армий, тяжелые воины немного отстали. И ему бы бежать и бежать, с его-то ногами. Так нет, он развернулся, и используя свой высокий рост, и длину своих рук принялся боксировать со своими преследователями. Теперь-то они не наваливались всем скопом, а подбегали по очереди, а потому численный перевес временно не мог быть ими использован, в качестве преимущества. А в спарринге один на один корреспондент явно был выше любого из нападавших, как ростом, так и своей боксерской техникой. И количество дееспособных агрессоров стало быстро таять, зато в той же пропорциональной зависимости начало нарастать число желающих немного отдохнуть в горизонтальном положении. Хотя нападавшие мужчины и не выглядели как те, кого можно сбить с ног одним щелбаном. И все же, получив по сусалам, они один за другим исполняли одну и ту же балетную арию умирающего лебедя, Петра Ильича Чайковского, но только в сокращенном, урезанном варианте, без четырехминутного изображения страдальческих мучений, а просто отключались. То есть, пропущенная серия точных ударов, и сразу отход в расслабленное лежачее положение. Понятно было, что корреспондент попадает в такие передряги не впервой, и будь это дворовая потасовка, то все враги бы точно пожалели, что обидели не того дяденьку. Но то-то и оно, что это не мелкое хулиганство, и ему противостоял не разрозненный сброд недоразвитых грабителей, а организованное военизированное подразделение. И пока корреспондент выцеливал очередную свою жертву, чтобы провести коронную серию ударов, полностью сфокусировав внимание на одном противнике, с ними поравнялся и на секунду остановился мотоциклист в закрытом шлеме. Перед собой у него находился, как мне показалось, футляр от музыкального инструмента, предназначенного, наверное, для скрипки. Затем был бесшумный выстрел, корреспондент, словно от удара током, сразу же рухнул. Выстрел оказался метким, и попал в цель. Как выразился бы Шеваленко: «Точно в яблочко». Мотоциклист сразу же ударил по газам. Мотоцикл взревел, и рванул вперед, буквально через несколько секунд исчезнув из поля зрения, за поворотом. Лично мне, да и тем бойцам, которые сражались с корреспондентом, стало ясно, что тот мертв. А в это время Шеваленко оправился от полученных ударов, схватил желтый портфель, брошенный корреспондентом, и быстро бросился за руль машины. По машинам кинулись и его боевики, помогая подняться тем, кто захотел во время схватки чуточку передохнуть на асфальте. Еще несколько секунд, и все три машины, вслед за мотоциклистом, скрылись за поворотом. А возле убитого корреспондента начала образовываться небольшая группа сочувствующих и любопытных людей, но большинство проходило мимо, стараясь не ввязываться в чужие проблемы, потому что и своих трудностей, видимо, было выше головы.
- Ну и делов наделал, - подумал я о себе, сразу встав из-за столика, и вышел из кафе, смешиваясь с общей толпой прохожих. Но ведь и деньги я платил этому корреспонденту из расчета, что его, вполне вероятно, могут убить. Да, вот такой вот я становился постепенно мерзавец. Прикрыл себя чужой жизнью, а сам остался не замеченным.
Виктория дожидалась меня в совещательном зале. Она ничего не спрашивала, терпеливо и внимательно предвкушая, что я скажу все что нужно сам. А я сначала сел в кресло председателя, опустил виновато голову, а потом проговорил.
- Его застрелили.
Виктория изобразила вопрос взглядом, мимикой, и легким движением головы.
- Корреспондента застрелил мотоциклист. Ехал мимо, остановился на секунду, и поехал дальше. Выстрела слышно не было. Оружия я у него тоже не видел. Был у него перед собой футляр, как от скрипки. Возможно, что в нем и маскировалось оружие. Но тогда он, наверное, очень хороший стрелок, если не целясь, от уровня живота попадает точно в голову. Кондратьев ведь тоже был убит мотоциклистом. Шлем закрывал всю голову. Даже не ясно, мужчина это или женщина.
