няне:
«Спасибо!..»
…
Эрик, увидев Анфису с яблоком, слегка почесал наконечником стрелы у себя в затылке, пожал плечами и, не очень уверенно, произнёс, кивнув в сторону мишени:
«Вставай!..»
Анфиса, отставив в сторону мишень, встала спиной к большому кусту с огромными алыми розами, что сажала когда-то Фрося...
Стащив со своих длинных русых волос красный бант, она стала прямо и неподвижно, выпрямившись, и аккуратно поставила себе на темечко — большое и красивое, золотисто-жёлтое с красным, яблоко.
Бант она осторожно расправила — и приложила к своей груди, прижав его пальцами обеих рук к своему белому платьицу: огромную, красную с чёрным, бабочку-крапивницу...
Глаза Анфисы были устремлены прямо на Эрика...
Эрик посмотрел на неё — и быстро отвёл свои, какие-то сразу потерявшиеся, глаза, и как-то замялся, слегка механически переминаясь с ноги на ногу, и глядя куда-то вниз...
Нерешительно, и несколько раздражённо, произнёс:
«Знаешь, мне как-то связываться с тобой нет никакой охоты!..»
И, подняв лук, стал целиться в мишень рядом с Анфисой. Глядеть ей в глаза — он явно избегал...
А она, не мигая, смотрела ему в лицо — и будто какой-то неведомый голос в ней, откуда-то из огромной тёмной глубины, каким-то ночным, совиным эхом повторял в ней:
«Взглянешь!.. Взглянешь!..»
Эрик взглянул. Взглянул ей в глаза...
...И, в совершенной нерешительности и растерянности, опустил лук, с уже почти натянутой тетивой... Его взгляд — теперь действительно не мог оторваться от глаз Анфисы...
А она — стараясь говорить осторожно, чтобы не уронить со своей головы яблоко — и глядя ему в упор в его не соображающие глаза — громким змеиным шёпотом произнесла:
«Что — слабО? Трус несчастный!..»
Эрик — не отрывая своего взгляда от глаз Анфисы — медленно поднял лук и стал целиться в яблоко на её голове...
…
Анфиса услышала очень короткий и резкий свист стрелы — мчащейся прямо в неё...
...И когда она услышала этот звук — тут же, будто какой-то острой иголочкой — резко кольнуло у неё в груди...
...И тут же — ярко вспыхнула в сознании внезапная мысль, что это уже было, что эта стрела — летит как бы из Прошлого, но в то же время — из Будущего. И эта стрела — это Стрела Времени. И Стрела Времени — несёт смерть...
...И ещё: тайна её смерти — она и заключает в себе тайну её рождения...
Яблоко слетело с её головы...
Эрик, опустив лук, молча стоял неподвижно, глядя на Анфису, но как бы не видя её...
Анфиса некоторое время тоже стояла молча и неподвижно, тоже продолжая глядеть на Эрика, и тоже как бы совершенно его не видя...
Потом она — не отрывая красную бабочку-крапивницу от своей груди — взглянула влево и назад: туда, где, по звуку, упало яблоко...
Яблоко лежало в траве под красными розами — пробитое стрелой насквозь почти посередине...
Анфиса положила свой бант на стол, и подняла яблоко. Вытащила из него стрелу...
Стрела была идеально прямая, ровная и гладкая, из хорошего жёлто-белого дерева, покрытого каким-то прозрачным лаком, с крепким, и достаточно острым, стальным наконечником, и с очень тонкой металлической пластинкой на противоположном конце в качестве оперения-стабилизатора...
Да, дядя Гена не умеет делать плохих вещей!..
Сдержанно похвалила:
«Хорошая стрела!..»
Эрик медленно, и как-то автоматически, подошёл к ней, продолжая глядеть на неё как на какое-то явление с того света...
Анфиса прижмурилась — и поглядела сквозь дыру в яблоке на Солнце... Потом — через ту же дыру — на Эрика...
Потом повертела этим продырявленным яблоком перед Эриком — и предложила ему:
«Хочешь? Ты его заслужил!..»
Эрик молчал. Он был явно не в себе...
Анфиса сказала:
«Как хочешь!..»
