- Контракт подписан, - пробормотала няня Варвара непонятные слова.
- Я нечаянно, - сказала Таня, потупившись. – Я хотела только нитки взять.
Ольга Николаевна, меж тем, никак не отреагировала на крики и шум в своей спальне. Женщина лежала в забытьи, и губы в горячке шептали:
- Андрей, Андрей, что же ты ушел без меня? Подожди, я - за тобой…
***
За день до маменькиной смерти приехала ее сестра, Людмила, молодая рыжеволосая красивая женщина в нелепо ярком платье, а шею, запястья и пальцы тети унизывали переливающиеся украшения, словно та собиралась на бал, а не к постели умирающей. Громогласно прикрикнув на слуг, Людмила Николаевна широким шагом пронеслась в спальню хозяйки, и ее широкие юбки заходили волнами вокруг быстрых неутомимых ног. Таня, словно тень, последовав за безумно интересной гостьей, которую она раньше никогда не видела, с наивной радостью наблюдала, как та, решительно раздвинув портьеры, присела у маменькиной постели на стульчик и ласково поцеловала больную в лоб.
- Ну здравствуй, душа моя, - звонким голосом проговорила Людмила Николаевна. – Что это ты, хворать вздумала? Не годится!
Маменька с трудом открыла глаза, поморщилась от света и, прерывисто дыша, сказала:
- Ты… приехала… Ты… простила…
- Какие тут могут быть обиды? – воскликнула сестра, сдерживая рыдания. – Забудь все! Глупости это, суета! Главное, поправляйся!
- Нет, жду смерти как спасения, - прошелестела маменька в ответ. – Прошу тебя, позаботься о Тане. Она тебе не чужая…
- О чем ты говоришь! – Людмила Николаевна нежно погладила умирающую по щеке. – Ты выздоровеешь, а вернется Андрей Иванович, вот радость-то будет!
- Он не вернется. Я знаю. Сон видела, - тяжко вздохнула маменька. – Во сне ночью приходила ко мне черноволосая женщина в красивом бархатном платье, усыпанном драгоценными камнями. Незнакомая, но вроде знаю ее хорошо. Она и поведала, что Андрей… утонул. Мила! Не о том речь. Молю: не оставь дочь.
Таня робко потрогала маменькину руку. Она была горячей и влажной, словно маменька только пришла из бани.
- Таня, - позвала Ольга Николаевна, - слушайся тетю. Она теперь твоя семья.
Тетушка начала что-то громко говорить, обещая закатить настоящий пир к выздоровлению маменьки, но Таня в этот миг отчетливо поняла: мать больше никогда не встанет с постели. Она испугалась, заплакала и убежала в свою комнату, откуда не выходила до самого вечера.
Нянюшка принесла ей поднос, на котором стояло блюдо с пирожками и кружка с молоком.
- Поешь, милая, - кротко сказала Варвара, вытирая платком глаза.
Таня спряталась под одеяло. Ей почему-то было неуютно рядом с нянюшкой.
- Поешь, - повторила няня и вышла, притворив за собой дверь.
Не притронувшись к еде, Таня села на подоконник и смотрела, как во двор вползают сумерки. Вдруг почудилось, что по дорожке идет черная фигура. Таня заморгала, прильнула к стеклу. Так и есть. Высокая женщина в черном бархатном платье, расшитом драгоценными камнями, не спеша приближалась к дому. Когда она подошла поближе, девочка рассмотрела, что лицо у дамы бледное, а черные волосы свободно струятся по плечам. И еще показалось странным: на улице осень, а дама без пальто и плаща… Женщина подняла голову, заметила следившего за ней ребенка и прижала палец к губам.
Таня отпрянула: она узнала Ее! Это она, Черная дама, которую девочка встретила ночью! Вот так же она попросила Таню молчать о своем визите. Только сейчас она была без шляпки и вуали.
«Будет горе», - подумала Таня, содрогаясь.
В окно со всей силы ударилась ночная птица, вскрикнув предсмертно. Таня в ужасе спрыгнула с подоконника и дернула портьеру, заслоняя окно.
«Горе, идет горе», - застучало в висках.
Девочка долго не могла уснуть, все ворочалась, а стоило сомкнуть веки, казалось, что Черная дама заходит к ней в комнату. Заснула Таня только на рассвете. А утром в Танину комнату вошла тетя Людмила Николаевна и, смахивая слезы, сообщила о маменькиной смерти. Тетушка присела на кровать племянницы и, положив на голову девочки душистую нежную ладонь, прошептала с состраданием:
- Бедное, несчастное дитя…
***
Маменькины похороны Таня запомнила смутно. Утром у нее сильно разболелась голова, и каждый спазм боли вызывал рвоту. Тетушка забеспокоилась, девочку уложили на кровать, лоб накрыли влажным полотенцем, а портьеры задвинули, потому что солнечный свет больно бил в глаза и провоцировал новые приступы.
