Когда ты вспомнишь обо мне

Серёжи.

Лара считала себя дамой здравомыслящей. Хотя и склонной к романтизму. Не к любовно-авантюрному, а в плане погрезить. И её отношение к мистике тоже было скорее из области погрезить. От скуки жизни представить возможным нечто за пределами здравого смысла. Оправдывая это опять же вполне здравым доводом, что не всё пока познано, и допустить-то можно. То есть теоретически она допускала и существование колдовства (ну, очень редко и понемногу). При этом предпочитала, чтобы даже в книжках любые мистические непонятности в итоге объяснялись вполне прозаично.

Ах, как над ней бы посмеялся сам Серёжа…

Эта её готовность к допущению волшебства в обыденной жизни приводила его в буйное веселье, она из чувства противоречия начинала настаивать, он язвил, иногда обзывал её инфантильной, правда, до этого доходило всё же редко, это она уж очень не к месту и не  ко времени пускалась фантазировать, чаще он просто подшучивал, как над милой детской слабостью.

А если убрать мистику, то из фактов были всего два. Кто-то отравил Кота. И кто-то отравил Серёжу.

И если это не Серёжа, то кто-то хотел, чтобы она так подумала.

Зачем?

Кто так сильно ненавидел её? И Серёжу? В первую очередь Серёжу, конечно. Не сам же он наелся этого яда. Да и версия о несчастном случае бред.  Сроду он никаких крыс не травил. Если и докучали порой, то смеялся, что планирует приручить парочку, и рассказывал старую байку о крысе, которая носила знакомому бомжу баксы из банка по соседству в благодарность за еду и хорошее отношение. Вот представить Серёжу, пытающегося приручить дикую крысу, она могла запросто. Прямо видела, как он отдаёт той кусок своего бутерброда и пытается вести с ней философские беседы.  Вполне в его духе. Он и с Котом разговаривал. И утверждал, что умному человеку достаточно и молчаливого слушателя.

А вот представить Серёжу, кому-то подсыпающего яд… Нет.

Это мог сделать монстр из её воображения – воображения, измученного горем, бессонницей, таблетками, - при полной отключке критического мышления, - и тут это предсказание, и её соучастие в обряде, колдовстве практически, и получилось, что она, такая здравомыслящая, верит в колдовство больше, чем в Серёжу.

А Серёжа тоже жертва. И кто-то то ли решил убить тех, кто ей дорог. То ли главная цель – Серёжа. А ей зачем-то полагалось считать его дьяволом – и верить в то, что его убила она. Своим колдовством.

Лара знала, что с этим разберётся. Это её долг перед Серёжей. А к долгам Лара относилась трепетно.

И ей помогут Серёжины подружки. Независимо от того, захотят они или нет.

Подружки.

С подружками, кстати была странность… Хоть и пребывала Лара в шоке, тем не менее, не могла не заметить некоторую неестественность Серёжиных похорон. Неправильность. Да, философски рассуждая, смерть вообще неправильна, а здорового человека – и неестественна, но при этом близкие покойного обычно рыдают или как-то иначе проявляют своё горе, но не отсвечивают абсолютно каменными лицами –ни слезинки, ни всхлипа, ни жалобного слова.

Плакала только Маша, Серёжина 14-летняя дочь. Да пара соседок. Ну, и бывшая жена смахнула пару слезинок – а большего от неё и не стоило ждать, Серёжа давно для неё был никто, просто родственник, чаще никчемный, но иногда удобный, на случай свалить на него какие-нибудь свои проблемы или пристроить ненадолго Машку.

Но у Серёжи были подруги. Давние, со студенческих времён. Лара в том числе. И Лара знала, что все они были так же близки с Серёжей, как и она. Даже немного ревновала одно время. Пока не поняла, что Серёжиной готовности помогать и сопереживать хватает на всех.  И вот – Катя и Маша вообще не пришли на похороны. А Анна и Мариша… Наверное, со стороны она выглядела так же.

