Roman]выстрела противника. А Азат уже нёсся галопом по склону бархана, инстинктивно
выбирая темные островки мелкого тальника и тамариска, которые создавали плотную
опору для копыт. Вверх по зыбучему песку идти было бесполезно. Прикрываясь
правым боком скакуна, Егенмет, легкий и цепко державшийся на сильном ходу,
изловчился вновь выстрелить по пыльной змейке. Глухой вскрик подтвердил точность
попадания. Бойцы снова подняли стрельбу.
Чья пуля попала в Азата — трудно было сказать. Он вдруг на полном ходу уперся
передними ногами и свалился на песок, увлекая за собой седока. II снова
выстрел. Он принес с собой что-то раскаленное, обжигающее правое
плечо. Но это еще была горячка боя. Егенмету показалось, что прошли мгновения,
пока он высвободился из-под коня, как побежал по склону вверх, как вновь упал
на простреленное плечо, и тут уже его пронзила такая боль, что он потерял
сознание.
На чужом коне, за спиной бойца он возвращался домой. Пуля прошла на вылет, не
задев кости и Егенмет стремился домой, он знал, как унять боль, и сейчас
внушал себе потерю чувствительности у места ранения. Горестно вздыхая над
бездарно погибшими руководителями, над сорванной операцией.
...Через три месяца он был в засаде у дома очередной любовницы Мухамеджана.
Единственным его условием новому руководителю операции было то, чтобы рядом не
было ни одного бойца.
Пришла полночь. Егенмет выбрал позицию у дувала, как раз наискосок от входной
двери. Чуть рядом расположилась собака. Это грозное на вид животное даже не
открыло пасти, увидев направленный прямо в зрачки взгляд следопыта. Собака
предательски заскулила и ползком стала приближаться к Егенмету, повиливая
униженно хвостом.
Следопыт горько усмехнулся. Он прошелся по шерсти собаки ладонью, и та
притихла, войдя в блаженное состояние сна.
На небе сверкали мириады звезд. Егенмет пристально взглянул на это скопище
золотых блестящих украшений на куполе ночи и поразился никчёмности своего
нынешнего занятия. Он, здоровый мужчина, лежит на земле, ожидая другого такого
же здорового человека, которому сейчас раздавала ласки коварная красивая
женщина, которую сломили на допросе в НКВД. Он знал, что после этой засады и ее
выселят из Туркменистана, и она кончит свои дни где-то на холоде, под завывание
вьюги. Ради чего все это? Почему Мухамеджан стал таким? И почему именно ему,
Егенмету, досталась такая участь выслеживать и ловить негодяев? Почему такое
мощное государство оказалось бессильным поймать одного человека?
Но вот звезды начали блекнуть. Скрипнула где-то в доме внутренняя дверь.
Егенмет насторожился, в нем моментально произошло внутреннее перераспределение
сил. Слух и взгляд обострились. Руки сжали винтовку.
Звякнул запор, отодвигаемый с предельной осторожностью. Затем в проеме
раскрытой двери показался силуэт женщины. Но она отступила вглубь, и на пороге
появился Мухамеджан. Он застыл, затем сделал несколько шагов по скрипучим
половицам веранды. И снова замер.
И здесь уже Егенмет тихо и властно сказал:
- Ни с места, иначе пуля будет в твоем сердце! Я — Егенмет.
Мухамеджан знал цену этим словам. Он медленно поднял руку, разразившись тихой
бранью в адрес коварной женщины, скользнувшей в глубь дома:
- Продажная гадина! Змея! Тварь. Они и тебя не пощадят...
- Вперед, к калитке! - приказал следопыт.
Они вышли, двое мужчин, на улицу, навстречу поднявшемуся оцеплению. Люди в
страхе перед разбойником держали наизготовку свои винтовки и карабины, готовые
при малейшем движении Мухамеджана спустить курки. Следопыт знал, что в этом
случае и он может быть убит. Он знал, что в порыве мести Мухамеджан может
шарахнуться в его сторону. Разбойник, как будто читая его мысли, шепнул:
- Живи, Гырма...
Суд над Мухамеджаном действительно был коротким. Следопыт прошёл как
незначительный свидетель, словно каким-то образом случайно оказавшийся на месте
ареста. Подсудимый отрешенно слушал xoд судебного разбирательства, но, когда
услышал, какую незаметную роль отвели его пленителю, усмехнулся и громко сказал:
- Так бы я вам и дался, не будь рядом Гырмы!