На кладбище Таню все-таки взяли. Она, бледная от страданий, еле стояла, держась за нянину руку, и думала, что если маменьке было так же плохо, как ей сейчас, то смерть – лучшее избавление от мук. «Маменька теперь счастлива!» - ужасающая догадка пронзила сознание, и девочка в страхе оглянулась – не подслушал ли кто ее мыслей. Но нет. Скорбные лица. Глаза с состраданием смотрят на сироту. Таня опустила голову. Наконец, по подсказке нянюшки, она подошла к могиле, куда опустили гроб, бросила горсть земли…
Больше ничего не помнила и не осознавала.
Таня очнулась уже дома, в своей комнате, с холодным влажным полотенцем на лбу. Няня Варвара сидела рядом с кроватью на маленьком стульчике и вязала, тихо мурлыча под нос песенку.
- Я заболела? – спросила девочка.
- Это просто нервное, - сказала нянюшка. – Мы все жалеем Ольгу Николаевну. Время лечит.
Она протянула воспитаннице кружку с травяным отваром.
- Выпей, полегчает.
Но Таня отрицательно покачала головой.
- Нет. Не хочу. Дай лучше карандаши и альбом.
Нянюшка беспрекословно принесла набор, который для племянницы привезла тетя Людмила Николаевна, и раздвинула портьеры.
Таня поморщилась – свет рождал головную боль. И все же раскрыла альбом и взяла черный карандаш.
- Что ты хочешь нарисовать? – полюбопытствовала нянюшка.
- Ночную даму. Я видела ее, это не кошмар. Я знаю, она существует.
Варвара вздрогнула, но взяв себя в руки, даже попыталась улыбнуться и вышла из детской. Когда через час она вернулась, Таня крепко спала. На кровати лежал раскрытый альбом. Няня взглянула на рисунок и побелела как молоко. Девочке удалось запечатлеть портрет тайной госпожи Варвары – Мораны, богини смерти, которой много лет назад она принесла обет и служила до сих пор. Те же смоляные густые волосы, спадающие на точеные плечи, то же черное платье, расшитое драгоценными камнями, те же кисти с длинными перстами… Лицо скрывает нарисованная вуаль, видны только губы, к которым Морана приложила указательный палец, словно советуя держать свое существование в секрете.
- Откуда? Откуда бедное дитя знает, как выглядит Морана?! Мне самой она явилась в таком образе только однажды, когда брала на службу, - в ужасе прошептала Варвара. – Откуда?!
Девочка зашевелилась во сне, и няня, боясь ее разбудить, тихонько поправила одеяло и вышла, оставив альбом на кровати. Она боялась к нему прикоснуться!
Утром Таня осознала: когда она рисует, боль проходит, волнами откатывается до следующего раза.
- Мне нужны еще карандаши, - сказала она тете за завтраком. – Черные. Много.
Людмила Николаевна немедленно послала мальчика в лавку. Она была готова исполнить любое желание Тани.
- А ты покажешь мне свои рисунки? – спросила она племянницу.
- Да, но позже, - отвечала сирота.
- Ты знаешь, - сказала тетя, - у меня есть друг, художник. Если хочешь, он придет и даст тебе несколько советов.
- Это замечательно, - согласилась Таня. – Мне будет приятно. А сейчас можно я пойду в сад?
***
Среди голых кустов боярышника, на дорожке из серого булыжника, вдоль которой то там, то тут виднелись пятна пожухлой травы, Таня почувствовала себя совсем одинокой. Что тетя! Что бы ни говорила маменька, но Людмила Николаевна никогда не приезжала к ним в гости раньше, никогда не бывала на именинных обедах, а первый подарок от любящей тетушки Таня получила только в день материных похорон. Странно, право, надеяться, что этот чужой человек будет любить и баловать сироту как родную дочь.
- Я так одинока, - сказала девочка маленькой птичке, спустившейся на ветку боярышника. – Я никому не нужна.
Порыв ветра заставил девочку зажмуриться, а когда она открыла глаза, по дорожке к ней шла высокая женщина в черном плаще с пуховой оторочкой. На голове незнакомки была маленькая шляпка с густой вуалью. В руке дама держала большое черное перо и небрежно, словно играючи, им помахивала.
- Здравствуй, дитя, - сказала дама, приблизившись.
Таня смотрела на нее с молчаливым ужасом. Очень дама была похожа на кошмар, преследовавший ее на протяжении уже нескольких недель.
- Ты боишься? – словно удивилась женщина. – Меня не надо бояться, а только воспринимать как данность.
- Кто вы? – сипло спросила девочка, чувствуя, как от страха сводит скулы.
- Милое дитя! Ты столько раз слышала обо мне и восхищалась моей красотой, мудростью и смелостью. Твоя няня рассказывала обо мне на ночь сказки, и ты мечтала встретиться со мной…
- Нет. Няня рассказывала о Василисе Премудрой и Василисе Прекрасной…
Дама в черном плаще весело рассмеялась:
- Так это я и есть! Не веришь? По секрету тебе скажу, замуж за Кощея я вышла по собственной воле, поскольку он могущественен и богат, а я люблю власть. Что до всяких там Иванов-царевичей, спасающих меня из Кощеева царства, – это уже народная выдумка.
Таня во все глаза рассматривала странную гостью. Сумасшедшая? Или у Тани просто снова начались видения от постоянной головной боли?
- Не бойся, - снова сказала женщина, откидывая вуаль.
[justify]У нее было странное лицо. Вроде бы и
