всей своей стокилограммовой тушей в прихожую.
– Мишель, ты куда? Мы же ещё и не выпили по-человечески. Мы же договорились ещё тогда – сегодня отдыхаем, а в воскресенье ты придёшь ко мне в гараж, будем погреб рыть. Слышишь! Погреб! Для нас для всех, на две семьи! Забыл что ли? Что не будешь? И ты с ними! – бугай уже достал воротник товарища, уже вцепился, потянул, ткань затрещала… Но тут за отца вступился Сева, он неожиданно напал сзади на короля бензоколонки, обхватил рукой за шею, шипя сквозь зубы:
– Отстань, мразь, задавлю! – теперь испугалась Алёна. Дикие глаза мальчика – не смотря на виртуальный омут, всё же завсегдатая тренажёрного зала – не обещали ничего доброго!
– Сынок, сыночек, всё, всё! Он не будет! Всё, отпусти, мы уходим!
– Кирилл, я приду, я не брошу тебя, дружище, ты чего! Я всё помню, я не брошу! – отчаянная тирада, выпаленная как из пулемёта, на пару секунд утихомирила пошлое действо. Никто не ожидал от Михаила столь смелого заявления… он же, раздвинув сгрудившуюся массовку, гордо прошествовав к столу, победоносно, со стуком поставил-таки пивную баночку, положив рядышком и обкусанную плоть кальмара, после чего гордо резюмировал:
– Вот так!
Женщины, улучив момент, прижались друг к другу спинами, став неприступной баррикадой меж двух сторон, где молодые глаза налились кровью не меньше чем белки взрослого соперника, и не будь рядом матерей, мальчик бы не сдвинулся с места! Сдох бы, но не отступил! Вот отсюда и Париж, и Аляска…
Эвакуация, в конце концов, завершилась, лифт вместил разом весь боевой отряд и, щёлкнув дверьми, зашуршал на первый этаж. Жучка, вырвавшись на оперативный простор, облаяла разноцветных голубей, пару карапузов с маманьками и весь белый свет, но, увидев сосредоточенность членов своего клана, без традиционного окрика замолчала и гордо возглавила угрюмую, молчаливую колону.
Погода, вторя семейству, грозила напрочь испортиться; вечный прибрежный шалун-ветерок – обладатель несносного характера – с чего-то тоже осерчал в тот злополучный день. Проказник набросился на рекламу, зашумел в ветвях тополей и в кронах маньчжурского ореха, растрепал, запутал волосы прохожим, при отсутствии плащей и зонтов, покусился на лёгкие платья и юбки свободного покроя – бесстыдник норовил приподнять всё это, дабы лицезреть самому и показать кое-кому заветное, но и прикрытое, однако. Забава с одеждой затянулось, интересная идея не особенно–то воплощалась, приморские красавицы – скромницы поголовно и от рождения – следят за приличием, хотя и монашеством не увлекаются. Видимо, поэтому где–то далеко была найдена впечатляющая иссиня-чёрная туча. Её праздное блуждание над просторами Тихого океана прекратили и направили в сторону Владивостока, чтобы пролить неистово на город и жителей запас драгоценной в иных местах влаги! И она таки, хмурясь и фыркая электричеством, уже приблизилась к месту грядущего ненастья.
К моменту выхода команды из жилища друзей небо заволокло на треть, но и оставшийся обширный участок выглядел неблаговидно – его мудрёную глубину и спесивую синь изрядно подпортила сорванная листва, бесцельно снующая в неистовых потоках, к ней тут же присоединились всякие бумажки, разный прочий мелкий вздор и мусор. Во всю эту воздушную круговерть и карусель вклинилась, невесть откуда взявшаяся, стайка безумных голубей, устроивших ещё больший и, разумеется, глупейший хаос в преддверие неизбежного.
