МИЛЛИОН ДЛЯ ГЕНИЯ

(2-я редакция)

Посвящается гениальному математику Григорию Перельману - человеку, доказавшему теорему Пуанкаре. По неизвестным  причинам он отказался от премии Математического института Клэя в один миллион долларов США. Мотивы своего поступка он объяснять не стал.

Я посадил к себе на колени уродство и почти сразу же почувствовал невероятную усталость.
(Сальвадор Дали)
Если начнешь играть в гения, то непременно им станешь.
(Сальвадор Дали)

Часть 1

Глава 1

Электронные письма летели одно за другим. Они врывались без разрешения, появлялись в уголке экрана и просили, нет, даже требовали и настаивали на том, чтобы их прочитали. Хотя бы открыли и обратили на них свое благосклонное внимание. Высокий человек в домашнем костюме сидел перед компьютером и изумленно за этим наблюдал. Его словно пробудили от долгой спячки, на него сыпался град величиной с битый ржавый кирпич, и он не знал, как от него увернуться. Постепенно изумление сменялось раздражением. Он почесал бороду, взъерошил жесткую шевелюру и подумал:
- Может быть, все это выбросить и удалить не читая?
И от такой мысли ему на мгновение стало хорошо и спокойно.
- Все ли? – снова подумал он.
Пять лет им никто не интересовался, все это время он был предоставлен самому себе и вдруг о нем вспомнили.  Он уже не надеялся и думать забыл об этом, но ОНИ вспомнили и теперь вторгались в его жизненное пространство. Он даже догадывался, кто эти – ОНИ. Но сейчас очень хотелось не видеть этих настойчивых писем и не замечать ничего…
За распахнутым окном светило солнце. Шум редких машин, проезжавших трамваев, щебетание птиц напоминало о жарком летнем дне. Какая-то канарейка уселась прямо на подоконнике, нагло уставилась на него и улетать, по-видимому, не собиралась.
- Что? – спросил он.
Птица молчала, продолжая на него смотреть.
- Чего ты от меня хочешь?
Она сидела, с любопытством  наблюдая за ним, а он за ней. Еще одно письмо и еще, уже десятки без спросу появились на экране  компьютера, нахально занимая места (как в  первых рядах партера, клали ноги на спинки передних сидений),  устраивались в папке, где их пока никто не читал, и чувствовали там себя неуютно. Они не привыкли к такому обращению, а этот болван даже не представляет, какую новость ему принесли!
- Ну, открой же нас, проведи упрямой рукой, нажми на клавишу, и мир для тебя станет другим! Мир перевернется! Какой болван! Настырный болван! И канарейка на подоконнике словно вторила этим упрекам. Еще минута спокойствия, еще мгновение такой привычной и продуманной жизни, и все изменится. “Болван” чувствовал, ощущал это каждой клеткой, каждой извилиной напряженного мозга. А как хотелось просто уйти в свой привычный мир, спрятаться там, где никто не потревожит, где ты один… и кое-что еще. Но канарейка, не отрываясь, смотрела на него, а письма все летели и летели. Он с сожалением огляделся, словно ища защиты там, где пока не было никого, – только рабочий стол и диван в его маленьком кабинете, в котором он спал, и работал, и жил. Жил до сих пор так спокойно, что весь мир помещался на этих крошечных квадратных метрах. Пространство, которое он по мановению своей прихоти или по воле мысли неукротимой, по какому-то чудесному прозрению или случаю мог превратить в целый океан или планету, галактику, где никто его не тронет. А тут эта птица на подоконнике и огромная стая писем…
