша ему ту близь живущии; еже и до нынЪ наричуть Дунайци городище Киевець”
                  (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 9, Рязань, 2001)

    В.Н. Татищев решил, что речь тут шла о военном походе на Царьград: “Ежели бы Кий был перевозник, то не ходил бы к Царюграду с сильным войском” (В.Н. Татищев “История Российская”, ч. II // Собрание сочинений, т. II-III, с. 30, М., 1995). Он основывался на сообщении Никоновской летописи, где к этому известию добавлены слова “съ силою