хмельные глаза князя широко открылись, а руки безвольно опустились и легли на хрупкие плечи служанки. В полном смятении смотрел он на Катю, а в глазах его застыла неизбывная печаль и безнадежность.
- Что? – спросил Карелин, и в голосе его появилась решимость. – Что ты говоришь?.. Да как ты смеешь!..
- Александр, ты думал, что померла я, увидев меня всю в крови! А мне пришлось молчать, чтобы ты стал князем! Сын служанки не мог носить фамилию своего батюшки. Вот я и приняла все жертвы, всю боль на себя. Страдала и молчала... терпела... а сейчас не могу молчать. То, что ты сделал, и назвать-то никак нельзя! Я не хочу, чтобы мой сын злодеем был... Не хочу, чтобы ты был похож на батюшку своего!
Заливаясь слезами, Катя снова упала князю в ноги. Александр оцепенело смотрел на служанку и вдруг почуял всем нутром, как что-то новое, доселе незнакомое, пробудилось в его душе. Он наклонился к Кате, поднял ее с колен и снова, но теперь уже с нежностью, посмотрел на нее, словно впервые видел такое знакомое, открытое и доброе лицо.
- Не хочу, чтобы ты творил зло! – всхлипывая, твердила Катя. – Не хочу!..
- Десять лет ты со мной, Катя... Десять лет служишь мне... – тупо твердил Карелин, словно не слыша ее слов.
- Эти годы были моей единственной отрадой. Словами не передать, как счастлива я была видеть тебя, говорить с тобой и знать тебя лучше всех! Я считала тебя сильным; для меня ты и сейчас сильный! Откуда вам, мужикам знать, что для нас этот маленький комочек плоти, приходящий в жизнь через нашу боль и кровь? Никому из вас не понять, каково это – напрасно искать сына, которого у тебя отняли, напрасно горючие слезы проливать, проклинать и умолять, тоже напрасно!..
- Перестань! – дрогнувшим голосом попросил Александр.
- Да ты подумай, ведь Лиза мечется сейчас по полям, безутешно рыдая, бросается на каждый след и спрашивает, как спрашивала я когда-то, где мой сын... куда его дели?!
- Она сама виновата! – попытался оправдаться Карелин.
- А хоть бы и так, хоть я и не верю в это! Нет такой вины, что заслужила бы такую расплату! Ты можешь ненавидеть ее, коли хочешь, можешь убрать с глаз долой, разрубить ту петлю, что связывает вас... Убей ты ее, все одно не так виновен был бы... А ты отнял у нее дитя...
- Этот ребенок – плод ее греха!..
- Ты тоже был плодом греха... Да и кто мы такие, чтобы судить других? Неужто твоя совесть так чиста, что ты мнишь себя богом? За что ты так люто ненавидишь ее?
- Она лгала мне... насмехалась надо мной...
- Не верю я в это... Я, чай, видела, как она лила по тебе слезы, как ревновала... рыдала и звала тебя, когда думала, что никто ее не слышит. Она любит тебя... я сердцем вижу. А теперь она возненавидит тебя, и права будет. В чем виноват этот невинный ангелочек? Где он? Верни его матери, Александр!
Прежняя боль была так свежа, что Катя разом лишилась сил. Ее колени подломились, и она едва не упала, но сильные руки князя поддержали ее и подвели к ближайшей избе.
В доме никого не было, впрочем, как и во всех других избах, ибо насмерть перепуганные сельчане разбежались, кто куда. Карелин открыл дверь, вошел в горницу и отвел Катю в уголок, где горела лампадка. Он поднес лампадку к ее лицу, и в слабом, мерцающем свете горящего фитилька грустно посмотрел на нее.
- Катя, побожись перед иконой, что не солгала мне, – жалобно попросил он. – Побожись, что ты и вправду моя матушка!
- Ты – сын мой, Александр, – истинный крест святой, – сын!
- Значит, это кольцо твое? – спросил он, расстегивая воротник рубахи и показывая простенькое, но самое дорогое для него колечко, висевшее на шнурке.
- Воистину так, мое.
Александр провел рукой по катиной голове и нащупал под волосами большой шрам.
- Из этой раны текла кровь той ночью? – спросил он, указывая на страшный рубец, след былого ужаса.