Он провел мышкой, щелкнув клавишей. И тут началось!
- Мистер Клейзмер, ученое сообщество поздравляет вас с величайшим открытием…
- Ученые Америки готовы признать ваше доказательство…
- Весь мир, столетие ожидавший решения этой сложной задачи, склоняется перед вашим гением…
- Математики Британии и Франции торопятся пригласить вас…
Еще десятки писем, обрадованные такому вниманию, следовали одно за другим. Он пролистывал их и, не читая, смахивал с экрана в электронную корзину.  Наконец казенный язык одного из них приковал его внимание, заставив дочитать до конца:
“На совете директоров Математического института…, куда входят ведущие математики мира, было принято решение: Господину Георгию Клейзмеру за доказательство теоремы … присудить премию в один миллион долларов. Вам, господин Клейзмер, необходимо опубликовать свое доказательство в одном из нижеперечисленных журналов и прибыть по адресу…”
Далее шли координаты, список научных журналов и сухие поздравления. Сухие, потому что эти господа считали, что миллиона  вполне достаточно и добавлять к нему больше ничего не нужно. Скорее всего, они были правы.
От слова “прибыть” ему стало не по себе. Прибывают в места поневоле. В места, откуда можно не вернуться.
Миллион долларов… Не вернуться…
Телефон неожиданно зазвонил. Он замер, удивленно уставившись на него, дверной звонок тоже начал издавать нежданные трели, а на экране монитора снова письма и письма:
- Мы просим приехать Вас на пресс-конференцию…
- …дать интервью…
- …выступить на нашем канале…
Он включил телевизор. С экрана на него смотрела всем знакомая диктор, а за ней виден был его портрет и поздравления, поздравления, поздравления… Вереница сообщений, нескончаемые стаи писем, громкие настойчивые звонки в дверь и из динамика телефона. Все завертелось перед глазами, в потревоженном сознании, закружилось в веселом хороводе, затягивая куда-то в высоту. Теперь было непонятно, что это - путь на Олимп, куда поднимут на крыльях сияющей славы или торнадо, которое черным вихрем увлечет ввысь, а потом швырнет в зияющую бездну – пустоту. Сознание плавилось, стены росли, увеличиваясь в размерах, потолок поднимался на немыслимую высоту. Диван висел огромным зеленым облаком, а стол с компьютером превратился в маленькую точку, откуда как назойливые осы, вылетали все новые и новые письма. А огромный экран телевизора на недосягаемом отдалении огромными губами диктора новостей повторял одни и те же слова – миллион долларов… теорема… долларов… миллион… миллион…
Клейзмер вскочил и бросился к окну. Канарейка, убедившись в том, что он прочитал все новости и теперь в курсе последних событий, вспорхнула и улетела. А он еще долго под аккомпанемент звонков стоял, опираясь на подоконник, глядя в окно, где трамваи, издавая металлический звон, скользили по рельсам, ехали машины, шли редкие прохожие, а наверху спокойно и привычно сияло солнце.

