дорог!..
Далеко-далеко впереди, на самом горизонте, показалась длинная цепь остроконечных гор со сверкающими белоснежными вершинами...
Анфиса поняла, что это — Кавказские горы, про которые ей рассказывал отец, и где он когда-то воевал во время войны против фашистов. Значит, на Марсе — Кавказские горы тоже есть!..
Анфиса полетела прямо к этим горам. Что-то очень важное говорил ей отец про эти горы...
Да, к ним — прикован Он! Которого она должна освободить!..
Она подлетает к горам — но Его нигде не видит. И горы — они какие-то как бы не настоящие, но огромные и пугающие. Анфисе страшно... Но она ведь должна найти Его! И она — продолжает в своём полёте приближаться к этим горам...
Горы — какие-то плоские, как нарисованные. И совершенно не живые. А что же за ними? Какая-то огромная, страшная пропасть?..
Анфиса боится заглянуть за цепь этих странных и страшных гор. Но так хочется, хотя и очень страшно! Что, если Он — там? Она ведь непременно должна Его найти и освободить!..
Ей очень, очень, просто жутко страшно! Но она — подлетает, чтобы заглянуть за линию этих гор...
И — заглядывает...
И не видит там — НИЧЕГО...
…
Анфиса несколько раз просыпалась и видела, что она лежит в своей постели на их ленинградской даче. Видела встревоженных близких: няню, отца, Герту и других. Видела женщин в белых халатах, которые осторожно её осматривали, что-то с ней делали. Анфиса понимала, что это врачи...
Потом была чистая, светлая, белая больничная палата, койка с чистым, белым, хрустящим крахмальным бельём, какие-то приборы и приспособления. И тоже женщины в белых халатах. Но уже несколько раз появлялись и пожилые седые мужчины, очень важные и серьёзные, тоже в белых халатах, тоже что-то с ней делали, и тоже что-то про неё говорили...
Потом она опять проснулась у себя на даче, среди своих близких, и спала уже гораздо меньше, и чувствовать себя стала почти как обычно. Стала сама вставать, и ходить, и есть, всё как обычно...
Постепенно, из рассказов всех окружающих, и из каких-то собственных воспоминаний, у неё стала составляться картина того, что с ней произошло...
…
Оказывается, её нашли без сознания на самом-самом берегу пруда, почти наполовину в воде, и она каким-то чудом не утонула и не захлебнулась. Эрик прибежал в дом весь в слезах и смертельно испуганный, и позвал взрослых. Первой прибежала к пруду няня и вытащила её из воды. Тут же Анфису подхватил на руки дядя Гена, отец Эрика, и понёс в дом. И где-то на полпути — к нему подбежал отец и взял её на руки сам...
У неё что-то случилось с сердцем. Но что именно — врачи опять не смогли толком определить. И насколько это опасно — тоже не смогли толком сказать. Сказали, что медицина с такими случаями, кажется, ещё не сталкивалась...
Отец говорил вполголоса с важным, серьёзным и седым доктором что-то про Новую Землю, про атомные и водородные испытания. Но тот лишь пожал плечами и развёл руками...
Предположили, что, может быть, это «на нервной почве», что девочка очень впечатлительная и эмоциональная, с чрезвычайно развитым воображением, и просили это в дальнейшем учесть...
Конечно, после произошедшего все старались соблюдать какие-то меры предосторожности. Но Анфиса чувствовала себя очень хорошо. В полном смысле слова: как ни в чём не бывало! И даже ещё лучше! С огромным удовольствием и бегала, и прыгала, и плавала, занималась разными физическими оздоровительными упражнениями и процедурами, и всеми видами спорта, какими только хотела заняться. И всё это явно шло ей только на пользу...
И, постепенно, а, тем более, по прошествии лет, про это происшествие почти забыли...
…
Про свой сон Анфиса потом рассказала Нике. Ника сказала, что ей тоже снился однажды Марс. И горы там тоже снились. И снилась какая-то пещера...