- Отсюда, и много еще откуда. На моем теле много рубцов сыщется...
- Но почему никто из деревенских не признал тебя?
- Из тех, кто меня знал, почитай, один батюшка и остался! Да только я просила его молчать, чтобы тебя уберечь, и самой спастись! Ведь это он укрыл и выходил меня!.. Спроси его, коли моих слов, да десятка лет любви тебе мало...
- Матушка! – крикнул Александр и опустился перед Катей на колени. От вновь обретенной любви на его глаза навернулись скупые мужские слезы.
- Ты назвал меня матушкой... – из глаз Кати полноводной весенней рекой хлынули слезы. Они текли по ее щекам и падали на лоб опечаленного Александра, словно заново крестили его. – Так во имя этого прошу тебя – верни сына своей жене, искупи свой грех! Ради моих тридцатилетних страданий смилуйся над другой матерью, пожалей ее. Не заставляй страдать! – молила Карелина Катя.
Уверенность Александра пошатнулась. Он встал и заботливо усадил мать на грубо сколоченную лавку, а потом снова ласково погладил по растрепанным волосам.
- Неужто у тебя не осталось ни капли жалости? – спросила Катя.
- Как мне жалеть ее, если я до сих пор ее боготворю? Как сострадать, если любовь и ненависть затопили мою душу, и я задыхаюсь?
Александр услышал приближающиеся к дому шаги и голоса. Лиза вбежала в дом, не слушая тех, кто хотел остановить ее. Кто-то из крестьян сказал ей, что князь вошел в избу. Не ведая страха, Лиза отчаянно бросилась к мужу, угрожая, проклиная и умоляя разом.
- Александр, отдай мне сына... – простонала Лиза в безнадежной тоске. – Я хочу вернуть его... отдай мне сына!
- Хорошо, я найду его, – ответил Карелин, завороженно глядя на жену. – Это не мой сын, и я не имел права отбирать его у тебя. Я верну тебе ребенка, но вместе с ним ты получишь также мою ненависть и презрение! Я буду ненавидеть тебя до самой смерти!
Не владея собой, Карелин вышел во двор и затерялся среди растущих возле дома деревьев.
Совершенно обессилев, Лиза рухнула на деревянную лавку, стоявшую у стены. Она просидела так до глубокой ночи, и все это время рядом с ней были Катя и доктор. Не находя себе места от тревоги за сына, Лиза говорила без умолку, Катя же, напротив, была молчалива. Сжав губы, она неподвижно сидела, словно окаменев от снова накатившей на нее давнишней многолетней боли. Старая женщина еще чувствовала на губах вкус первых сыновних поцелуев вперемешку с горько-соленым привкусом слез. Она так мечтала избавить сердце сына от ненависти и жажды мести.
Нюшка, стоявшая чуть поодаль, первой услышала стук копыт быстро скачущей лошади и подбежала к княгине. Лиза, как ужаленная, вскочила с лавки и опрометью выбежала во двор. На пшеничном поле отчетливо выделялся конский силуэт. Уставшая лошадь подскакала к дому и остановилась, тяжело водя боками. Всадник еле держался в седле, повиснув на шее коня и крепко вцепившись в гриву здоровой рукой. Голова его была обмотана окровавленной тряпкой. Всадник с трудом сполз с лошади и, не удержавшись на ногах, упал на землю.
- Федор! – Лиза вскрикнула от ужаса, увидев перед собой лежащего Лаврецкого, а доктор уже спешил ей на помощь.
- Жива, – облегченно выдохнул Лаврецкий. – Слава богу, жива и здорова! Господь меня услышал!
Из последних сил Федор чуть приподнялся и снова рухнул на землю, как подкошенный. Очень кстати подоспевший Лев Ильич, не теряя времени, занялся осмотром раны.
- Федор, ты снова ранен! – немного оправившись от ужасного потрясения, Лиза склонилась над Лаврецким. – Ты меня слышишь?.. Посмотри на меня!
Лаврецкий с трудом открыл глаза, и Лев Ильич помог ему подняться.
- Ох, Федор, Федор! – с горестным упреком воскликнула Лиза, – ты даже не представляешь, как дорого обходится мне твое легкомыслие и беспечность!