И — откусила небольшой кусок яблока около дырки...
Потом спросила:
«А хочешь — я в него тоже попаду?»
Эрик механически протянул ей лук...
Анфиса сказала, немного прожевав кусочек яблока:
«Подожди!..»
Она повернулась к треноге с мишенью и аккуратненько поставила яблоко на квадратный торец стержневой рейки, который был вровень с верхним краем фанеры...
Взглянула внимательно на стрелу...
Сказала:
«Её сполоснуть надо: липкая!..»
Быстро побежала со стрелой на пруд — он здесь был почти рядом...
Нагнулась к воде (что-то опять кольнуло у неё в груди!..), поболтала в ней стрелой, вынула, стала её отряхивать...
На противоположном берегу пруда что-то квакнула лягушка... И — шлёпнулась в воду, подняв расходящиеся круги...
Анфиса хотела вытереть стрелу о платье. Но передумала (платье было жалко): подняв его спереди — вытерла стрелу о трусы, несколько раз проведя ею по ним...
Вернулась к мишени, взяла у Эрика лук...
Она уже стреляла из него не раз, тайком от Эрика и других мальчишек. Арина прекрасно научила стрелять из лука и её, и Нику! И Алик тоже в этом помогал. Но Эрику об этом особо знать не нужно...
Анфиса встала на место, откуда стрелял Эрик. Наложила стрелу на небольшой, лёгкий и изящный рессорный лук, с левой его стороны, и — обратным концом — на тетиву, вставив в неё крепкое ровное ушко лёгкой прямой стрелки. Натянула тугую, но не слишком, упругую тетиву, из белого капронового шнурка, и — прицелилась...
Она умела быть, когда нужно, внимательной, спокойной, терпеливой и целеустремлённой...
Эрик стоял, не двигаясь, почти как парализованный, тупо глядя на Анфису...
Яблоко, чётко сбитое её стрелой, разбрызгивая сочную белую мякоть, полетело в розовый куст...
Анфиса, быстро передав Эрику лук, побежала смотреть яблоко. Осторожно достала его из куста, стараясь не поцарапаться о шипы, и попутно слизав языком его сочные белые крошки с лепестков алого розового бутона...
Стрела почти сама вывалилась из разбитого яблока — и Анфиса воткнула её в землю. Поднялась, оглядела своё яблоко... Оно было сильно разбито, но не запачкалось...
Подошёл Эрик. Анфиса отломила большой кусок яблока — и протянула ему, приглашая отведать...
Эрик, по-прежнему ничего не говоря, отрицательно помотал головой...
Анфиса сама быстро управилась с остатками яблока, и вытерла липкие руки о траву...
Эрик вытащил из земли стрелу, вытер её тоже об траву, также и наконечник пообтёр о траву от прилипшей земли... И — медленно, глядя себе куда-то под ноги — пошёл со своим оружием прочь...
Потом — уже почти у поворота песчаной садовой дорожки — он немного приостановился, обернулся к Анфисе, и — сказал ей, каким-то глухим и негромким голосом:
«Не говори никому, что я стрелял в тебя!..»
Сделав ещё несколько небольших неуверенных шагов — Эрик опять приостановился, снова обернулся, и — произнёс, как-то ещё более тихо и глухо:
«И не делай больше этого!..»
И — скрылся за деревьями и кустами сада...
Анфиса постояла, посмотрела на свои руки... И — пошла их мыть в пруду...
Анфиса представляет себя бабочкой — а бабочка представляет себя Анфисой
Вымыв хорошенько и сполоснув руки, отряхнула их получше, и вытерла их о своё платье и о свои распустившиеся волосы. При этом — она невольно обратила внимание на своё отражение в воде...
Вода в пруду была чистая, прозрачная, и дно было хорошее, чистое, песчаное, не поднимавшее никакой мути...
Гладь воды быстро успокоилась — и явила Анфисе её чёткое, почти идеальное зеркальное отражение...
На Анфису смотрела из воды очень странная девочка. Это была как бы она, Анфиса, но только — из какого-то другого, нижнего мира. Но в этом нижнем мире — отражалось Небо...
