МИЛЛИОН ДЛЯ ГЕНИЯ

может быть, в океан... Шум волн за бортом, порывы непокорного ветра и азарт встречи заставляли говорить все громче, темпераментнее. Нервно переворачивались, шевелились в своих постелях или жизнях, пиджаках или в ночных халатах те, о ком они вспоминали. Целые каналы телевидения, самые крупные издательства замирали, понимая, что сейчас решается их судьба, их будущее.  Решаются самые главные, глобальные, можно сказать, фундаментальные положения, на которых стоят такие гиганты как документальное кино или современная литература. Да, что там современная, вся классическая литература и кино за столетия существования. Хотя, разве кино существует столетия?... Это не важно! Главное, каким будет это кино и жизнь людей в целом! Вот такое место в самом центре Москвы служило им для встречи. Какая же это пивная или ресторан? Палуба огромного лайнера - не иначе. А на ней эти двое - смотрящие вдаль.

- Старина! Рождается грандиозный проект под названием Театральный канал. Министр скоро выделит деньги, и мой документальный фильм о театре будет показан в день открытия в прайм-тайм!
- Прайм-кто? – переспросил Леонидов.
- Не важно, кто. Главное, будет показан первым! И канал этот станет первым! – и он поднял свой бокал.
- За тебя, Петров! За тебя, старина, за ваш канал!
И они выпили.
- Конечно, пришлось вложить деньги. Не без этого. Несколько тысяч долларов. Но как только канал заработает, все окупится! Обязательно окупится!
Леонидов с восхищением посмотрел на друга, который уже двадцать лет работал неизвестно где, неизвестно кем, но трепетно и терпеливо ждал своего часа. И теперь вложил все скромные сбережения в этот фильм.
- Главное - Театр!
И они снова выпили.
- А зачем ты выкинул деньги на свои книги? – спросил тот. – Подписал бы договор и был бы сейчас известным писакой? Богатым писакой!
- Переписанным писакой или литературным рабом! – ты прав.
- Наступи себе на горло, старина! Так работают все, - и ехидно улыбнулся.
- Ты же вложил свои деньги в фильм, не стал дожидаться, когда откроется канал.
- Ну, уж нет! Театр – это святое! Театр - это театр! К тому же, мой продюсер пообещал, значит, все вернут, обязательно вернут! Все окупится! Главное театр!
- Театр! – и они снова выпили.
- Так что, мы с тобой теперь товарищи по несчастью!
- По счастью! Открываем свое дело на собственные деньги!
- Дело! За дело!

Дельфины за бортом резвились, подплывая совсем близко. Им тоже хотелось узнать о новом канале и новом писателе, о том, что нового у этих людей и чем они живут. Паруса просились в дорогу вслед за ветром. А ветер уже надувал их нетерпеливой трепетной силой, звал в неизведанные дали, где только плеск волн и солнце ласкает утренними лучами бескрайний океан. Оставалось только сняться с якоря.

- А кому ты платишь, Петров? - спросил Леонидов. - Взял камеру и иди снимай.
- Как кому? - удивился тот. - Оператору заплати? Заплати! Монтажеру тоже. Осветителю заплати. Машину возьми напрокат. Композитору! Нашел классного композитора, раньше был звукооператором. Теперь пишет музыку – берет недорого. Сценаристу заплати? Заплати!
- Сценарист кем был раньше?
- Сценарист? – задумался он, - сварщиком! – и засмеялся.
- А оператор?
- Оператор – фотографом. А художник по свету - электриком! - уже хохотал он. Леонидов тоже хохотал.
- А грузчиком никто у тебя не был?
- Грузчиком? – засмеялся Петров, - грузчиком был я. Закончил театральный и двадцать лет был грузчиком, а теперь режиссером! – и снова захохотал.
Леонидов тоже смеялся, потом встал и торжественно взял слово:
- Мы живем в прекрасное время, в прекрасной стране, где электрик становится художником, а звукооператор композитором, фотограф  оператором! А сварщик может стать сценаристом…
- А режиссер грузчиком! – перебил, хохоча Петров.
- А режиссер - бизнес-крысой! – добавил Леонидов. - Так выпьем за то, чтобы грузчик снова стал режиссером, а крыса писателем!

