тебе больно?
- Больно.
- Мам, прости!
- Зачем ты убежал?
Сева молчал.
- Ты помнишь, что я тебе у лифта сказала?
- Мам, ты не уйдешь от меня?
- Ты что такое говоришь?
- Ну ты же хотела уйти!
Я притянула его к себе и крепко-крепко обняла: - Глупый, несмышленый ты мой! Цветочек ты мой…
- Аленький?
- Аленький! Не брошу я тебя, никогда. Не думай даже так. Никогда, никогда не брошу!
- Мам, давай дяде Грише позвоним? Он же врач!
Он сам скоро позвонит.
Около восьми часов я окончательно поняла, что моя распухшая нога не влезет ни то, что в сапог, да еще без каблука, она в чулок не влезет. Однако, я вымыла голову, привела себя в порядок, но надеть удалось без боли широкие шорты и футболку. Сева помог мне забинтовать лодыжку.
Зазвонил мой мобильный. Неопознанный номер. Я ответила: - Гриша?
- Да, это я. Я подъехал, стою напротив дома…
- Вечер отменяется.
- Что-то случилось?
- Понимаешь, - я не смогла сдержать смех, - я упала прямо на крыльце и, в общем, нога теперь как у слона.
- Кира, ничего смешного в этом нет. Я поднимусь к тебе, назови номер квартиры.
Сева открыл дверь, в которую вошел Гриша. Я слышала его голос, но пока не видела. Когда он появился в комнате, я застеснялась его, как девочка. На нем был дорогой костюм, пиджак он снял сразу, повесив на спинку стула поверх Севкиных вещей, прихваченную аптечку он положил на стул.
- Здравствуй, - поздоровалась я.
- Привет. – Он быстро сел рядом с моей больной ногой, - бинт придется снять. – Сделал он это очень аккуратно, не причинив ни капли боли. Его холодные кончики пальцев, не согревшиеся после улицы, приятно касались кожи.
- Маме не больно? – Наблюдал за Гришей Сева.
Он поднял на меня голубые глаза, которые были теплее солнца: - Похоже, она героически терпит.
Мою напряженность истолковали неверно.
Теперь он начал осматривать ногу. То, что его руки еще были холодными, было прекрасно: боль притуплялась.
- Вывих.
- Я в туалет, - зашипел как обычно Сева и умчался в ванную. Мы тихо рассмеялись. Прелесть, эти дети.
- Это хорошо, что он ушел. – Гриша угрожающе перехватил мою ногу, крепко взявшись.
- Дергать будешь?
- Можно в больницу, если хочешь. Но ты и так долго тянула.
- Дергай.
Жуть, как больно. В глазах потемнело, но я не произнесла ни звука. Севу пугать не хочу. Сидя, я закрыла лицо руками и нагнулась, уткнувшись в плечо сидевшего передо мною Гриши, претерпевая постепенно уходящую боль.
- Я сейчас, - поднялся он, тронув мое лицо за подбородок, - все хорошо?
- Угу…
Гриша хлопнул входной дверью.
Выбежал Сева: - Он ушел?
- Сейчас придет.
- Че нога?
- Ни «че», а «что», Сева. Не болит уже.
Вернулся Гриша. Принес он охапку роз: - Так спешил, что забыл в машине.
Мне так давно не дарили цветы, что я растерялась: - Спасибо, - приняла я букет. Пока я зарывалась в него лицом вместе с Севой, Гриша бинтовал мою ногу бинтом из его аптечки и дал мне обезболивающее.
- Я еще и каблук сломала, представляешь? – Шепотом разговаривали мы с Гришей за чаем, когда Сева уснул, - а когда из лифта выходила, Сева мне: «Толстая будешь, застрянешь!»
Мы тихо смеялись.
- Прости, - покраснел от смеха Гриша.
- За что?
- Я не над тобой смеюсь. Просто ты так смешно рассказываешь.
- Ох, глупости! Смейся, сколько влезет.
- Ты когда мне рассказывала, что упала, хохотала. Я удивился, если честно.
- Не плакать же. Романтика.
- Кир, что на Севу-то нашло?
Я мешала ложкой оставшийся чай, стараясь не задевать стенки кружки: - Испугался. Думал, я его бросить собираюсь.
- Мал еще, - улыбнулся Гриша, - счастливый.
Мне стало грустно, ему еще столько в жизни предстоит…
- Я заеду на днях вечером. Осмотреть ногу. – Накидывал пальто Гриша.