Виктория снова вопросительно посмотрела на меня, прося развернутого объяснения.
- Корреспондент позвонил Шеваленко, и предложил ему купить материал, по причастности самого Шеваленко к делу Самойлова, и Кондратьева. Тот, не торгуясь, согласился заплатить сто миллионов. Причем, сам назвал эту цифру. Уже странно. Хотя, можно предположить, что он так хотел сам выйти на убийц. Но корреспондент поставил условие, что Шеваленко должен приехать один. И тот согласился. Опять странно. Вот скажи, пожалуйста, если какие-то суперубийцы охотятся за верхушкой нашей службы безопасности, то с какой стати Шеваленко соглашается на уличную личную встречу? А если это ловушка? И он ведь и приехал один, за рулем. Правда, были еще две машины наблюдения. Но они ведь не заслонят от летящей пули. Выходит, что его не просто интересовали эти документы, а он еще и не опасался охоты на себя. И этот мотоциклист-убийца, как и с Кондратьевым. Совпадение? А я, за минуту до этого позвонил ему, и сказал, что отменяю операцию, что Шеваленко приехал на встречу не один, и его могут убить. Но он сам, на свой страх и риск, решил продолжить, и довести начатое до конца. Похоже, что он был хороший боксер. Началась драка, и была большая вероятность, что он в одиночку, голыми руками, победит их всех. Но тут появился мотоциклист, остановился всего на секунду, и уехал. А корреспондент упал. Я смотрел из кафе. Даже оттуда мне было видно, что в голове страшная рана. И те, которые дрались с ним, тоже сразу поняли, что он убит, и как по команде, быстро запрыгнули в машины, и уехали. И Шеваленко схватил портфель с как бы доказательствами, и тоже моментально уехал. Похоже, что они не исключали смертельного исхода, или предполагали, что такое может произойти. Возможно, мотоциклист находился на подстраховке. И когда стало ясно, что корреспондента живым не захватить, подъехал, и сделал свое дело.
Виктория понуро молчала.
- Представляешь, я ему заплатил пятьсот тысяч. Он так обрадовался. А оказалось, что воспользоваться-то этими деньгами и не пришлось. Вот такие вот результаты проделанной работы.
- Совету докладывать будем? – Наконец попыталась взять себя в руки Виктория.
- Не знаю. Ведь у нас в руководстве безопасности и так набраны все люди с непростой биографией, и длинным черным шлейфом. Для них устранить конкурента, норма вещей. Завтра с самим Шеваленко какой-нибудь его новый зам. может так же поступить.
- И Самойлов был такой? – С нотками недоверия и обиды переспросила Виктория. Я виновато опустил голову. Кому как не Виктории знать, что лично Самойлов почти ежедневно отправлял группы во все концы нашей необъятной страны. Не имела она лишь информации о том, что группы отправляются с одной единственной задачей – убивать. А это означало, что у Самойлова самого были руки по локоть в крови. Поэтому спорить с ней, я посчитал делом неблагодарным и безнадежным. Я решил, что утро вечера мудренее, торопиться все равно некуда, а потому трудные выводы лучше совершать без спешки, хорошенько выспавшись, на свежую голову.
Ночью со мной связался председатель Совета.
- Привет, Володя, как у вас там дела?
- Дела идут нормально. Все работает.
- А как у нас по Самойлову и Кондратьеву, никого еще Шеваленко не нашел?
- Да нет, судя по его докладам, пока никого в поле его зрения, не наблюдается. Вы то возвращаться когда собираетесь?
- Ты знаешь, здесь отличная погода, много солнца, море, песочек. Пока никуда уезжать не охота. И вот еще, нами замечен за последние пару дней спад финансовых поступлений от нашего боевого крыла. Тоже следует копнуть, куда и что уходит. Подключи-ка ты к этому Шеваленко.
- А может сначала самим попытаться разобраться?
- Как ты без Шеваленко попытаешься разобраться?
- Ну, чем больше посвященных, тем больше хаоса. Потом вообще ничего будет не понять.