Якорь сам собой поднялся из воды, и последние капли упали на, раскаленную от солнца, палубу. Официант вместо салфетки сам завис в воздухе, развеваясь на ветру белым флагом в черных брюках, а на голове его лихо сидела фуражка моряка. Он уцепился одной рукой за рею, а другой аккуратно подливал в бокалы пиво, и пена летела во все стороны. Корабль гордо, уверенно отошел от  причала, поплыв по волнам. И куда его занесет этот ветер, было непонятно. Что ждет его на пути – оставалось загадкой. Но этим двоим было все равно. Главное плыть!

Глава 10

Это было для Леонидова потрясением! Он смотрел, не отрываясь, на коробки с книгами и не мог прийти в себя.
- Распишитесь здесь… и здесь…
Он на ощупь водил рукой по листу бумаги, ставя подпись и продолжая смотреть на книги. Потом бережно взял одну. Легкая, невесомая, волшебная тетрадка, на ней было название его первой книги, на обратной стороне фотография и его имя. Раскрыл ее, и месяцы работы, безумного, безудержного труда восстали из памяти. Они были в каждой букве и строчке, на каждой странице. Вот его придуманные люди, они, переходя со страницы на страницу, взрослеют, меняются их жизни, судьбы. Вот финал, и человек, сняв надоевшую обувь, бредет по берегу, и песок запоминает каждый его шаг. Потом океан стирает их, и они растворяются. А человек все идет и идет...
Леонидов закрыл книгу, бережно положив ее в коробку. Точно такое же чувство у него было, когда появился на свет его сын. Он летел через весь город к родильному дому, потом долго стоял под окнами, наконец, в ее руках увидел его, и солено-горькая нежная радость заволокла глаза и комом стояла в горле. Он смотрел и не мог отвести глаз. И теперь так же стоял и смотрел.
- Вы заберете какое-то количество экземпляров? – спросил маленький издатель.
- Заберу? А разве можно?
- Ну, конечно же, можно! – ответил тот. Он был, словно тот врач из роддома, спокойный и уверенный, уставший от работы, равнодушный и вежливый. Каждый день через его руки проходят малыши. Десятки маленьких людей. Он уже не удивляется ничему. Интересно, если у него родится сын, что почувствует он? И почувствует ли?
- Можно, можно, - ответил тот, - берите, сколько хотите! Они ваши! Берите, хоть все!
- Как все? – отпрянул он. – Что же вы будете продавать? Что пойдет в магазины?
- Берите сколько хотите, - повторил маленький издатель, - и распишитесь в получении…
Леонидов взял десять штук,… нет, двадцать, расписался и подумал:
- Интересно, когда я забирал сына из родильного дома, тоже расписывался? Не помню,… уже не помню…
- До свидания, - попрощался маленький издатель.
- А дальше…, - спросил Леонидов, - когда вы их продадите? – и вновь посмотрел на коробки с книгами. Он смотрел, понимая, что больше их никогда не увидит. Они пойдут в магазины, потом перейдут на полки к людям, и он потеряет их навсегда. Но ведь для них он писал! Он делал это для людей! Тогда, какого черта? И все равно было жалко прощаться с ними, расставаясь навеки,… навсегда…
- Звоните, - равнодушно сказал маленький издатель, - через месяц, через два. Сейчас мертвый сезон. Лето.
- Как, - удивился он, - а что, летом книги не читают?
- Летом их не покупают, - грустно сказал издатель.
- Потрясающе, - подумал он. И уже вслух повторил: - Значит, звонить через месяц?
- Звоните, звоните, - повторил издатель, и они попрощались.
Он шел и думал: - Летом книги читают, но не покупают! Как такое может быть? А, может и дети летом не рождаются, только растут те, которые уже куплены…, то есть, напечатаны…, то есть… Тьфу! - и голова шла кругом.
Но голова прошла, теперь можно было собраться с мыслями, сосредоточиться и писать! Только писать.