СОРОК КРАСАВИЦ
Рыжеватого вестового из милиции на такой же рыжей кобыле Егенмет заметил, когда
тот замаячил за кроной густых деревьев на краю села, где строился очередной
дом.
Милиционер спешился и попросил следопыта отойти в сторону.
- Беда, Егенмет-изчи, - зашептал он, - банк в райцентре ограбили. Убит
милиционер из ночной смены. В области уже знают и требуют немедленной поимки
пяти грабителей.
- Вот как, - улыбнулся Гырма в свои усы, - даже знают, сколько было нападавших?
А что сами-то не бросятся в погоню?
- Вам шутить, уважаемый, а ловить некому. Следователь топчется в банке и все
повторяет: два мешка денег, два мешка денег…
- А что можно купить на эти деньги? - спросил Егенмет, хитровато
прищурясь.
- Даже не знаю. Много. Ну, корову с телятами, баранов там, кетмень… Нет,
два кетменя…
- Эх, ты, кетмень! Кто грабит банк, лопаты не покупает.
В райотделе милиции следопыту представили нового следователя прокуратуры
Мухаммеда Гаипова. Тридцатилетний мужчина из фронтовых разведчиков.
- Понимаете, Егенмет- ага, два мешка денег! Вся районная выручка за месяц.
Следили за банком, знали, когда напасть.
Лучи полуденного солнца косо падали сквозь зарешеченные окна небольшого
кирпичного здания. У порога банка лежал в крови тот милиционер из ночной
охраны. Он был убит ножом прямо в сердце. Бедняга, по-видимому, даже испугаться
не успел, когда его ударили в грудь большим тесаком.
В глубине второй комнаты стоял настежь открытый сейф. Невероятно, как
уместились в нем два мешка. Замок разворочен притянутой на проволоке гранатой.
Начальник милиции и его заместитель с интересом следили за действиями Гырмы. Но
в помещении его уже ничего не интересовало, и он быстрым шагом вышел на улицу,
старясь не глядеть на ярко освещенные места.
Увидев у двери обилие следов, Гырма съязвил:
- Похоже, здесь побывал целый полк следователей.
Но вот он метнул взгляд на первое окно банка, заметив на его наружном
подоконнике что-то интересное. Молодой следователь ринулся за ним:
- Что там, Егенмет-изчи?
След сапога. Кто-то из грабителей, видимо, подъехав на коне, оперся или
оттолкнулся от окна.
- И правда, теперь вижу след. Как я его сам не заметил? Сапог недолгой носки,
вон как отпечатались контуры шипов! Судя по ширине – размер – 44-й. Прав ли я?
Егенмет внимательно посмотрел на новенького и поощрительно кивнул головой:
- Вы наблюдательны, молодой человек. И каковы выводы о внешности этого
человека?
- Судя по размеру сапога, это – крепкий, физически развитый человек, роста не
меньше 170 сантиметров, веса не меньше 70 килограммов…
- Думаю, что вес у него был около 90 килограммов, - поправил следователя Гырма.
- Почему, разве след сапога и это говорит?
- Нет, я сужу по следу сильно вдавленного заднего копыта его коня. Оно как раз
находилось тогда под седоком…
Мухаммед только развел руками.
Он еще что-то долго говорил, но Егенмет уже тронул своего коня. На ходу он
обратился к начальнику милиции:
- Дайте нам с собой еще того рыжего вестового, что за мной приезжал. В сопровождение.
- Рыжие все портят, - засмеялся начальник, - а когда приведешь к нам
бандитов?
- Не знаю. Но если в ближайшие дни их не доставят сюда связанными, то
дело считайте безнадежным…
- За тобой, Егенмет, вроде бы никогда не числилось таких проигрышей.
Гырма не стал слушать, он кивнул головой рыжему милиционеру, и тот
тронулся вслед за следопытом.
Следы привели в село Дышкы.
- Правильно едете, аксакал, - одобрил выбранный путь следователь, здесь живет
известный вор Какабай-бала.
- Вот именно, известный вор, а не убийца, - сердито отрезал Егенмет.
В Дышкы Гырму встречали с почетом и уважением, предлагали остановиться на ночь,
но следопыт вежливо отказался, и небольшая группа двинулась дальше.
Они миновали дом Какабая-бала к великому неудовольствию рыжего вестового. Тот
считал дело ясным и с неохотой, ворча, следовал за Егенметом
Осталось позади и село Харазчи,