- Ну, на твое усмотрение. Только учти, что ежедневно наши деньги утекают в чей-то чужой карман.
- Я понимаю. Постараюсь решить этот вопрос быстро. А что, если, допустим, организатор всего этого найдется?
- Вызовешь Шеваленко, пусть с ним разберется. Ты ему приказывай, не стесняйся. Это ведь не ты у него, а он у тебя в подчинении.
- А вдруг то лицо окажется среди своих же, неприкасаемых?
- Среди кого, среди нас что ли? Ты там не перегрелся?
- Нет, я имею в виду рангом чуть пониже.
- Пусть Шеваленко решает, иначе на его место встанет другой.
- А если этот кто-то близкий к Шеваленко человек?
- Володя, ты чего там темнишь? Кто у тебя на прицеле?
- Есть один человек, но я пока сомневаюсь, и хочу перепроверить. Но если подозрения подтвердятся, то что делать?
- Та-ак. В общем так, я пришлю тебе одного специалиста узкого профиля. Он скажет, что от меня. Ни перед кем его не свети. Распоряжения отдавай лично. Платить ему ничего не надо. Зарплату он получает у меня. Если подозрения хоть на тридцать процентов подтвердятся, дашь ему команду. Он все решит.
- А если потом окажется, что это ошибка?
- Без ошибок серьезных дел не бывает. Но сейчас настолько все серьезно, что мы готовы пожертвовать хоть половиной своего состава, лишь бы придавить гадину. Так что, действуй, Володя. Не сиди сложа руки. Каждую минуту утекают миллионы.
- Хорошо, я постараюсь.
- Ты уж постарайся, Володя, постарайся. Только не тяни резину. Ну все, до завтра. Да, кстати, вот еще что. У тебя там наша секретарша. Очень хорошая девушка. Исполнительная, умная, понятливая. Только у меня к тебе личная просьба, не трогай ее, и никому обижать не давай. Она лично моя. Ты понял меня?
- Да. Все понял. Обидеть не дам.
До утра оставалось шесть часов. Необходимо было продумать план своих дальнейших действий. Хотелось бы получить еще какие-то дополнительные факты. Но где их взять-то, эти самые факты. Ясно одно, что Шеваленко, получив пустой портфель, сильно призадумается. Пусть портфель-то был и пустой, но кто-то ведь все же знает, или, по крайней мере, догадался о его причастности к убийствам, а значит Шеваленко должен был как-то среагировать. С его-то темпераментом можно было ожидать, что он начнет превращать в окрошку всех, кого не попадя, направо, и налево. Это все я обдумывал, лежа в кровати с Миланой, у нее дома. Той самой хозяйкой невезучего кафе. А в окне беспрерывно мерцала разными световыми расцветками бесконечная реклама. Шум проезжающих автомобилей почти стих. Этот Московский район мирно отдыхал перед следующим трудовым днем.
- Ты чего не спишь? – Наконец не выдержала, и спросила девушка.
- Да так, мысли разные.
- Расскажи. Может вместе будет легче думать?
- Да это по работе.
- Ничего. Я пойму. Рабочая тема для меня близка.
- И как же она для тебя близка?
- Ну как, у меня кафе. Но дела идут плохо. Все время приходится думать.
- А что бы ты изменила, чтобы дела пошли лучше?
- Я?
- Да.
- Ну, я бы, наверное, поменяла место, на более хлебное. Где люди идут не жадные. А еще бы тему сменила.
- Это как?
- Ну, занялась бы, предположим, торговлей. Продавать обеды вроде бы и выгодно, но вот девочки знакомые, на обычной торговле гораздо лучше живут.
- А на какой торговле?
- Одна шмотки эксклюзивные из-за границы возит. Вроде бы и отдыхает там, и делом одновременно занимается. Неплохо у нее выходит. На некоторые вещи в пятьдесят раз цену поднимает от закупочной. Другая маленький продуктовый магазин с мужем открыла: молоко, хлеб, колбаса, конфеты, и все
С уважением, Пётр