А тут уже и проспект показался, вот и светофор зажёг нужный глаз, но Алёна, сокращая путь, рискую сломать каблуки, сама соскочила на неверную дорожку и, пригнувшись, отправилась под мост. Жучка не поверила своим глазам! От удивления собака даже остановилась, озираясь, – верно ли, что это именно её хозяева отправились в то заветное место, что так зовёт, так манит круглый год… Но в пределах видимости других людей не оказалось и животинка, не мешкая, скользнула навстречу своей мечте! Но и там оказалось не всё так просто…
По каменистой тропке – первые метров десять – пришлось идти в духоте, согнувшись, разгоняя гнус и раздвигая дородную в паутине полынь, однако, ближе к середине прохода своды моста приподнялись, позволив выпрямиться. За поворотом заросли внезапно расступились, и семейство увидело импровизированный бивуак бездомных. Его заполняли всяческий хлам и отходы – рваные пакеты, какие–то коробки, тряпьё, битое стекло и множество пластиковых бутылок всех размеров и качества. Ближе к одной из бетонных опор находилось кострище с кучкой потухших головешек, вкруг хозяева расположили нехитрые лежанки, сооружённые из разношёрстых фрагментов диванов и кресел, чуть поодаль, ближе к ручью, стояло трюмо с половинкой облезшего зеркала. Подлинные жители стойбища отсутствовали, впрочем, за всей этой рухлядью обосновался мужчина в форме полицейского, и он мочился. Представитель силовой структуры делал это в сторону граждан, с неподдельным, где-то даже детским интересом наблюдая за процессом.
Измождённая в ходе пира и его последствий семейка оторопела, но они удивились ещё больше, когда увидели чуть правее от первого и второго блюстителя порядка только женского пола! Барышня, повернувшись спиной к увлечённому напарнику, и подбоченившись, очевидно, ожидала коллегу. Парочка вида была совсем юного, неофицерского состава – обычный городской патруль, которых везде много, и которые, подобно ядерному щиту РФ, прежде всего своим наличием наводят страх и вводят в трепет беззаботное и озабоченное хулиганьё. Однако, проверять паспорта у узбеков их натурально обучили, ещё они могли сопроводить куда-то уж очень пьяного товарища или пожурить автобусного безбилетника. Разумеется, огнестрельное оружие им никто и не помыслил бы выдавать, дабы местная шпана не отобрала. Конкретно во Владивостоке их с незапамятных времён именуют бамовцами, хотя к доблести Байкало-амурской магистрали служивые не имеют никакого отношения!
Именно эту парочку, для обороны себя и правового порядка снабдили лишь резиновыми дубинками. Полученные от сурового начальства авторитетные аксессуары вида были грозного и непомерного настолько, что, складывалось впечатление, будто отроков в форме пристегнули к ним в надежде на вырост. Примерно также на мужской особи смотрелись ботинки с высокими голенищами на шнуровке. Обувь была где-то на два размера больше необходимого, как и мешковатая форма, безуспешно заткнутая, подобранная и всё же в обидных складках. В то время как девушке удалось, вероятно, самостоятельно аккуратно подшить–подштопать стандартное форменное безобразие под собственную фигуру, которая у барышни была вполне приличная и, не смотря на невысокий рост, в своё время нужные гормоны совершили правильные действия. Грудь настырно топорщилась под чёрной материей, осиная талия, утянутая ремнём, подчёркивала достойную крутизну бёдер, изначально предназначенных исключительно для кардинального решения демографических проблем на русском Дальнем востоке.
– А, ну, стоять! Кто такие? – эхо под мостом испугало и саму командиршу-полицейского, и Жучку, уже спешившую к пареньку для знакомства, который, в свою очередь, увидев посетителей да ещё в таком количестве, прервал процесс в самом разгаре и теперь смущённо запихивал, застёгивал, оправлялся.
– Мы мирные путники, и у нас нет оружия, – после неприятной развязки застолья, органы правопорядка, представшие во всей своей природной красе, позабавили Всеволода.
