1.
Припекало. Удал пристроился в тенёчке, возле широкого и высокого крыльца из белого камня с замысловатой резьбой, ступени которого со временем вытерлись от ног многих поколений прихожан.
Этот вход в храм не был главным. Скорее второстепенным.
В город из него не попасть. А вот на огороженный высокими стенами из обожжённой глины квадратный задний двор, выложенный изразцовой плиткой, и служивший хозяйственным нуждам – пожалуйста!
Вдоль стен тянулся густой сад с причудливыми деревьями и огромными бутонами радужных цветов, от которых шёл одуряющий аромат. Удал ещё на заре обследовал каждый куст и каждое дерево в этом заповедном саду. Пернатые обитатели возмущались заливистыми трелями. Безголосые змеи и ящерицы агрессивно шипели и шуршали под ногами. Пчёлы, шмели, комары, кузнечики и прочие насекомые то раздражённо жужжали над ухом, то стрекотали, то пищали, стараясь напугать не прошенного двуногого гостя.
Его усердие было вознаграждено: продравшись сквозь непроходимые заросли в затенённый тупой угол, образованный двумя сходящимися стенами ограждения, он, к своему удовольствию, обнаружил две малюсенькие потайные калитки с решётчатыми дверцами из потемневшей бронзы. И та, и другая были заперты на внутренние задвижки довольно внушительных размеров, заметить которые с улицы было решительно невозможно, если не знать о них заранее.
Одна смотрела направо, другая налево. Через них можно было попасть в тихие и неприметные городские улочки, ведущие в противоположенные стороны.
Удал довольно ухмыльнулся, понимая важность своего открытия. Ведь в случае какой-либо заварушки, с их помощью можно будет незаметно и бесшумно смыться с территории храма.
Засовы, правда, слегка прикипели к металлу - видно ими давно не пользовались – так он расшатал их кинжалом и смочил вместе с петлями вином из тыквенной фляжки, которую всегда и везде таскал с собой на поясе вместе с мечом, кинжалом и кожанной калитой.
Ещё в зарослях он заприметил небольшую, мощёную булыжником округлую площадку с каменной скамьёй на ней, весьма удобную тем, что в этом потайном схроне братьям можно было посекретничать в прохдадном тенёчке о том - о сём, без опасения быть подслушанными слишком любопытными индусами..
Да! В Индии храмов, подобных этому столько, что он уже сбился со счёта. В каждом городе, который они с Суслом успели посетить за последние годы, их было по нескольку десятков. А то и сотен. И все, от миниатюрных до огромных, имели виды разные и неповторимые. В смысле архитектуры и строительного материала, из которого их возвели архитекторы-индусы с присущим им фанатизмом.
Вот, например, портал данного храма, сложенный из огромных блоков известняка, искусные резчики украсили красивым и совершенным орнаментом, в который умудрились вплести не только неземной формы и красоты цветы, но и зловеще оскаленные человеческие черепа, которые чередовались со скрюченными скелетами оживших мертвецов, внушающих ужас своим видом.
Последние, по идеи, были просто обязаны мирно почевать в своих обустроенных могилках, как и положено сгнившим до костного каркаса добропорядочным покойничкам. Казалось бы, чего проще? Лежи, себе, полёживай в домовине, балдей и не рыпайся.
Ан, нет! На орнаменте скелеты изображены не в горизонтальном, а в вертикальном положении! Ходячими! Судя по недвумысленному внешнему виду каждой особи, ожившие кости с мрачным энтузиазмом бродили по окрестностям исключительно по ночам и, несомненно, в поисках припозднившихся прохожих.
И всё бы ничего, но только гнусные скелеторы таскали с собой оружие! Кто заточенный кинжал, кто месяцеобразный серп, а кто и шнурок удавки… Что тут скажешь? Бедные прохожие! Жуть, да и только!
Но вот что интересно, отчего бы это в Индии появились фантазии про ожившие скелеты, если местные аборигены, по примеру своих старших братьев, гипербореев-русов, сжигают своих мертвецов? Напрочь! Даже косточек не остаётся. Проверено опытным путём. Они с Суслом не раз тайно наблюдали погребальные ритуалы индийцев, восхищались их мощными кострами с покойниками поверх поленец, и даже ковырялись в золе потом по ночам. Ради научного интереса. Ну и, золотых цепочек, перстенёчков, конечно. Жить то как-то надо?!
Хотя, если быть до конца объективным /любимое выражение брата Сусла/ бедные индийцы, коих большинство, не имея деньжат на дровишки, попросту швыряют своих покойничков в ближайшую реку. Или зарывают на пороге своей хижины. В лучшем случае волокут в джунгли на потеху вечно голодному зверью.
А впрочем, чего голову зря ломать! На то она и Индия – страна контрастов, загадок и парадоксов, как любит повторять брательник Сусл. И где только он словечки такие заковыристые находит? В древних рукописях, не иначе. А то и от самого Небесного Отца своего, с которым контактирует почитай каждую ночь со дня своего загадочного рождения…
Простенки этого храма, а также колонны и многочисленные статуи богов из обширного индийского понтеона, строители облицевали белоснежными, надраенными до зеркального блеска, мраморными пластинами. Солнечные лучи, отражаясь от подобного
покрытия, просто ослепляют. Смотреть больно. Весьма похожего эффекта достигают и строители храмов в Камбодже и Непале, откуда они недавно прибыли.
Тем временем по ступеням вверх-вниз то и дело сновали босоногие храмовые рабы и прислужники в набедренных повязках. Неугомонные трудяги. Заполонили весь хозяйственный двор и усердно стучат молотками, толкут, нарезают, помешивают варево в котлах на кострах, отгоняют приставучих мух и ругаются между собой.