Мама Ники, тётя Стеша, была спелеологом и гидрологом, и исследовала разные пещеры и подземные реки. И однажды она брала с собой Нику в какую-то экспедицию — и показала ей одну страшную, глубокую пещеру. И Нике потом эта страшная пещера снилась. Ей казалось, что там живёт какой-то дракон или Змей Горыныч, и что он может её сожрать...
Но она кинула туда камнем — и крикнула:
«Я тебя не боюсь!..»
Но оттуда никто не вылез. И Ника с тех пор пещер почти не боится...
А в своём сне про Марс Ника встретила какую-то девочку, и она ей что-то рассказывала очень важное про Марс и про коммунизм. Но что — Ника не помнит...
Ника сказала Анфисе:
«Наверное, это тоже была Андромеда, как у тебя. Из Будущего. По-моему, она прилетала оттуда...».
И Анфиса тоже опять подумала, что Андромеда — она точно должна быть из Будущего. А здесь она — потому что она прогрессор.
Наверное, готовится новая революция...
Про беременность Идеей и функцию кесаря
Всё-таки, Анфиса не могла не прояснить для себя вопрос о том, откуда берутся дети.
Фрося работала в женской консультации. И она старалась ничего такого странного и необычного про женщин и их болезни не говорить в присутствии Анфисы. И не произносить некоторых слов. Но некоторые такие слова до слуха Анфисы, всё-таки, доходили. И даже не по одному разу. Например, слово «беременность». Какая-то особая женская болезнь. И как-то связанная с детьми.
Правда, Данила что-то говорил и объяснял в разговоре с Аликом про «беременность Идеей». Но Анфиса как-то догадывалась, что это «не про то».
Анфиса как-то стеснялась спрашивать у кого бы то ни было из взрослых про подобные слова. Конечно, можно было бы поискать про их значение в разных энциклопедиях и словарях. Но Анфиса каким-то особым чутьём чувствовала, что это должно быть не книжное — а какое-то «житейское» знание. И узнано оно должно быть каким-то «житейским» образом...
И вот, как-то раз, почти случайно, она играла на даче у них на улице, где не особенно любила бывать. Делала из песка у дороги «вражеские» корабли — и расстреливала их «торпедами», то есть, камешками. Наскучив этим занятием, пошла по улице дальше. И почти случайно встретила знакомую соседскую девочку (не из самого близкого соседства). Девочка была немножко постарше и повзрослее Анфисы. В тот раз она играла со скакалкой — и охотно предложила поиграть с ней Анфисе. Анфиса не отказалась.
Какая-то доверительность возникла между ними мгновенно. Запросто так стали говорить и о мальчишках, и о взрослых...
И, после нескольких упражнений со скакалкой, Анфиса, как-то почти само собой, вдруг спросила у девочки:
«А ты знаешь, что такое беременность?»
Девочка ей тут же, с готовностью, ответила:
«Конечно, знаю!..»
И она рассказала, как у них родственница была беременна и должна была родить ребёнка. И ей разрезали живот, потому что ребёнок не мог выйти. И она потеряла много крови и едва не умерла.
И девочка сказала, что иногда дети «так выходят». Но сейчас всё чаще женщинам приходится разрезать живот, потому что дети не могут выйти. Потому что женщины от неправильного поведения стали очень не здоровые и нормально рожать не могут...
И Анфиса вспомнила, что она ведь, действительно, что-то подобное слышала из разговоров Фроси! И не один раз! И даже, кажется, слышала, как называется это страшное разрезание живота у женщин.
И почему-то тут же у неё появилась необъяснимая уверенность, что она появилась на свет — вот именно таким страшным, кровавым образом!..
И она подумала:
«Так вот почему моя мать меня так не любит, и так избегает меня видеть!..»