Я улыбнулась: - Хорошо. Спасибо за розы.
- Не ошибся?
- Нет, я все люблю. – В тесном коридоре светила тускло лампа.
Гриша смотрел на меня, словно, хотел еще что-то сказать. Уходить ему явно не хотелось. Он подступил ближе, паника охватила меня, склонился…я отшатнулась.
- Спокойной ночи, - улыбнулся он.
Я кивнула и закрыла за ним дверь.
Танцую на краю пропасти.
Пару раз во сне Сева пнул меня по больной ноге. Ворочался он сильно, утром проснулся, лежа валетом со мной.
Мы позавтракали, я привела себя в порядок, собрала в садик Севу и позвонила Марлен, обнаружив, что обуть-то мне нечего.
- Алло, Марлен, спасай.
Она привезла мне пару своих сапог, отвезла Севу в садик и всю дорогу восторгалась и смеялась над моим рассказом.
- Ну ты даешь! – Протянула она, - повезло же тебе. Не упусти, слышишь! Кстати, помнишь того мужчину в кафе?
- Что, было?
- Было.
- Как так? Когда успела?
- Не поверишь, у банкомата встретились.
Я прищурилась: - Следила за ним что ли?
Марлен раскололась: - Он из супермаркета вышел, я его там и приметила. А дальше – дело техники.
У меня зазвонил телефон. Вновь неопознанный номер. На радостях, я ответила: - Да, Гриш.
Марлен хитро улыбнулась.
После короткой паузы я услышала голос, который заставил во мне проснуться давно запечатанному гневу:
- Кира, это Сергей.
- Что тебе надо?
- Так значит, его Гриша зовут…
- Не твое дело.
Марлен послала мне беспокоящийся взгляд.
- Кир, что ты творишь?
Я изумилась: - А ты? Так, я не собираюсь с тобой об этом говорить.
- Постой…
Я положила трубку.
- Твой что ли? – Прыснула Марлен.
- Ага. Удивляется, что подлости только он умеет делать.
- Эй! Кира, ты не подло поступаешь! Что еще такое?
- Марлен, я подвергаю опасности Севу.
- Все же хорошо, что еще надо? Он нравится тебе, ты нравишься ему, Севка от него в восторге. Сама слышала, как он все утро говорил про дядю Гришу, вылечившего маму.
- Ты не поймешь.
- Ах, я не пойму? Так, ладно. Сегодня вечером я сижу с Севой, а ты встретишься с Гришей.
- Нет.
- Да. Слушай, ты хочешь понять, нужен он тебе или нет?
- Я боюсь этого.
- Мам, ты куда? – хохотал Сева, убегая от Марлен.
- Я скоро. – Оправляла я черное платье, подаренное мне моей подругой.
- Сев, красивая у нас мама? – присела рядом с ним Марлен.
- Моя мама, - уточнил он.
- Кира! Ты так свои кончики не постригла!
Я скинула пальто. Как она все видит? По-моему, не так уж и заметно: - Все, я никуда не иду.
- Ага, сейчас! – подлетела Марлен, натягивая на меня пальто, - или ты пойдешь, или я съем Севу.
Мой сын расхохотался.
Я глянула на часы: - Черт, мне пора.
Марлен вытолкала меня из квартиры. Холод забирался под пальто по капроновым колготкам. Как только Марлен не мерзнет ходить в них почти каждый день?
Каблуки казались слишком высокими, платье слишком облегающим, на голове, казалось, не прическа, а черт знает что, хотя, все было в порядке.
Я вышла из подъезда, из черной иномарки вышел Гриша с букетом лилий.
Увидел, теперь убежать не удастся.
- Ты прекрасно выглядишь.
- Спасибо, - смутилась я, принимая букет.
Для меня открыли дверь автомобиля, привезли в ресторан, в котором я была впервые. Все как в тумане. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, вернуться домой к Севе. Но, когда мы сидели за столиком, ожидая заказ, глядя глаза в глаза, я растаяла. Но быстро взяла себя в руки, что если он это нарочно делает? Вдруг это не искренне?
- Кира, я хотел сказать, что…
- Какие люди! – прервал его голос беса. Сергей сел за наш столик: - Кира, какими судьбами? Решили устроить романтический вечер? Вы с ней поосторожнее, та еще штучка.
- Я бы на вашем месте прекратил говорить в подобном тоне. – Гриша был суров.
