над той юной девушкой, искавшей спасения в любви, точнее, в иллюзии этой любви. Нет. Мне смертельно стыдно. И перед собой, и перед Лёшкой, и перед дочкой Сашкой… Перед мирозданием, наконец! Жила-была девица без никакого самолюбия, без гордости и чувства собственного достоинства. Жила и искала, в кого бы вцепиться мёртвой хваткой, чтоб полюбил? Нашла. Вцепилась. Женила на себе. И потом долгие годы сама мучилась и парня мучила. Типично советская тётка с комплексами и желанием замуж любой ценой. Хотя не вполне… Мне на самом деле нужна была любовь, хоть какая-нибудь любовь, чтобы не чувствовать себя ущербной. Ну, вот и получила «хоть какую-нибудь», как заказывали, получите и распишитесь.
Самое первое моё замыкание (я так стала называть то, что со мной происходит вот уже пять лет) было как раз связано с началом отношений с Лёшкой. Тот самый первый день, самое-пресамое начало…
В полной мере замыкания начались не сразу, сначала некоторое время мучили предвестники. Меня тогда колотило и терзало по-чёрному: то я начинала рыдать, оплакивая свою бездарную жизнь, то вдруг хохотала, как безумная, как бы смотря на ситуацию со стороны и поражаясь её тупости и нелепости. Меня порицали и ругали все, абсолютно все, даже дочь. К счастью, Сашка была ещё недосформированным человечком, она просто сыграла тогда в команде – в команде семьи, родни. А я была в эпицентре всеобщего осуждения. На меня орала мать, надо мной потешался отчим, а Лёшка…
Лёшка вдруг показал зубы. Оказывается, они у него были и ещё какие острые! Кто бы мог подумать, семнадцать лет вместе и никогда прежде он не проявлялся, как мужчина-садист, мужчина-деспот, мужчина-мститель. Ну, скажем прямо, разозлиться было из-за чего: я решила порушить нашу дружную совковую семейку. Я встретила Илюшу и… пропала. Вдруг узнала, что такое любовь и страсть, вдруг поняла, что меня любят со всеми моими недостатками и даже пороками – о как! Пороками… Именно так я о себе и думала. А самое главное, мне стало вдруг интересно жить! Илюша – кладезь ума, интеллекта и знаний. Всю прежнюю жизнь я смотрела на таких людей со стороны, будучи совершенно уверенной в том, что они никогда не снизойдут до общения со мной, никчёмной и серой. И я никогда к ним не лезла, даже не пыталась вызвать у них интерес к своей ничтожной персоне.
И вдруг такой человек сам проявил ко мне огромное внимание. Мы встретились на моей работе, он был заказчиком рекламы для своей фирмы, а я работала с их текстами. И мы как-то легко разговорились, разболтались, я расслабилась и просто была самой собой. И даже не поняла, что меня «клеят», что Илюша, которому я понравилась чисто внешне, решил закадрить симпатичную женщину. Я-то себя не числила по разряду тех дам, которых кадрят с дальним прицелом. Поэтому спокойно пошла с клиентом выпить кофе в кафетерий, где мы болтали о жизни и о моём любимом кино. Я очень люблю кино, особенно хорошее советское. Кино – это целая история из моей жизни…
С раннего детства я очень любила смотреть все фильмы, что показывали по телевизору, даже взрослые. Не всегда всё понимая, но всем своим детским умом впитывая несущиеся с экрана эмоции, слова, внимательно слушая рассуждения героев, стараясь понять и прочувствовать всё то, что происходит на экране. Находящиеся рядом взрослые не обращали на это внимания, не замечали и ничего со мной не обсуждали. Им даже в голову не приходило, что восьмилетняя девочка внимательно следит, к примеру, за перипетиями фильма «Монолог», ужасно переживает за дедушку и прямо всеми своими детскими гормонами каким-то образом чувствует то, что чувствует главная героиня фильма – юная девушка в исполнении гениальной Неёловой. Нет, я не могла понять всего, даже чувствами не могла! Ой, нет… как раз чувствами – могла! А вот разумом не могла постичь происходящее, в силу возраста мне ещё не было это дано. Чувствами же очень понимала. И потом тихонько плакала у себя в кровати, вспоминая последние сцены фильма, вновь и вновь переживая драматический накал страстей. И так было с очень многими кинолентами. Нашими и зарубежными.