И Анфисе вдруг очень захотелось взять эту девочку, эту Анфису из того нижнего мира, крепко за плечи, вытащить её оттуда, из этого обманчивого водного зеркала, и — сильным рывком — забросить её вверх, как можно выше, в самое Небо!..
Интересно, если её забросить туда как можно выше — то сможет она там превратиться в какую-нибудь птицу? Или, хотя бы в бабочку?..
Она представила себе, как эта бабочка будет там летать — и смотреть на неё сверху...
И думать:
«Я просто бабочка — или я, на самом деле, та Анфиса, что там внизу? Ведь я же, кажется, была раньше Анфисой? Или — каким-то её отражением? А кто же я сейчас?..»
И она так полетает, подумает... И решит, что лучше всего — быть сразу и бабочкой, и Анфисой. И ещё — какой-нибудь большой-большой птицей — где-нибудь там ещё, ещё выше!.. И эта птица тоже будет летать — и думать, что она — тоже Анфиса!..
И будет повторять про себя, чтобы не забыть:
«Я — Анфиса! Я — Анфиса!..»
И куда она полетит?.. Это она подумает!.. Ведь куда угодно можно лететь! Она посмотрит на Солнце — и подумает, что если она полетит прямо-прямо на Солнце, то — она ведь от него сгорит, да?.. Как Икар?.. Хотя настоящий Икар не сгорел...
Нет, она будет всё время чувствовать Солнце — над своею спиной, над своими плечами — и лететь над каким-нибудь высоким, красивым берегом большой реки, и весь этот берег будет просто усыпан разными красивыми цветами!..
И по этому берегу — будет бежать та Анфиса, которая внизу, и — смотреть на неё, и махать ей рукой снизу, чтобы она не улетала!..
А она крикнет ей сверху:
«Прыгай сюда! Прыгай сюда ко мне! И ты станешь птицей, как я!..»
И она, Анфиса Нижняя, разбежится — так сильно-сильно! — как можно сильнее! — и прыгнет!..
Оттолкнувшись — вот от этого большого плоского камня!..
Сон Анфисы. Полёт к Кавказским горам на Марсе.
Анфисе приснился сон. Цветной и удивительно яркий сон. И это был один из самых первых из её особо ярких снов, который она запомнила на всю жизнь...
Она бежит, не то вдоль крутого берега реки, не то по какой-то дороге. Бежит очень быстро. И бежать ей — просто удивительно-преудивительно легко!..
Кругом множество разных цветов: жёлтых, и красных, и синих... Она бежит — и думает, что вот сейчас она как от чего-нибудь оттолкнётся — прыгнет, как можно сильнее, вверх — и превратится или в бабочку, или сразу в какую-нибудь птицу!..
Впереди на дороге она видит какой-то плоский квадратный камень, с гладкой поверхностью красноватого цвета, вроде того гранита, которого так много в Питере. И сам камень похож на одну из гранитных ступенек или приступок, которые она где-то видела в городе. Возможно, у Нового Эрмитажа на улице Халтурина, около Зимнего Дворца и Дворцовой площади, где она не раз играла, часто и с Никой, у ног огромных каменных атлантов...
И Анфиса подумала, что если она от этого камня посильнее оттолкнётся — то точно сможет взлететь! И точно в кого-нибудь превратится! Лучше — сразу в птицу!..
И она оттолкнулась от этого квадратного камня — и действительно легко взлетела высоко в воздух! И при этом не превратилась ни в бабочку, ни в птицу. И это было самым чудесным открытием: оказывается, чтобы летать, вовсе не обязательно в кого-то ещё превращаться! Она и сама — прекрасно может летать!..
Ей захотелось взлететь как можно выше — и она запросто, почти без всяких усилий, смогла это сделать!..
Она увидела огромную равнину — усеянную несметным множеством цветов! И она полетела над этой равниной...
Скоро разноцветные цветы кончились — и остались только красные: множество красных цветов!..
Вдруг и цветы, и трава кончились — и Анфиса увидела перед собой внизу огромную гладкую пустыню красноватого цвета, всю покрытую мелкими ровными трещинами...
И Анфиса поняла, что она — на Марсе! Ведь поверхность Марса — это красная пустыня! И никаких каналов, и никаких
