Федор, − деньги передал мой «адвокат», ну ты понимаешь, стало быть, они фальшивые, даже если те самые, Николаевские. Да их, тех самых, что ты имеешь ввиду, и не было. Николашка второй, Георг пятый, отгрузил золото, а его тупо кинули. Под золото создали ФРС, а его вместе с семейством грохнули. Классическая схема – занять и грохнуть. Ничего нового. А тут даже не занимали, просто развели. Кому нужен акционер с почти 90 процентами акций.
− Ты имеешь ввиду Ротшильдов?
− Ну не Аннунаков же. Аннунаки по сравнению с этой семейкой просто лохи-мичуринцы.
Саша, раньше не встревал в их исторические и духовные разборки, и даже не слушал. Но тут дело касалось денег, он прочно устроился в кресле и внимал. Из кухни вернулся Ом с подносом чая для всех. Кухня, как в большинстве американских домов, была отделена от зала только барной стойкой и он всю беседу о долларах слышал. Деньги положили в центр стола, взяли чашки, расселись вокруг. Федор, отпив чая, обратился к индусу:
− Ом, дорогой, послушай, ты сказал, что деньги фальшивые, почему?
− Я не сказал «фальшивые», я сказал «скорее всего, фальшивые». Деньги я не видел, видел вашего адвоката. Не могу объяснить как, но я понял кто он, поэтому и сделал вывод. От такого как он всего можно ожидать. Деньги могут быть и фальшивыми и настоящими, пятьдесят на пятьдесят.
− Почему взял?
− Интересно стало. Я ведь не совсем таксист, как вы уже знаете. Никакой таксист на такое бы не подписался. Взять кучу непонятного бабла, возить и ублажать непонятную компанию, которую только что выпустили из полиции. Мне понравилось начало, захотелось досмотреть. Потом увидел героя-генерала, вас слегка помятых. Я ведь долго в России прожил, надышался там. Так что пропустить такое мимо и не помочь, и не поучаствовать, меня бы не поняли, да я бы сам себя не понял. Послушайте, есть идея. У меня лицензия таксиста и корпоративный счет в банке. Я сейчас возьму три сотни, это как раз плата за проезд, поеду в ближайший банкомат и положу деньги себе на счет. Если банк проглотит, проеду к другому банкомату и сниму там ту же сумму. Если вдруг не проглотит и меня прямо там примут, да я и дергаться не буду, скажу, что со мной расплатились за поездку из Фриско, а вышли там же недалеко от банка. Вас не сдам. За происхождение денег таксист не в ответе, мало ли кто куда ездит. Деньги, кстати всегда мыли через рестораны и таксопарки. А еще лучше снимать пока не буду, а заеду в магазин и куплю, по той же карточке, на всю сумму продолжение банкета. Судя по всему, продолжать вы будете. Если деньги проскочат через банкомат и упадут на счет, все в порядке. Остальные можно либо напрямую пользовать, либо также через банкомат раскидать по счетам, а потом снять. Если доверяете, могу прокинуть через свой корпоративный, как хотите. Когда вернусь, смотрите в окно, если с пакетами открывайте, если пустой или с сопровождением кидайте пачку в камин и пейте чай.
На том и порешили. Внезапно появившемуся в компании Ому, почему-то верили. Да и схему он придумал безопасную. Как только отъехало такси индуса, подъехал Ролс Ройс Федора и еще одна машина. Федор вышел, расписался в получении автомобиля и водитель, пригнавший машину, уехал. Сели ждать своего брамина. Чертушка не появлялся, притаился где-то рядом, ждал своего выхода. Он такой.
Часть 17.
Деньги банкомат проглотил и не поперхнулся. Ома не приняли, и он вернулся с пакетами. Саша предлагал все-таки деньги поделить. Доплатить Ому хорошие чаевые и отпустить с богом, а остальное равными долями раздать всем четверым участникам экспедиции. И даже предложил демократично проголосовать. Проголосовали. Ник воздержался, Саша поднял две руки за раздел, Федор и князь против. Ом не голосовал, но своим совещательным голосом поддержал князя и Федора. Расстроенный Саша пить не стал и уехал на встречу с оленями. Ему все-таки дали триста долларов на расходы, чтоб совсем не сник, но с условием, чтобы эмвеевского дерьма в дом не приносил.
*******
Есть такое хорошее выражение «на старые дрожжи». Выражение это нуждается в объяснении, только если книгу будут переводить на иностранные языки. Здесь уже уповаю на нашу искушенную хартию переводчиков, которым тема близка и знакома. Могут пометить циферкой и от души, не скупясь на эпитеты, рассказать и о «старых дрожжах» и о «новых», и о том, как уютно «новые» ложатся на «старые», и о том, какие ощущения испытывает человек, вместивший эти дрожжи, и о том, как происходит процесс понижения и повышения градуса.
Федор ушел в запой. В запое первые два-три дня бестолково активны. Все время нужно куда-то ехать, с кем-то общаться, что-то выяснять и в чем-то участвовать. С третьего дня все суетливые движения идут на спад. Начинается «догонялово». Человек уже не пьет, а догоняется. Потом лечится. В ход идут глаголы, сначала – догнаться, потом – подлечиться. На этапе «лечения» активность минимальная. Встал, выпил, поговорил, если есть с кем, полчасика, уснул. И по новой. Уснуть можно только при осознании того, что когда встанешь, будет что выпить. Если знаешь, что спиртного нет, сон исчезает, и начинаются поиски. Уникальность состояния больного состоит в том, что он всегда найдет. Если есть деньги, то как-нибудь купит, или сам, себя превозмогая, или гонца пошлет. Если денег нет, займет, если занять не у кого, что-нибудь продаст, заложит, украдет. Если вообще финансовая возможность исчезает, как таковая, найдет продукт. Даже заначку, сделанную черт знает когда. Если нет ни заначки, ни денег, все равно выкрутится, найдет и выпьет. Есть в этом нечто мистическое, никоим образом не объяснимое. Близкие родственники таких «больных» расскажут вам сотни историй, когда наглухо запертый, иногда даже привязанный «больной» через какое-то время был найден опять пьяным в зюзель, в той же запертой насмерть пустой комнате, иногда даже в компании таких же мистических персонажей. Неисповедимы пути господни, и пути алкоголиков.