За неделю до Серёжиной смерти они собирались на Катином дне рождения. Её муж, Олег, толстяк и балагур, которого Катька обожала, наготовил всякой экзотики, было много вина, много тостов, все хохотали, обнимались, обожали друг друга. Пели под гитару дурацкие песни времён нищего студенчества, какую-то отсебятину. «Я перестала обожать Серёжу, потому что свихнулась от горя и решила, что он убил моего кота, - думала Лара. – Но что случилось с остальными?»

Самое забавное, что все они дружили с Серёжей – но не особо общались друг с другом. То есть охотно собирались на всяких посиделках – по инициативе Серёжи, как правило, - даже однажды большой компанией выбрались на Кипр, но вот желания общаться напрямую, без Серёжи, созваниваться, встречаться, как-то не наблюдалось. То есть при расставании, разгорячённые вином и приятным вечером, каждый раз обнимались и, вполне искренне, обещали созвониться непременно – но потом находились заботы и общение нужнее и интереснее, и в следующий раз пересекались опять по Серёжиной инициативе.

Анна была слишком на своей волне, эдакая рафинированная интеллигенция, с вечными не всегда уместными цитированиями поэтов – Лара поэзию не понимала и напрягалась.

Марина либо думала о работе и была молчалива и отстранена, либо говорила о работе – и могла заговорить до смерти.

С Катей было проще. Её пунктиком был Олег. Это тоже утомляло, но пережить было можно. Так же, как и Машу с её вечными проблемами с роднёй.

То, что Катя с Олегом не пришли на похороны, было из ряда вон. Катя была добропорядочна до занудства и не пропустила бы похороны даже просто знакомого, так как считала бы это неприличным. Последний долг и всё такое. А уж проститься с Серёжей приползла бы умирающая.

Лара решила начать со звонка Кате.



Катя. Анонимка

Катя попыталась увильнуть от встречи – но Лара проявила несвойственную ей обычно настойчивость, и Катя согласилась.

- Ладно, приезжай. И прихвати спиртного, у меня закончилось.



Катя выглядела не лучшим образом. Как, впрочем, и квартира – словно аккуратистка Катя на всё забила уже минимум как месяц. Неужели так переживает о Серёже? И где Олег? Как он терпит этот разгром?

- Где Олег? – спросила Лара.

- Олег ушел, - буднично ответила Катя.

Ответила с тем спокойствием, от которого Ларе стало страшновато.

- Как – ушёл? Куда-то? – зачем-то переспросила она. Хотя уже знала, что Катя ей ответит.

- Обыкновенно ушёл. Насовсем.

- Но почему? Вы же… Мы же были у вас недавно.

- Спасибо Серёже. Он постарался.

Ну вот. Опять Серёжа.

- Рассказывай.

Катя пожала плечами.

- А почему нет? Теперь пусть хоть весь город знает.

Пять лет назад Олегу предложили выгодную командировку за рубеж, но – без Кати. Посовещались и решили, что ехать надо. Катя осталась одна. И у неё случился роман. Ну, вот никогда не тянуло на сторону, а тут нашло наваждение. Как нашло, так и прошло. И знал о романе только Серёжа. Потому что встретил их в неподходящем месте, а ей хватило потом дури броситься к нему с уговорами, чтобы молчал., никогда и никому, потому что роман романом, а Олег это её всё. И Серёжа обещал. И держал слово. Пять лет. И…  - Катя закусила губу и замолчала.

- Он рассказал Олегу? – мягко спросила Лара.

Катя кивнула:

- Хуже. Он прислал анонимку.

- Он ли?

- Со всеми подробностями. Понимаешь… Их знал только Серёжа. Больше никто. Ты же знаешь, как с ним… И не заметишь, как всё расскажешь. Тем более, он уже знал главное.

Лара знала. Серёжа был их общий на всех поверенный – и в сердечных делах, и в прочих.

- Может, знал кто-то ещё? Может, этот твой, ну, приятель, кому проболтался?

- Я думала об этом. На конверте был штамп Серёжиного почтового отделения. Мелочь, конечно… Но, главное, там… были подробности, о которых не знал Игорь. Ну, тот. Что я делала ради него подтяжку. Он был моложе на 16 лет. И я… я была такая дурра. Мне просто отключило мозг.  Потом прошло. Вот как грипп. Переболел – и всё. Только при гриппе мы знаем, чего ждать, лечимся, терпим. А тут… Знаешь, я понимаю, он решил меня наказать, мужская солидарность, всё такое, но… нет, всё равно не понимаю.