Когда я стала старше, то превратилась в запойную киноманку: ходила в кино почти на всё подряд. Даже одна, без подружек и кавалеров. Находила на афишных стендах кино, которое ещё не видела, и мчалась в кинотеатр, даже если он был на другом конце города. Когда мне исполнилось четырнадцать, ко мне присоединилась моя Ларка. Ларка моя, Лариска любимая…
Да, погружаясь в воспоминания, каждый раз получается, будто скачешь по пересекающимся множествам: одна тема, один человек – мысль о нём цепляет другую тему и другого человека, перескакиваешь на него, глядишь – а уже следующий оказался зацепленным. Бесконечная история, не имеющая начала. Впрочем, можно, конечно, любые воспоминания начать, как водится: сначала был хаос… А потом последовательно и нудно перечислять события по порядку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку – и получается внятное и последовательное повествование. Может, так правильно? Иначе ведь можно запутаться, заблудиться в собственной голове – не знаешь, куда кидаться, за что или за кого хвататься. Вот только начала про Лёшку, как тут же прыгнула на Илюшу, следом, не закончив про него, на кино, а тут уже и Ларка нарисовалась. Так всю жизнь у меня и не получается толком нормально анализировать, размышлять, думать. Прыгаю с мысли на мысль, с события на событие, с человека на человека. Правы были те, кто всегда считал меня не сильно умной и способной. И не умеющей сосредоточиться на главном. В этом меня всегда упрекала мама:
- Ты будто не здесь и не сейчас! То ли в мечтах, то ли просто в носу ковыряешь, разве так можно чего-то добиться в жизни? Так и будешь всегда пятая-десятая, никакая и серая. Нормальные люди ставят перед собой цели – разные, маленькие, большие и стремятся к ним, по пути ставя промежуточные задачи. Ты же вообще не способная ни цели определить, ни задачи поставить. Живёшь, будто в раю! Всё есть и ничего не надо. Пустоглазая и пустоголовая.
Ох, ошибалась мама насчёт рая, сильно ошибалась! Вот уж никогда я не ощущала себя ни в раю, ни даже у его ворот. И моя отрешённость была от постоянной сосредоточенности на том, как бы вывернуться из-под трамвая под названием жизнь. Чтобы меня не снесло, не сшибло, не переехало, не покалечило. В общем, банальный инстинкт самосохранения, который выражался в ежеминутном напряжении от тяжёлых мыслей, как правильно поступить в тот или иной момент, как правильнее сказать, чтобы не попало-не влетело, в какую сторону сделать верный, то есть, не порицаемый шаг – направо или налево?
Опять, меня унесло далеко от столбовой дороги! А какая дорога, собственно, столбовая? Чего надо держаться, какой мысли, чтобы не прыгать по пересекающимся множествам?
Может, всё-таки попытаться с самого начала и последовательно? А что считать началом?
ЛИЧНО Я…
С сюжетом, вернее, с его развитием и засасыванием в себя пока не очень? Моя лирическая героиня большая любительница порассуждать об отвлечённом. Как я. Вместо того, чтобы лихо гнать волну событий, закручивать водоворот историй и приключений, этот чёртов персонаж копается в мелочах. И ему (ей), как и мне, интересно в них копаться, что ты будешь делать!