- Прости меня... Я хотел приехать сюда, чтобы поговорить с Александром... И вот я добрался до Карелинки и поговорю с ним... Я должен сказать ему, что ты не виновата...
- Александр презирает меня, – простонала Лиза, – он считает, что сын не его... Он отнял у меня ребенка! Я умоляла тебя уехать, держаться подальше от нас, но ты меня не слушал... А сейчас всё это бессмысленно, и все твои разговоры напрасны. Твое глупое упрямство заслуживает смерти!..
- Вот я и приехал сюда в поисках смерти... но перед смертью даю тебе слово, что князь будет молить о прощении за то, что оскорблял тебя... И еще... если он не может или не хочет вернуть тебе сына, то это сделаю я.
- Я не позволю тебе даже слова ему сказать, – Лиза в отчаянии разрыдалась. – Уезжай отсюда сейчас же... Не вынуждай Александра стать убийцей... ты и так натворил достаточно...
Со стороны дороги на Орловку, послышался приближающийся громкий стук копыт. Все трое подумали, что это вернулся Александр, и, не сговариваясь, пошли к дому, но вопреки ожиданиям, вовсе не князь примчался в Карелинку. У крыльца остановился экипаж Кумазиных. Едва Федор выехал за ворота, как дворецкий тут же доложил графу о его бегстве, и встревоженные супруги бросились разыскивать непутевого родственника. Обливаясь слезами, Лиза бросилась в объятия подруги, а Фредерик и Лев Ильич занялись Лаврецким...
Сам Карелин в это время находился вдалеке от дома. Он ехал вдоль границы, отделяющей его владения от орловских земель. Даже в такую непроглядно-черную ночь он узнал место, где встретил Марфу и Магола. Вот он березовый лесок с густыми зарослями лещины, и вот он бревенчатый домишко. Да и земля еще хранит следы их босых ног, и кучка не догоревших сучьев на месте, да и пепел потухшего костра еще не остыл. Но что это? Александр наклонился и подобрал с земли крошечный белый шерстяной носочек.
- Марфа... – позвал он. – Магол!..
Чудом вспомнив имена бродяг, Карелин громко выкрикивал их в надежде, что они где-то рядом, и услышат его. Но тщетны были его надежды – лишь ветер отвечал ему.
Александр закрыл лицо руками; в груди щемило. Перед глазами стояла вчерашняя ужасная картина, и он отчетливо слышал каждое сказанное им слово.
- Я велел вам убраться подальше, – сокрушенно вымолвил он с запоздалым раскаянием, – велел уйти на край света... Сказал, что не желаю видеть этого ребенка, велел не попадаться мне больше на глаза... Ну зачем вы меня послушались, зачем?
Внезапно в душе Карелина поселился страх. А вдруг малыш умер? Князь снова посмотрел на крошечный белый носочек и еле слышно прошептал:
- Они не могли уйти далеко!..
Князь лихорадочно и без всякого толку метался по лесу, обыскивая каждый уголок, заглядывая под каждый куст. Он обежал все дорожки и тропинки, но так никого и не нашел. Добравшись до проселочной дороги, он наткнулся на патруль – двух городовых под командованием унтер-офицера.
- Возвращайтесь вместе со своими людьми в казарму, – приказал Карелин, – и забудьте мои прежние распоряжения. Я сам буду искать! Дайте мне лошадь!
Унтер спрыгнул с лошади и передал поводья князю. Карелин вскочил в седло и пришпорил коня... Когда он въехал во двор дома, Лиза, вся дрожа, бросилась ему навстречу. Она протянула руки вперед и не отрывала взгляда от мужа, ища малыша, которого он должен был привезти. Не увидев сына, Лиза с тревогой посмотрела Карелину прямо в глаза. В ее зрачках плескался ужас.
- Сын! – воскликнула она. – Где мой сын?!
- Я не смог его найти... – виновато пробормотал Карелин.
Лиза покачнулась. У нее подкашивались ноги, и Надя с Фредериком подбежали к ней, чтобы поддержать ее. Карелин растерянно смотрел на них.
- Вы?.. В моем доме? – оторопело пробормотал он.
- Зачем ты