Наиболее крепкие и выносливые всё чего-то заносят в храм и выносят из него. За ними зорко наблюдают два монаха-смотрителя. Проще говоря – стажника, которые прячут в складках одежды обоюдоострые кинжалы. И морды у них, соответственно, препротивные, бороды разбойные, глазки-буравчики так и бегают.
На обоих белые, развевающиеся одеяния. Они околачиваются по обе стороны распахнутой настеж толстой двери из кипариса и вот уже битый час исподтишка лупятся на Удала. Карие глазищи под заросшими бровями на их круглых коричневых рожах бквально буравят его насквозь. Как будто впервые в жизни увидели нормального белокожего гиперборея-руса.
Сусл утверждает, что давным-давно они и мы были одним народом. Гипербореями-ариями. Потом их племена откололись и осели в этих широтах. Тысячелетия превратили их в то, чем они ныне стали – в индийцев. Кстати, то же самое произошло и с другими древнеарийскими племенами – персами. Тоже нашими дальними родичами…
Удал переменил позу, поправил меч в ножнах на поясе, и, ухмыляясь, помахал смотрителям.
- Эй, братаны! Как житуха? Жарковато сегодня, да?
Стражи мрачными взглядами смерили чужестранца с головы до ног и демонстративно отвернулись, не произнеся ни слова. Удал, из озорства, показал им в спины язык. Затем снова призадумался.
Да, здесь, на хозяйственном дворе, относительное затишье. Зато, с другой стороны храма, у главного входа, сейчас стоят сплошные шум, гам и столпотворение. Там нескончаемый поток прихожан с гирляндами цветов на шеях всё никак не иссякал, несмотря на то, что полдень уже миновал. И как такая прорва народа умещается в храме? Уму непостижимо! Всё идут и идут. Видать, у кого-то из здешних божеств нынче великий праздник, со всеми вытекающими.
Но, где же Сусл? Неужели всё ещё роется в пыльных папирусах? Старшему хранителю храмового запасника они отвалили все оставшиеся у них золотые рупии. Тот, не скрывая буйной радости, чуть не за руку отвёл Сусла в подземелье. Затем вернулся и, перевернув песочные часы, жестами пояснил Удалу, что выведет Сусла, как только иссякнет песок. Братья заранее договорились встретиться у этого крыльца…
Сделку заключили на рассвете. Храмовая братия ещё сладко почевала. Удал, оставшись один, что бы зря не светиться перед ступенями, ведущими в подземное хранилище, благоразумно ретировался. Выйдя из храма он, не мудрствуя лукаво, пристроился в нише сбоку от колонн. Попутно впомнил пояснение Сусла, что если две ослепительно белые колонны из мрамора символизируют раздвинутые женские бёдра, то тёмная дверь входа в храм между ними предполагает то самое сокровенное женское начало, куда стремятся проникнуть все мужики на свете. Однако…
Конечно, старший братишка «повёрнут» на всяких там сокральных, мистических, магических и прочих тайных знаниях, доступных только высшим жрецам и гипербрейско-русским волхвам. Этого у него не отнять. Он их жаждет, как голодный хлеба. Ищет повсюду, находит и изучает. Впитывает в себя, как губка воду.
Попутно, как без этого, вбивает крохи древнейших мистических практик и в упрямую башку младшего брата. И кое-какие зёрна ему удалось там посеять. За что ему огромная благодарность…
Уходит на такое самообразование целая куча денег. Но Сусл утверждает, что оно того стоит. В предыдущем храме, к примеру, он обнаружил «Виманику Шастру», и теперь знает, как построить
виман, на котором можно подняться выше неба и посетить чертоги Небесного Отца. Или отправиться в путешествие по течению Реки Времени.
Ещё он уверен, что враг Рода Человеческого самолично катал его по поднебесью именно на такой вот штуковине - звёздной коленице, что бы показать ему, тогда ещё сопливому мальцу, все Царствия Земные. Те, что уже отжили свой срок и канули в лету, а также нынешние и будующие.
И Удал верит брату, потому как знает, что Сусл, загадочно рождённый от непорочного зачатия, просто не умеет лукавить. Нет в нём ни злобы, ни зависти, ни жадности, ни прочих, свойственных людям недостатков. Вернее, они есть, но он научился их подавлять в себе.
2
В животе у Удала заурчало. Он проголодался. Вспомнив наставления Сусла, расслабился, сосредоточился, и, прикрыв глаза, ясно представил себе небольшую жареную рыбину на ладони, её жар, запах, вес и…мысленно приказал ей появиться. От усердия даже высунул язык.
Внезапно на вытянутую вперёд ладонь и впрямь что-то смачно шлёпнулось. Что-то тёплое и расплывчатое. Удал так и подскочил.
Получилось! Он открыл глаза и… разочарованию его не было предела!
Проклятые голуби! Сусл в таком случае непременно бы съюморил: хорошо, что коровы не летают! Конечно, он имеет право шутить и смеяться, подумал Удал, вытирая руку о пробившуюся между плитами травку.
Как это у него ловко получается, когда он отламывает от купленной краюхи хлеба или от рисовой лепёшки ломоть за ломтём, а та всё не кончается! Вернее, кончается только тогда, когда они насытятся.
И когда только он этому обучился? Года не прошло, как отыскал он в развалинах одного из разрушенных в последней битве русинов с рептилоидами храма древнейшее руководство в виде семи заклятий неизвестного, а точнее, давно забытого в веках арийско-руссинского волхва-алхимика. И вот уже во всю