Но кое-что наметилось, правда? Для тебя, читатель, наметилось… Лично я прекрасно знаю, чем хочу заинтересовать и, возможно, как сделать, чтобы тебе влипнуть в читаемое. Хотя, не исключаю, что через какое-то время читателей останется полтора человека. Но это будут те самые, самые те, для кого пишу. Может, это важнее, чем привлечь абстрактную публику в некоем серьёзном количестве? Поговорить… говорить можно с единицами, а не с тысячами-миллионами. А мне что нужно? Мне как раз поговорить. Как любителю уединения – бесконтактно. Вот, придумала: литература затворников для бесконтактного общения. Вроде соцсетей, но только с длинными, очень длинными, аж на книгу монологами.
Что же касается массового читателя… Сколько я придумала этих «голливудских» сюжетов – сама не верю, когда вспоминаю! Целая очень «толстая» папка в компьютере – заявки на сценарии. Одна из виселиц на экране, кстати. Нынешний сюжет не оттуда, там спят вечным сном именно голливудские: рассчитанные на громадные бюджеты, стопроцентно кассовые, уж поверьте мне, старой киноманке, кинофанке и вообще самому большому любителю и знатоку кино из ныне живущих. Шутка. Хотя я на самом деле всегда увлекалась синематографом (первая буква именно «С»!), изучала его историю, читала-лопатила всю возможную критику, даже зарубежную… Поэтому понять, что мои придумки – коммерческие бомбы, знаний хватает. Но они так и умрут (уже сдохли) в этих папках, никем, кроме меня неоценённые. Ибо я их никому не показывала, никому о них не рассказывала и не расскажу. Бессмысленно потому что. В России бессмысленно по одной тысяче причин. Отправлять в Штаты – образовывается другая тысяча. Начнём с того, что нужно делать художественный перевод. Собственно, на этом и закончим.
«Вот поели, теперь можно и поспать!» Какое счастье, когда любое своё желание не надо ни с кем ни обсуждать, ни согласовывать! Вот как хочу, так и ворочу собственное время и собственную жизнь. Поработала, сколько в меня влезло, сейчас буду отдыхать. Сколько влезет.
Самое прекрасное, чего мне удалось достичь в этой жизни, чем обеспечить себя в полной мере – одиночеством. Кто-то вздрогнул от одного лишь слова. Бедолага! Для меня сие понятие – стопроцентный синоним свободы и независимости в самом объёмном их смысле. Жаль не с молодых лет, обидно, что уже под закат. Потому что прекраснее жизни без никакой, вот вообще никакой, зависимости ни от кого лично для меня не существует.
Мне пытались внушить и не раз: ты просто никого не любишь, поэтому не знаешь, что зависимость от любимого существа – сладка, что притирка друг к другу двух любящих друг друга «свобод» – это трудный, но прекрасный процесс, в случае успеха которого… и бла-бла-бла до розовых пузырей. Ну, верю, верю же! Но не для меня это всё. И любила, и, может, до сих пор люблю… Исповедоваться на эту тему только ненавижу. Суть в том, что есть штуковина, драгоценней которой для меня ничего нет и уже не будет никогда. Это свобода. Полная, безусловная, абсолютная. А она не терпит никакого соперничества, никакой двойственности, никого рядом с объектом, кроме себя. Приходится выбирать. И выбирается, естественно, та любовь, которая больше.
Три попытки брака – три! Это вам не комар почесался. И каждый раз по большой любви – я без любви или хотя бы огромной симпатии к себе ни человека, ни животное, ни полицейского или адвоката близко не подпущу! Я пыталась строить отношения в разных плоскостях: и забивая на свою страсть – свободу-независимость, ограничивая её, любимую, заставляя себя изменять ей, прелестнице моей; и сочетая две любви – к ней и к мужчине, устраивая, можно сказать, дикий разврат в одной квартире, где вместо двух любящих организмов всегда присутствовали трое: и за обедом, и перед телевизором, и в постели, и по гостям все вместе шлялись. Могло ли подобное безумное непотребство продолжаться долго? Сколько мог терпеть любящий мужчина? Кстати, понятия не имею, сколько некий