– А вас, молодой человек, никто не спрашивает! Я обращаюсь к старшим!
– А если я не с ними?
– Сева, не умничай! Девочка, мы просто идём из гостей и никого не трогаем. Скоро начнётся дождь, мы спешим. Извините, – это Алёна, увиливая от очередной неприятности, попыталась усыпить бдительность патруля, она даже сделала ещё пару шагов по направлению к дому.
– Какая я вам девочка, я – полицейский! Полицейская… – молодка на миг задумалась. Великий и могучий не позволили женскому экземпляру из внутренних органов однозначно идентифицировать себя, – Вы слышали, что я сказала? Стойте на своём месте!
– О! Понятно! Ещё одна! Уже слышали! – девушка про давешнюю беседу с дочуркой друзей не ведала и не поняла смысла иронии, но Всеволод ей как-то сразу не приглянулся, и последовало новое указание:
– Так, а вы молодой человек отойдите в сторону, я вам говорю!
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – парень, уже открыто потешаясь над полицейскими, со смехом повернулся к родителям.
– Ага, сейчас! Помечтай! Он несовершеннолетний и останется с родителями. Какие у вас к нам претензии? – Алёна ни за что бы не оставила своего сыночку этим недозрелым органам той самой власти, за которую честно и прилежно голосовала каждый божий раз, игнорируя и порицая всякие сборища, единогласно осуждаемые отечественным телевиденьем.
Но тут в пререкания вступил юноша-полицейский, он уже всё надёжно спрятал и застегнул.
– Это у вас пиво? – и, не рассчитывая на ответ, добавил, – а вы знаете, что распитие алкогольных напитков в общественных местах запрещено?
Алёна взяла неоткрытую баночку ещё в момент презентации Кириллом степени своего возмущения, да так и не рассталась с ней, автоматически не выпуская из рук. Сейчас же она, окончательно растерявшись, и, озадачив даже Жучку, невозмутимо открыла и принялась цедить янтарный напиток.
– Ага! Это общественное место? Вы так считаете? – Всеволод вступился уже за мать.
– Да, конечно! Место, где мы находимся, является рекреационной зоной, что отражается в соответствующем постановлении главы города. Будем проверять в отделении?
– Так! Мы всё поняли – бросаю банку. Нет, поставлю аккуратно на трюмо, а то опять начнётся!
– Алёна придержала подол рукой, от ручья вдруг засквозило, тугой поток поднял облачко пыли и золу, все прикрыли глаза, а Жучка возмущённо чихнула. Текущие разбирательства собаку трогали мало, блуждая по бивуаку с опущенной мордочкой, она с головой ушла в изыскания, вынюхивая самые тонкие нюансы в истории чудесной вони – перед ней лежало самое невероятное повествование, оформленное в толстый фолиант с множеством цветных литографий и с вполне различимым шрифтом!
– Документы приготовьте, пожалуйста, – девушка решила всё же настоять на своём, правда, ещё не совсем понимая, в чём это своё заключается и куда может всех завести.
– А что, ввели военное положение или комендантский час? – Всеволод, однако, тоже не желал уступать…
– Вот мой паспорт, а это мой сын и мой муж. Документов у них с собой нет, – Алёна хотела скоренько отделаться от назойливых блюстителей порядка и стабильности.
– Значит, они пойдут с нами!
– Нет! Мальчик пусть идёт с матерью, а вот гражданин проследует с нами в отделение для составления протокола, – полицейский мужского пола оказался более благоразумным, чем его напарница. Кому нужны проблемы с несовершеннолетним приличного вида и без явных признаков опьянения.
– Собака? – Сева с усмешкой смотрел на оппонентов.
– Кто собака? Молодой человек, как вы себя ведёте! Что вы себе позволяете? – девушка от возмущения даже за своё вооружение схватилась обеими руками, – но