- Кать… Я расскажу тебе сейчас одну дикую историю. Я хочу, чтобы ты её выслушала. И будем думать вместе.

Через полчаса Катя ошарашено спрашивала:

- Но как??? Как можно было повестись от какой-то цыганки? Она тебе наговорила всякой фигни, и ты уже поверила. Нет, я понимаю, ты была в ужасном состоянии, но ведь бред полный.

- Я не то чтобы поверила… Я допускала, что КТО-ТО отравил Кешу. Так оно и есть, скорее всего. Она была просто как дорожный указатель: иди туда, найдёшь того. Ты ведь не ждёшь, что указатель тебя обманет. Хотя теоретически это возможно. Я и пошла. А там оказался Серёжа. И все эти мелочи – ключи, сигареты… И я… ну да, поверила. И поверила, что это я виновата в его смерти.

- Ну, ты даёшь. Нет, Серёжа-отравитель котов – это, конечно, круто. А! И воплощение зла. Для бескорыстных цыганок. Нет, извини, это уже перебор.

- А Серёжа-анонимщик это не перебор?

- Ты думаешь, это не он? – с надеждой спросила Катя.

- А ты? Ты веришь, что он мог?

- Я голову сломала. Мне в петлю хотелось, если честно. После того, как Олег ушёл, я бросилась Серёже звонить. Я же не верила всё-таки. Я хотела, чтобы он меня разубедил – и что-то исправил. Посоветовал. С Олегом поговорил. А мне эта его мымра ответила – что Серёжа уехал на неделю и мобильный не взял. Ну, а потом я стала думать, сопоставлять… вот и получилось, что всё-таки Серёжа.

- Так и у меня – получилось. Запасные ключи – у Серёжи. Больше ни у кого. Что я могла думать? Я ему тоже пыталась дозвониться… Когда с Кешей так случилось. Я ведь не думала на Серёжу тогда. Но никто не отвечал. Наверное, он уже на даче был.

- И телефон забыл, как обычно.

- Знала бы, что на даче, точно бы к нему поехала. Разбираться. Ну, а так… Когда в субботу позвонили, что он умер, я…

- Да, я понимаю. Я вот что думаю. Эта твоя цыганка, она ведь неспроста. Ты её хорошо запомнила?

- Да я её вообще не запомнила.  Ну, такая, тощая, порывистая, говорит быстро. Ну, смуглая, волосы такие – цыганские, в общем. Я больше от нее удрать хотела, чем рассмотреть. А она цеплялась. Руки сильные. У них у всех сильные, наверное, бизнес такой, хватательный.

- А это точно цыганка была? Не ряженая?

- А знаешь… Вот ты спросила, и я как-то… Вот знаешь, она была словно немножко чересчур такая цыганка. Я даже бы и не смогла определить, в чём дело. Но что-то нарочитое было, пожалуй. А ты думаешь, это могла быть вовсе не цыганка?

- Ну, не цыгане же нашего Серёжу прикончили.  Или ещё окажется, что он главный наркодилер и тайный цыганский барон? Уж и не удивлюсь. Что ты ещё о ней помнишь?

- Так. Высокая. Тощая. Смуглая. Если не автозагар. Потому что оттенок был как бы… ну, не совсем цыганский. Волосы почти черные – но свои ли? Ну, лицо такое обычное. Глаза точно чёрные. Опять же, если не линзы. Вот – руки помню. Пальцы тонкие. И запястья. У меня шире раза в полтора, наверное. Красивые руки, и, кстати, ухоженные. Как после салона. Для цыганки, пристающей на улице… как-то не вяжется.

- Да ты просто гений наблюдательности!

- Я тогда была в таком шоке… До сих пор перед глазами стоит, как она меня за руки хватает и сверлит глазами.

- Да понятно. Постаралась дамочка тебе голову заморочить – и получилось. На первых порах. А у тебя есть какие идеи, кто мог анонимку эту чёртову прислать?

- Пока нет. Но будут точно. А пока – ты на похоронах не была и не видела наших. А у них к Серёже явно свой счёт. И это