Глава 2

- Леонидов, тебе письмо!
Голос ее сотрясал воздух во всей квартире, и поневоле захотелось зажать уши.
- Какого черта ты не проверяешь почту? Ты слышишь меня?
Она ворвалась как всегда не вовремя, и он, с сожалением отрываясь от компьютера, успел прочитать последние слова, которые еще не просохли и светились на экране электронными чернилами – “миллион долларов… теорема… долларов… миллион… миллион…”
– Хорошо, что успел дописать главу, - подумал он.
- Письмо, я тебе говорю! - повторила она.
- Слышу, Галя! Слышу! Я не глухой!
Он зашел в электронный бокс и прочитал…
- Ничего себе! – воскликнула она, заглядывая через его плечо.
- Леонидов, да они же хотят купить твой сценарий! Ну, ты даешь,… ну, Леонидов!
Он в оцепенении смотрел на экран:

“Кинокомпания НИК-Пикчерс готова рассмотреть ваши условия о покупке киносценария для создания художественного фильма. Вам надлежит позвонить по телефону … и обговорить все детали, а также прибыть по адресу … для получения гонорара…
Кинокомпания НИК-Пикчерс”.

“Надлежит прибыть”, - неприятно резануло глаз, и он с удивлением уставился на экран, где совсем недавно писал эти слова, а теперь они по какому-то странному совпадению перепрыгнули со страницы книги на страницу письма.
- Прибыть, - неожиданно произнес он.
- Что ты бормочешь? – спросила она.
- Ничего, это я так, о своем…
- Ничего? Давай,  звони! – и кинулась за телефонной трубкой.
- Так, спокойно, - продолжала она, набирая номер. – Соберись с мыслями, думай, что будешь говорить.
Потом с сомнением на него посмотрела.
- Хочешь, я сама позвоню… Ну, как твой литературный агент. Так сказать, импресарио…
- А “импресарио” читала мой сценарий? - спросил он с вежливой улыбкой.
- Нет, - потом добавила, - ну,… пока нет... Ты же знаешь, Леонидов, у меня куча дел,… я не успела,… я обязательно прочитаю, - и обняла его сзади за плечи…
- К тому же, импресарио бывают у музыкантов…
- Не отвлекайся, это сейчас не важно, - сказала Галя.
Длинные гудки перебили ее тираду, и он взял трубку из ее рук. Галя включила громкую связь.
- Кинокомпания НИК-Пикчерс, - металлическим женским голосом представился телефон. – Я слушаю вас!
- Будьте добры господина Силаева, - попросил он.
- Кто его спрашивает? -  уже громче произнес женский голос, и ноток металла прибавилось.
- Леонидов, - сказал Леонидов.
- И все? – удивился голос.
- Пока да, - почему-то ответил он – разговор начинал забавлять. Он чуть не засмеялся, едва сдерживая себя, но жена сурово погрозила кулачком.
- Так,… давайте еще раз, - сказала металлическая девушка. – Кто вы и как вас представить?
- Просто, Леонидов, - сказал он,
- Просто? Вы думаете, этого достаточно?
- Думаю, да.
- Вы уверены? - металлу в голосе поубавилось, осталось лишь удивление.
- Конечно.
- Он знает вас, он ждет вашего звонка?
- Безусловно, - уверенно ответил Леонидов, и девушка сдалась. Теперь на всю комнату звучала громкая мелодия, пока на другом конце провода его переключали в святая-святых. “Импресарио” замерла, подняв большой палец в сжатом кулаке. Весь этот короткий разговор она нервно ходила, тыча рукой в воздух, словно приколачивала его ответы, придавая им больше убедительности, и сейчас была очень довольна.
- Слушаю вас, - услышал он сухой голос.
- Господин Силаев? – спросил он.
- Слушаю, слушаю вас.
- Здравствуйте. Вы написали мне письмо,… насчет моего сценария,… меня зовут Леонидов.
- Ах, Леонидов! Здравствуйте. Слушаю вас, – уже теплее произнес тот.
- Я бы хотел подробнее поговорить о вашем фильме, - сказал он.
- Подробнее… Ну, конечно, подробнее. Во всем нужна конкретика… Сколько? – неожиданно спросил голос из телефона.
- Не понял?… В каком смысле?… Алло. Вы слышите меня?
- Да-да, - спокойно ответил голос, -  хорошо слышу, только не слышу ответ на мой вопрос – сколько?
Долгая пауза повисла в комнате, и только ровное уверенное дыхание телефонного аппарата. До этого его жена продолжала дирижировать, мелькая перед ним, но теперь и она замерла, как вкопанная. Леонидов тоже молчал. Первой опомнилась Галя:
- Миллион!
- Что миллион? – не понял он, зачем-то зажав трубку телефона, хотя тот своими микрофонами слышал все, развесив электронные уши. Галя замахала руками и повторила:
- Миллион!
Леонидов почему-то вслух повторил это слово.
- Миллион? – переспросил спокойный голос из телефона, - миллион рублей, конечно же? - уточнил тот.
- Конечно! – моментально ответил он, сам не веря такому.
Галя застыла с открытым ртом. Поправлять его было поздно, но все равно была ошарашена.
- Хорошо, - спокойно ответил его собеседник. Снова возникла небольшая пауза.
- Что я должен сделать? Нам нужно встретиться, обсудить сценарий? Когда мы сможем поговорить? – с нетерпением воскликнул Леонидов.
- Завтра… в 14.00, если вам удобно, вы можете приехать, подписать договор и забрать деньги.
- И все?
- А что еще?
- Нет, нет, ничего, - задумчиво произнес он.
- Тогда до