Только, вот, при чём тут кесарь? Это же какой-то не очень хороший царь?Или кесарь — это и есть разрезатель живота у женщин? Наверное, от слова «коса», и «косить». Косою делать сечение. И, наверное, был такой царь — который любил этим развлекаться! А «кесарю — кесарево!» — это, значит, должно придти время, когда всех царей-тиранов будут самих резать!
Никому не уйти от революционной справедливости!..
Глава 10: ВОЗВРАЩЕНИЕ ВРЕМЕНИ
"...Мне Аббатиса задала урок —
Ей карту Рая сделать поточнее.
Я ей сказала — я не Сведенборг.
Она мне: будь смиренней и смирнее.
Всю ночь напрасно мучилась и сникла,
Пока не прилетел мой Ангел-Волк,
Он взял карандаши, бумагу, циркуль
И вспомнил на бумаге все, что мог.
Но Аббатиса мне сказала: "Спрячь.
Или сожги. Ведь я тебя просила,
Тебе бы только ангела запрячь,
А где ж твои и зрение и сила?"..."
(Елена Шварц
«ТРУДЫ И ДНИ ЛАВИНИИ,
монахини из ордена Обрезания Сердца»)
Сны Анфисы. Царица Подземного Царства.
Анфиса, пока не познакомилась с Никой, очень мечтала в своём раннем детстве иметь сестру. Чувство одиночества и тоски по какому-то очень близкому человеку, другу, такому же, как она, стало ей знакомо с самых первых лет, как только она стала себя помнить. И общение с отцом и другими близкими и очень добрыми к ней людьми не могло её избавить от этой тоски.
Играть с другими детьми — у неё как-то очень редко получалось. И иногда она в этих случаях начинала замечать на себе какие-то странные взгляды других детей, и какие-то шушуканья за своей спиной. А иногда — ей с другими детьми становилось просто скучно. А чаще — ей просто интереснее было играть одной.
И в своих играх она очень часто была настолько поглощена образами своего воображения, своими фантастическими воображаемыми приключениями — что больше ей никто был не нужен.
Но тоска по близкой подруге-единомышленнице, всё-таки, была очень сильной. И отзвуки этой тоски остались у Анфисы даже тогда, когда она познакомилась с Никой.
Впрочем, и у Ники Анфиса угадывала какие-то отзвуки подобной же тоски. Обе чувствовали нечто подобное. И у Ники тоже не было никаких близких подруг, кроме Анфисы. И это их сближало...
…
Анфисе несколько раз снилась какая-то девочка, с которой они даже не играли — а которая говорила с ней о чём-то очень важном. Но о чём — Анфиса, когда просыпалась, почти ничего не могла вспомнить.
Но, наконец, ей удалось установить во сне какой-то серьёзный контакт с этой девочкой. И эта девочка рассказала Анфисе, что она — из Подземного Мира. И приглашала Анфису к себе. И много ей рассказала, и про себя, и про свой Подземный Мир...
Анфиса тогда проснулась посреди ночи — и очень ярко вспомнила весь этот свой сон, и рассказ этой девочки. И постаралась, лёжа ночью, вспомнить все-все подробности и всё-всё обдумать.
И она — как-то почти невольно — стала что-то «творчески» добавлять от себя к этому увиденному сну, какие-то новые интересные детали, которых, как ей казалось, там не хватало, но которые должны были присутствовать.
И, как-то, она стала в своём воображении понемногу развивать весь этот привидившийся ей сюжет. Как сценарий фильма.
И у неё стала получаться такая история...
…
В Будущем произошло восстание роботов, и роботы уничтожили на Земле всех людей. Или же люди сами уничтожили друг друга в совершенно страшной войне с применением всех видов оружия. В этой войне на Земле погибло всё живое. А уцелели только роботы.
Роботы не стали спасать людей, а спасли и оставили в живых только эту девочку, потому что только она одна относилась к роботам как к людям и верила, что у роботов есть душа. И только она одна умела понимать роботов и общаться с ними — как больше никто из людей.
Роботы сделали эту девочку своей царицей — и построили для неё под