Только сейчас я увидела, какая пропасть между ними. Сергей казался нахальным юнцом, безответственным и фальшивым, Гриша же был надежен, искренен…
- Собрался и вышел, - грозно произнесла я.
- Кир, не будь так недружелюбна. Как-никак, я отец нашего ребенка. Я на него все еще имею право.
Гриша хотел встать на мою защиту, но я быстро взяла его за руку, призывая успокоиться.
- Что же ты не вспомнил об этом год назад? Или два?
- Не было повода. Понимаешь, сейчас, как мне кажется, наш сын находится под угрозой, - перевел взгляд на Гришу.
- Иди и рассказывай сказки своей…
- Анжела. Ее зовут Анжела, - уточнил Сергей, - пора бы запомнить имя моей жены.
- У тебя что-то с лицом, - нахмурилась я. Сергей тут же замер. Всегда думал только о себе и своей внешности.
- Что не так?
- Боже мой, настоящая гримаса ужаса. - Продолжала я, - ты так боишься, что она бросит тебя ради кого-нибудь поперспективнее, что из кожи вон лезешь позориться.
- Позориться?
- Ну то, что ты сейчас делаешь. Для нее ты, может быть, и авторитет. Но вот для мены ты не более, чем пустое место, на которое я не собираюсь обращать внимания. Что бы ты ни делал, я останусь в выигрыше, так и знай. – Не желая продолжать, я отвернулась.
- Знаешь что…
- Проваливай. – Отозвалась я.
- Слышал? – Гриша был настроен воинственно.
- Хорошо, - шумно задышал Сергей, вставая, - но знай, я этого так не оставлю.
Оскорбленный, он удалился.
Я схватилась за голову.
- Почему бы мне с ним не разобраться?
- Гриш, не связывайся с ним. Не ковыряй палкой…муравейник. Прости меня за этот спектакль и за мою грубость. С такими людьми, как он, нужно говорить на их языке, по-другому они не понимают.
- Все хорошо. Не беспокойся. Как ты? – Взял меня он за руку, но ее я не отдернула.
Какой же я была дурой. Как я могла выйти замуж за такого, как Сергей?
- Где же ты был раньше?
Гриша как-то грустно улыбнулся.
Вечер мы провели прекрасно, полная решимости начать новую жизнь я вышла из ресторана. Немного покатались по ночному городу.
Вот оно, волшебство, рядом. Все так преобразилось, мой маленький мир стал безграничным. Волшебство – это человек.
Пошел снег. Странно видеть в городском смоге, асфальте и камне мягко падающие крупные снежинки. Пересечение двух разный миров. Казалось, что только эти феечки, каждая, желали мне добра, мой сынишка спит сейчас детским сном, со мной рядом сидит мужчина, который… как же он ко мне относится?
В любовь я все же пока не могла поверить. Но я знала точно, что без него этот мир пуст, он – мое спасение, всеми силами старалась прогнать эту уверенность, загнать себя в страх. Постоянный страх боли…
Мы прощались у подъезда: - Спасибо за вечер, все было замечательно.
Снег падал на его темные волосы и меховой воротник, делая похожим на красивого актера какого-нибудь фильма. Словно мы с ним в кино, а реальная жизнь недосягаемо далека.
Теплой рукой он ласкал мое лицо, я решилась на поцелуй не сразу.
По мне разливалось тепло, как целебное снадобье. Сердце билось, разгоняя его.
- Увидимся, - попрощалась я.
- Я позвоню завтра. – Его улыбка не казалась мне фальшивой.
Я влетела в подъезд, паря над ступеньками. Осознание того, что жизнь вовсе не кончена, а еще только может начаться придавало мне уверенности. В конце концов, мне всего 25. Всего.
Зачем я думаю об этом? Чем слаще миг счастья, тем солонее слезы в горькие часы его конца. Жить настоящим, как раньше? Нет, теперь я просто обязана думать о будущем, ведь у меня малютка сын, который пропадет без меня.
- Все так плохо? – Выгнула бровь Марлен, когда я вошла.
- Все прекрасно…
- Опять боишься.
- Не переставала.
На этот раз Марлен не стала ни вздыхать, ни ерничать. Помогла мне расстегнуть узкое платье, тихо прокралась со мной к столу, на котором стояла тарелка и кружка для меня.
- Я поесть приготовила. – Указала она на блюдо.
Приглядевшись, я поняла, что это было: сарделька, нарезанная пятаками, посыпанная тертым сыром, расплавившимся от жара микроволновой печи, скорее
здорово!