Пути эти проследить невозможно, потому как через неделю другую, кто-то услужливо стирает память, оставляя лишь фрагменты пережитого. Фрагменты смешные и жуткие. В алкогольном бессознательном человек зачастую перескакивает в параллельные миры и там какое-то время, возможно годы, а возможно мгновения существует. У верующих эти миры называются ад и рай. Память о таких мирах у алкоголика остается где-то в ДНК, и продолжает жить не на уровне сознания, а на уровне внутреннего микромира. Что интересно, наркоман в состоянии сильного наркотического опьянения тоже может туда перескакивать, но воспоминания об этих путешествиях, если и сохраняются то на уровне сознания, а не внутреннего микромира. Этим и обусловлена разница между «завязавшим» самостоятельно алкоголиком и «завязавшим» наркоманом. Переставший пить алкоголик (заметьте не «бросивший» пить, бросать – это все-таки усилие, а именно «переставший» без явно видимых усилий, клятв, кодировок и т.д.) очень часто удивляет окружающих, и образом жизни, и заметными материальными и духовными успехами. Такое редко встретишь у «завязавших» наркоманов. Они просто перестают колоться, нюхать, курить, но остаются на том же уровне. Так что, вперед, братья-алкаши, у вас перспективы! Но надо сказать, процент таких переставших, очень и очень мал. Подавляющее большинство просто не доживают. Тем сильнее награда. Вперед, братья, тут выбор невелик, либо в князи, либо в «грязи».
*******
Очнулся Федя, где-то через неделю, с синяком под глазом, ссадиной на скуле и женскими кружевными трусиками в кулаке. Содержимое трусиков отсутствовало, зато присутствовал князь Ванечка, спавший рядом в генеральском кителе Ника на голое тело. До кителя тело было прикрыто покрывалом со штампом какого-то стильного ресторана. Федор приподнял покрывало и вздохнул с облегчением. Князь спал трусах, даже если не своих, то мужских. Какое никакое, а алиби. В Ванечке Федя не сомневался, но мало ли, как оно там все было… он ничегошеньки не помнил. Синяк и ссадина после запоя вещи привычные, а вот трусики… не часто, во-первых… и почему в руке… и где она?... оно, содержимое… ну не князь же…
Не зная куда деть улику, он сунул ее в карман кителя на князе и пошел в душ. Голова после душа немного прояснилась, но память не вернулась. Войдя в зал, он в удивлении остановился. На кухне и в комнате было стерильно, идеально чисто. Так не было даже после совместной генеральной уборки, когда они втроем, с Сашей и Ником объявляли коммунистический субботник и, разделив территорию, доводили дом до блеска, ревниво приглядывая друг за другом. Что совсем не поддавалось разумению – это хрустально вымытые окна и ровно постриженный газон перед домом. Ну ладно окна, с натяжкой, но объяснимо. Но газон?! Газонокосилки у них не было никогда. Раз в два месяца они вызывали специального парня мексиканца и тот ровненько все скашивал собственной косилкой. Да черт с ним и с газоном, не мистика, в конце концов, но сам факт чистоты, и какой чистоты (!), после недельного разноса – вот это уже ни в какие ворота…
Федя открыл холодильник и нашел его тоже свежевымытым и заполненным минералкой. Спиртного ни капли. Ну и, слава богу, хватит... Взял бутылку, сел на диван за столик, закрыл глаза, попробовал вспомнить. Фрагмент первый – они за что-то голосовали. За что Федор не помнил, помнил только, что Ник тогда сказал:
− Демократия одна из самых низких форм человеческих сообществ, ниже только охлократия, власть толпы, первая ступень революции.
После слов Ника, всплыл и весь фрагмент разговора.
− А что выше демократии? – спросил Иван.
− Диктатура. Да, да… не удивляйтесь, юноши, именно диктатура.
− Интересно, − сказал князь. Он никогда сходу не бросался возражать, пытался сначала до конца понять собеседника, а потом уже валил его силой аргументов, − ваш кумир, Сталин, был диктатором и что? Хорошо было организовано общество?
− Во-первых, кумиров у меня нет. Во-вторых, в диктатуре абсолютно необходимы две составляющие: общество, созревшее для диктатуры и собственно сам диктатор. Если общество не готово, диктатор становится тираном. Если не готов диктатор, тиранит уже общество, поднимает бунт, революцию и сметает неудачника. По правде сказать, я не знаю в истории человечества, когда эти две составляющие совпали бы надолго. На короткое время – сколько угодно. От Македонского до Сталина, включительно. Хороший диктатор – товар штучный. Чаще всего, он не может обеспечить преемственность и умирает тираном. Диктатор все-таки человек, и потому смертен, и как сказал классик «внезапно смертен». Одна страна в мире, Россия, всегда готова к эксперименту. И когда совпадут эти две составляющие народ и диктатор, гармонично совпадут, Россия станет первой мировой державой. Не государством, заметьте, державой.
− А в этом что-то есть, − подхватил Федор, − Помню, в школе было такое упражнение – диктант.