Глава 11

У собак есть странная особенность. Может быть, не только у собак, но и у других животных, но они должны быть обязательно хищниками. Так вот. Собаки не переносят страха по отношению к себе. Собаки сами по себе смелые животные, и такое трусливое поведение выводит их из себя. Такое недостойное поведение! И если они чувствуют, что человек боится, непременно накинутся. Почему-то это заложено в их инстинкте. Кто это сделал, зачем, мы не знаем. За ответом пожалуйте к господину Дарвину или Господу Богу – смотря, в кого вы верите больше. Так вот, эти собаки спокойно проходят мимо людей, вежливо, иногда даже заискивающе помахивая хвостами, но стоп… этот явно боится, он трусит, он трус! И тут начинается! Так обстоит дело с собаками. Но если собаки похожи на людей или уже почти стали ими. Или наоборот, были людьми, но превратились в собак или других хищников - все становится намного сложнее. Инстинкт неприятия боязни для них сохраняется и почти всегда служит причиной агрессии и даже насилия. Так устроен человек. Этот инстинкт общий для всех хищников. Но больше всего такого человека-собаку раздражает непонимание. Если он чувствует, что не понимает кого-то, этот кто-то непременно начинает его раздражать и даже бесить. И тогда он опять начинает бросаться. Наверное, так самая обыкновенная собака превращается в бешеную.

Клейзмер шел по улице, и стайки собачонок преследовали его. Это были разные собачонки: просто дворняжки, попадались метисы, которые походили на какую-то породу, а иногда за ним следовал красавец – породистый пес - кобель или сучка. Дворняги слабо тявкали и быстро отставали. Но эти кобели, эти сучки! Они вели себя, как настоящие элитные псы, хрипели, пена стояла у рта, лапами упирались в асфальт, норовя укусить и даже разорвать, становились в стойку, готовясь к решающему прыжку, чтобы вцепиться в горло!
Они разыскали его! Они отобрали у него город и улицу, не давали спокойно добраться до магазина или просто пройтись по скверу или парку! Остальные граждане шли мимо, не обращая внимания на этих псов. Они были нормальными, понимаемыми и не трусливыми людьми, поэтому не интересовали лающую свору, но этот человек!
И теперь он предпочитал общаться с ними только по телефону. Нет, он не боялся их. Может быть, даже хотел с ними поговорить, всякий раз с надеждой снимая трубку, но всегда слышал одно и то же. И все как-то не получалось. Он быстро проскальзывал по улице со своей авоськой, забегал в дом, в подъезд, куда путь им был заказан. Но стоило открыть дверь в  квартиру, все только начиналось.

- Господин Клейзмер! Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Журналист Собакин,... газета “Собачьи новости”,... Интервью для нас.
Все как всегда просвистело, пролаяло одной короткой, жизнерадостной фразой.
- Господин Клейзмер! До нас дошла удивительная новость! Вы получили от Математического института премию в миллион долларов!
- Да, получил!
- Но вы не взяли ее!
- Не взял.
- Почему?
- Вы все равно не поймете, - с сожалением отвечал он. - До свидания, - и вешал трубку. Но телефон, не долго думая, начинал звонить снова:
- Господин Клейзмер, журналист Собакин. Здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Но, почему я не пойму? – возмущенно хрипела мембрана в ухо.
- Потому что я не могу вам этого объяснить. До свидания.
И опять вешал трубку. Телефон весело звонил снова. Он уже полюбил эту ежедневную игру. Многие годы он молчал, но сейчас разминал свои старые кости, работая за двоих:
- Господин Клейзмер, журналист Собакин. Здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Но, почему вы не можете мне этого объяснить?
- Потому что вы не поймете, - и снова клал трубку.
- Господин Клейзмер, журналист Собакин. Здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Господин Клейзмер,